- Не более получаса, и коль не возникнет возражений, мы все подъедем на станцию. Насколько я понимаю, для Вас она важней всего. - Батюшка улыбается, давая понять, что тоже немного разбирается в военном деле... Примерно так же, как я в законе Божьем. Надеюсь, "не более получаса" в его понимании означает полчаса плюс-минус пару минут. За это время попытаемся разобраться с делами в лагере, тем более, что пленные за время нашей беседы вышли на плац, а Дольский о чем-то разговаривает со стоящим рядом судя по всему старшим из их числа и еще одним священником. Поэтому оставляю отца Павла и иду знакомиться с новыми людьми.
За три шага Анатоль козыряет мне и вполне официально докладывает:
- Господин капитан, освобожденные из плена построены и ждут дальнейших указаний.
Мощный, ширококостный и основательный батюшка с окладистой черной бородой. коротко представляется:
- Приходской священник отец Владимир. Вместе с отцом Павлом окормляю страждущих в плену.
Стоящий рядом индивидуум в изрядно поношенной форме принимает строевую стойку и, непроизвольно скосив глаза на пустое место там, где должны находиться погоны, несколько неуверенно представляется:
- Поручик Мехонин, 33-й пехотный Елецкий полк.
- Капитан Гуров, отдельный Нарочанский батальон. Вы будете в лагере старший по чину? - Сходу пытаюсь вникнуть в суть дела. Но Анатоль в свойственной ему манере вмешивается в ход событий и выдает самую важную на его взгляд информацию.
- Господин капитан, поручик Андрей Андреич Мехонин действительно является здесь старшим по чину. Помимо него в лагере есть еще три офицера в чине прапорщика и семьсот шестьдесят три нижних чина, что подтверждается изъятой у охраны регистрационной книгой. Из них семнадцать человек - лежачие больные, еще девятеро на грани голодного истощения. Всем им требуется медицинская помощь... Денис Анатольевич, это спускать нельзя!.. Остальные находятся на плацу. Я уже предложил им вступить в добровольческий батальон. Большинство - за, только и ждут, когда оружие выдадим.
- А что, есть и те, кто против?
- Так точно, господин капитан. - Хрипловато от волнения подает голос новоявленный поручик. - Восемьдесят один человек отказались... Они сами еще год назад добровольно сдались в плен... И теперь вот...
- Андрей Андреич, давайте без официоза. - Надо хоть как-то подбодрить человека. - Скажите, Вы готовы принять командование батальоном? Честно, положа руку на сердце.
- Да. - Ответ уверенный и не дающий ни капли сомнений. - Готов... У меня к ним за последний год большие счеты. И у остальных - тоже... Долго рассказывать...
- Хорошо, Вы ведь лучше знаете людей, сможете разбить на роты и взводы?
- Конечно... Денис Анатольевич... Тем более, уже почти что сделано. Осталось в паре случаев со взводными унтерами решить - и всё.
- Добро. Значит, семьсот шестьдесят три минус семнадцать, минус девять и минус восемьдесят один... Получается шестьсот пятьдесят шесть. Три роты по двести с чем-то человек. Командирами рот ставьте прапорщиков. Формируйте колонны и выдвигайтесь на Полесскую станцию. Организуете получение трофейного оружия и сухого пайка из германских запасов. Предупреждаю сразу - сначала по банке тушенки и пачке галет на троих, иначе замаетесь животами, и бойцы из вас будут никакие. Вопросы есть?
- Я буду и ротным и батальонным одновременно. С Вашего разрешения. - Мехонин тут же поясняет свое решение. - Один из прапорщиков - артиллерист. Роту не потянет...
Ух ты! Кажется, я знаю, кто будет из пушек в броневагоне стрелять!.. Приятная новость тут же улетучивается со следующим вопросом поручика:
- Что делать с остальными... Ну, кто не захотел...
- А ничего. Найти подвал, из которого не смогут убежать и запереть там. Не хватало еще, чтобы кто-то снова к германцам перебежал с ценной информацией. Единожды предавший... ну и так далее.
В глазах Мехонина читается явственное сомнение, но возражать он не решается и убывает к только что родившемуся подразделению.
- Денис, может быть, действительно поговорить с ними? Мало ли что там было? - Анатоль негромко сеет сомнение в только что отданном распоряжении. И оказывается прав. В куче навоза тоже можно найти что-нибудь стоящее...
Восемьдесят один человек... Четыре шеренги по двадцать человек, окаймленные оцеплением "кентавров"... Больше, чем полторы сотни глаз смотрят, ожидая, что я им скажу. А ничего особенно приятного я им сказать не могу...
- На время боя все вы будете закрыты в каком-нибудь подвале. В случае попытки выбраться, охрана будет стрелять без предупреждения. - Охраны как таковой по определению не будет, у меня каждый человек на счету, но им об этом знать не обязательно. - Потом разбираться с вами будут жандармы и военно-полевые суды.
Недовольный гул прокатывается по шеренгам, штурмовики подобрались, готовясь пресечь возможные эксцессы...
- Вы все здесь стоящие добровольно сдались в плен врагу!.. То есть, изменники присяге, дезертиры и перебежчики! Что еще вы заслужили?..
- Вашбродь, дозвольте обратиться! - Из третьей шеренги раздается злой выкрик. - Разобрались бы сначала, чем нас лаять!
