- Постойте, я уже слышал эту историю. - Игорь Александрович встает из-за стола. - Наши авиаторы как-то говорили о задании разбросать листовки с подобным предупреждением над германскими окопами. Да и солдаты судачили между собой о том, как какой-то прапорщик за своего солдата отомстил. Только вместо взвода у них была сначала рота, потом - батальон.
- Хорошо, что не дивизия. - Пытаюсь отшутиться. - Где бы на всех ножиков нашел?
Наш разговор прерывает появление троих запыхавшихся недавних знакомцев с наганами в руках. И одного незнакомца. Бер, Стефанов и Синельников, спросив разрешения присутствовать, бережно заводят в комнату какого-то священника. Лица у всех угрюмые и какие-то беспомощно-потерянные. Штабс-капитан, мрачно усмехаясь, достает из походного сундучка еще рюмки и наполняет их.
- Милости прошу, господа. Помянем Ново-Георгиевскую крепость...
- Да как Вы можете, господин штабс-капитан!.. - Стефанова пробивает на истеричный крик, но потом он останавливается, сокрушенно машет рукой и уже тихо продолжает. - Да, наверное, Вы правы... Я прибежал на батарею, а там... Приказ - огня не открывать, а чтоб соблазна не было, начальник артиллерии крепости приказал выставить караулы у всех артскладов... Солдаты разбежались кто куда, большинство - мародерствовать. Обратно шли, священника от толпы еле отбили. Он пытался остановить разгром продуктового склада, но там все были уже пьяные и невменяемые. Его сзади прикладом по спине огрели, свалили на землю и уже затаптывать начали. Мы пару раз в воздух из револьверов выстрелили, толпа раздалась, мы - батюшку под руки, и ходу. Только чувствуем, - они нас догоняют. Спасибо вот Матвею Матвеевичу, выручил.
Оп-па, а за что такое уважение складской крыске? По имени-отчеству величают, да без издевки. Что ж он там такое отчудил? Предложил взаимовыгодный обмен пьяному сброду?..
Видя сомнение присутствующих, Дмитрий Любомирович объясняет:
- Когда нам уже на пятки начали наступать, прапорщик Синельников в сторону повернулся, и кричит: "Взвод! Заходи слева! Окружай бунтарей!". Те пока соображали что к чему, мы в казарму заскочили, и по коридорам - сюда.
М-да, это он хорошо сообразил, молодец! О, а вот и батюшка окончательно оклемался...
- Спасибо, господа офицеры, что спасли недостойного служителя Божьего. Зовут меня отец Алексий, назначен священником в 454-й пехотный
Егорьевский полк. Хотел остановить неразумных, бесами попутанных, да вот, не справился.
- Хорошо, хоть живым остались. При таком-то бардаке. - Штабс-капитан подносит батюшке рюмку водки. - Примите, как лекарство. Оставайтесь пока у нас, передохните.
- Благодарствую, но надобно в полку быть. Мало ли что паства моя учинить может. В такое-то время... Ох, Господи, за грехи наши...
Игорь Александрович выходит со священником, чтобы дать в сопровождение пару солдат и возвращается обратно. Ну, что ж, пора поговорить о деле.
- Итак, господа, насколько я понимаю, Ново-Георгиевск достанется врагу в целости и сохранности. Для этого сделано все возможное. Гарнизон деморализован, управление войсками потеряно, батареи молчат - склады под караулами, снарядов на позициях нет. Не удивлюсь, если вскорости получим приказ о сдаче винтовок... Поэтому планы слегка корректируются. Мой отряд под командованием прапорщика Оладьина вместе... со сводным батальоном штабс-капитана Федоренко сегодня уходит из крепости. Сам остаюсь здесь еще на сутки с небольшой командой добровольцев. Постараюсь взорвать все, что взрывается, затем буду догонять вас, или самостоятельно двигаться к линии фронта. Единственная к Вам просьба - до ухода показать, где находятся эти чертовы склады и как удобней к ним подобраться.
Бер и Стефанов переглядываются друг с другом, затем последний после небольшой заминки нарушает воцарившееся молчание:
- Денис Анатольевич, мы, конечно, можем показать то, что просите. Но, боюсь, одним вам не справиться. Нужны люди, знающие крепость. Поэтому... мы с Николаем остаемся с вами. Считайте нас своими добровольцами. Он - сапер, я - артиллерист, так что, лишними не будем.
Кивок Бера подтверждает вышесказанное.
- Я тоже хочу остаться. - Берг загорается идеей. - Хоть как-то можно будет германцу напоследок напакостить.
Игорь Александрович недоуменно смотрит на своего товарища, потом высказывается:
- Роман Викторович, не будь ребенком!.. Давайте тогда все здесь останемся и примем последний бой! И ляжем в землю!
В принципе, он прав, Берга надо мягко притормозить:
- Роман Викторович, Вам нужно быть со своими пушкарями. Вы для них - командир, а значит, как говорят англичане, - первый после Бога. Они могут не понять, если Вы их сначала сагитировали пробиваться к своим, а потом бросили на произвол судьбы.
Берг, понимая правильность сказанного, молча машет рукой, и возвращается к окну и папиросе.
- Николай Павлович, подскажите, как проще и надежней все сделать.
- Ну, в каждый склад - несколько ящиков пироксилина, пара капсюлей-детонаторов для надежности и бикфорда метров шесть, чтобы было время унести ноги. Ничего сложного. Ночью затащить взрывчатку, а утром - бабахнуть!
- Да, только если шнур заметят, могут перерезать. Там же охрану выставят. - Стефанов мыслит правильно, но лучшего варианта у нас нет. Значит, придется рисковать. А охрану будем убирать в последний момент и, желательно, без шума.
- Хочу заметить, господа, что взрывать мы будем только после того, как будут выведены все пленные из крепости, и не раньше. Своих хоронить под обломками как-то не хочется. Да и пострелять их могут германцы из мести. Поэтому предлагаю ночью заложить взрывчатку, дождаться, когда в крепости будут только германцы, и тогда подрывать. Остается решить: где взять пироксилин, как попасть в склады и незаметно распихать взрывчатку, и где дожидаться нужного момента.
После вопроса о пироксилине все почему-то одновременно посмотрели на Синельникова, который от такого внимания покрылся нервным румянцем почти, как Наташа Ростова перед своим первым балом. Но, тем не менее, ответил четко:
- У меня есть возможность выдать около двадцати ящиков. Нужно только как-то их перевезти.
- За этим дело не станет. - Игорь Александрович отрывается от мрачного раздумья. - Полковой обоз все равно без дела простаивает. Сколько нужно двуколок? Пяти хватит?..
- Караулы на двух складах мы можем снять. - Дмитрий Любомирович поворачивается от окна, где он курил на пару с Бергом. - Там мои батарейцы стоят... Смешно! Поставили мышей сыр караулить!
- Димитр, там рядом еще склад с боеприпасами крупного калибра. Правда, в карауле - не наши. Но я не удивлюсь, если там часовых уже и след простыл. При таком-то шабаше.
- Спрятаться можно будет на складе. Денис Анатольевич, Вы помните мою комнатушку? Если там немного переставить ящики, то входа совсем на будет видно... И еще, господа! - Матвей Матвеич смущенно пытается завладеть вниманием. - Я, конечно же, не специалист... Вот вы говорили, что подрыв с помощью бикфордова шнура ненадежен... Скажите, а вот бомбы с проводами могут подойти в качестве детонатора?
- Как Вы сказали?! У нас есть мортирные мины капитана Романова? Откуда?.. Мне отец когда-то про них рассказывал! - Роман Викторович необычайно оживился, услышав фразу прапорщика.
- Судя по книгам учета, лежат на хранении с тысяча восемьсот девяносто первого года. Здесь, в крепости, проводились последние испытания, а потом, за невостребованностью, их так тут и оставили.
Теперь все смотрим на Берга, дожидаясь пояснений. Которые тут же следуют:
- Лет двадцать пять тому назад один из офицеров, служивший в крепостной артиллерии, изобрел мину. Которую можно было выстреливать из двухпудовой мортиры. Особенностью было то, что к ней крепился бронированный кабель длиной около полукилометра. Мину выстреливали, она тянула за собой провод, падала на землю, а потом в нужный момент подрывалась с помощью электрической подрывной машинки.
- Кстати, машинка есть у меня в хозяйстве. - Это уже Николай Павлович вступает в разговор. - Новейшая разработка, образца тринадцатого года!
- А не испортились эти мины за столько лет? - Меня, как дилетанта в данной области, начинают мучить смутные сомнения.
- Наверное, нет, Денис Анатольевич, мины и провода упакованы в вощеную бумагу и заколочены в ящики. Мы одну такую вскрывали, - блестит, как новенькая.
- А ее мощности хватит, чтобы сдетонировало все остальное?
В ответ выслушиваю краткую лекцию Синельникова о чудо-бомбе. М-да, интересненько! Длина девайса - около семидесяти сантиметров, вес - восемьдесят килограмм, а двухпудовая мортира, оказывается, имеет калибр в двести сорок четыре миллиметра. Охренеть! Сколько интересных и очень нужных вещей, наверное, похоронено в архивах всяких там Военно-технических управлений и разного рода комиссий!
- Насколько я помню, мины снаряжались пироксилином, по двадцать четыре килограмма каждая. - Фраза Берга окончательно меня добивает.
- Хорошо, я согласен, что лучше взрывателя и не придумаешь. Но, все-таки, и первый способ для страховки нужно будет сделать. На всякий случай... Кстати, Матвей Матвеевич, откуда такая тяга к техническим знаниям, если не секрет? Покорнейше прошу извинить, но на купеческого отпрыска, который печется только о своем благосостоянии, Вы не очень похожи.
В ответ Синельников краснеет, смущается, но, пересилив себя, отвечает:
- Мой отец действительно купец первой гильдии, и он, правда, тяжко болен... Только нас, сыновей, у него - пятеро, я - самый младший. Еще когда в коммерческом училище учился, с батюшкой поспорил, хотел технику изучать, механику, физику. Он тогда слово купеческое дал, что буду я приказчиком у старших братьев и не более того... Когда война началась, я в школу прапорщиков пошел, потом вот в Ново-Георгиевск попал... Но мне действительно нужно вернуться! По другой причине, но о ней я говорить не буду!..