- Кто там такой смелый? Выйти из строя!
Расталкивая впереди стоящих, на всеобщее обозрение выходит чернявый усач в потрепанной форме и разбитых сапогах.
- Ко мне!
Солдат, пытаясь изобразить строевой шаг, подходит и хрипло рапортует:
- Вашбродь, младший фейерверкер Новиков по Вашему приказанию явился!
- Ну, давай с тобой и разберемся. Рассказывай, как в плен попал.
- А с год назад. Туточки неподалеку, под Колдычево наша батарея стояла. Четыре трёхдюймовки, да по пятнадцать снарядов до каждой. И батарейный расписку дал начальству, што не будет стрелять до ихнего приказа, он сам нам говорил. А когда германец в атаку попер, он приказал все их выстрелить, штоб пехотку нашу бегущую прикрыть, а када на нас германцы набежали, сказал, мол, сдавайтесь в плен, ребята. А сам за кустики сиганул и из пистолетика и застрелился. А у нас по одному-два патрона на винтарь было. Вот мы их выстрелили, а затем лапы вверх и подняли...
- Правду говоришь? - Подхожу почти вплотную к пленному. - Смотреть в глаза и отвечать!..
- Правду!.. - Выдыхает тот, не отводя взгляда, и я ему почему-то верю.
- Кто-то еще из твоих батарейцев здесь? - Дожидаюсь утвердительного кивка и продолжаю. - Вызывай сюда.
- Серега, Петруха, Минька, Семеныч, сюда идите!..
Из строя выходят четверо солдат и становятся рядом, ожидая решения своей судьбы.
- Воевать будете?
- Да!.. Так точно!.. - Ответы звучат вразнобой.
- А почему не вышли, когда всем предлагали?
- Ну, так поручик сказал, што из наших ему добровольцы не надобны. - Отвечает за всех Новиков.
- Ну, ему не надобны, мне пригодитесь... В строю есть еще кто так же попал?
- ... Никак нет, были люди, но щас они в бараке, лежачие... - Ответ фейерверкера следует после нескольких секунд раздумий.
- Добро. Сейчас идете к поручику Мехонину, докладываете, что вы пока будете с батальоном, а потом я вас заберу. Выполнять!..
Оставляю Дольского хозяйничать в лагере и возвращаюсь на станцию. Причем очень вовремя. Обе группы пепеляевских разведчиков уже у ворот и готовы трогаться в путь, а у меня возникла одна интересная мысль, как попытаться нейтрализовать некоторые преимущества гансов в предстоящем бою. Не факт, что получится, но попробовать стоит. Поэтому притормаживаю готовых двигаться бойцов, посылаю одного из них за Анатолием Николаевичем, который, впрочем, почти сразу же находится, и провожу последний инструктаж командиров групп:
- Значит так, группы имеют задачу блокировать мосты через Щару и не пропустить эшелоны по железной дороге к Барановичам. На мой взгляд лучше всего расставить пулеметы по обе стороны от пути, замаскироваться, подорвать два-три стыка рельсов сразу за мостом и дожидаться поезда. Подрывники свое ремесло знают, постараются сделать всё незаметно. Поэтому, скорее всего паровоз и один-два вагона сойдут с рельсов, остальные останутся на мосту, заперев проход. Германцы попытаются высадиться из вагонов, что будет им очень неудобно, вот тут их и валите. Да, не забудьте про охранение с флангов, а то найдутся еще особо настырные гансы, переправятся вброд где-нибудь неподалеку и попытаются вас смять... В-общем, всё, ученого учить - только портить. Одна группа может выдвигаться, вторая задерживается на пять минут. За это время, фельдфебель, найти среди трофейных лошадей экземпляр похуже, оседлать и ждать пассажира. Возьмете с собой одного из пленных офицеров, с завязанными глазами вывезете его за город, там отпустите...
- Что задумали, Денис Анатольевич? - Интересуется Пепеляев, шагая вместе со мной в сторону складов с пленными. - Зачем Вам этот офицер?
- Хочу отправить его к немцам, Анатолий Николаевич. С определенной информацией.
Стоящий в охранении боец быстро снимает растяжку с входных ворот, а я тут же заявляю нескольким перепуганным гансам, что хочу видеть майора Виттеля. Через минуту начальник штаба и врио командира полка в одном лице уже стоит передо мной. Слегка напуганный внезапным визитом, но изо всех сил старающийся не показать этого. Так, еще одна небольшая тренировка в немецком...
- Герр майор, мне нужен один из ваших офицеров. Он повезет от меня послание к командирам тех частей, которые соберутся штурмовать город.
По лицу немца видно, что испуг сменяет напряженная работа извилин из серого вещества. А затем на лице появляется самодовольная, одобрительная и даже несколько заговорщицкая улыбка.
- Кажется, я понял, каков смысл этого послания, герр гауптман! Вы, оказывается, обладаете не только личной храбростью, но и достаточным благоразумием и предусмотрительностью и не желаете рисковать жизнью своих храбрых солдат в столь безвыходной ситуации. Я готов сам отправиться к своему командованию и лично походатайствовать о том, чтобы к Вам и Вашим людям в плену относились по-рыцарски, как и подобает относиться к настоящим воинам.