– Простите, Яков Семенович, я, кажется, знаю, кто это был…
Разговор прерывает появление санитара – худого дядьки в застиранной форме с медицинской сумкой в руках. Снова стаскиваю китель. Он разматывает не успевшую схватиться коркой повязку, обрезает по шву и стаскивает рукав нательной рубахи, пропитанный кровью, и с помощью керосиновой лампы внимательно осматривает рану, скорее даже глубокую царапину. Затем берет фляжку у прапорщика, смачивает марлевый тампон и, пригрозив, что сейчас будет немного щипать, поливает рану водкой, а затем протирает ее тампоном. Сидим, терпим, пока «немного щипать» пройдет. Санитар тем временем профессионально и быстро обрабатывает рану йодом и накладывает повязку. Затем выслушивает мое «большое человеческое спасибо» и отправляется восвояси, повинуясь разрешающему кивку ротного, который, дождавшись исчезновения лишних ушей, продолжает прерванный разговор:
– Так вот, они о вас, скорее всего, тоже весьма наслышаны, милейший. И шибко, видать, переживали. Наутро всем батальонным и ротным командирам приказ начальника дивизии объявили, мол, в ближайшее время ожидаются еще люди оттуда. Быть готовым к этому, но никому ни гу-гу. Секрет-с! Ну да ладно, соловья баснями не кормят. Отводите своих солдатушек на постой и с господами офицерами пожалуйте ко мне на чаёк…
Спать не хотелось совершенно – ни мне, ни остальным. Наверное, сказывалось остаточное действие дедова коктейля. Поэтому, отведя в указанную рощицу своё войско и проследив, чтобы все устроились с ложками возле костра, на котором грелся огромный котел, испускавший очень аппетитные запахи, мы втроем с Бером и Стефановым отправились на чаепитие к приютившему нас Грановскому. Разошлись часа через два, чтобы маленько подрыхнуть до подъема.
Как хорошо спать на охапке свежего душистого сена, среди своих, подсознательно не ожидая сигнала тревоги или внезапного выстрела!.. А если еще снится рыженькая…
Глава 12
Неприметно одетый господин средних лет в одиночестве сидел за столиком небольшого кабачка в портовом пригороде Гамбурга, неторопливо куря и изредка делая маленький глоток коньяка из стоявшей перед ним рюмки, абсолютно не обращая внимания на немногочисленных посетителей заведения. Последние, впрочем, тоже не страдали излишним любопытством и занимались каждый своим делом.
Через стол от него, прислонившись к стене, дремал бедно и неряшливо одетый тип с длинными волосами, висевшими сальными сосульками, и лицом горького пьяницы. Время от времени он открывал глаза, обводил помещение мутным взором, затем отхлебывал пива из стоявшей перед ним оловянной кружки и снова погружался в прежнее полудремотное состояние. У входа скучала пара молодых людей, по одежде похожих на мелких портовых служащих. Последним живым существом был кельнер, неторопливо протирающий большой салфеткой рюмки, фужеры и кружки, стоявшие на барной стойке.
Спустя какое-то время на улице послышались голоса, и в заведение ввалилась веселая компания, состоявшая, судя по одежде, из трех студентов, принадлежавших к достаточно обеспеченным семьям, тянущих за руки упирающуюся девицу. Впрочем, было заметно, что она давно привыкла пользоваться популярностью у мужчин и отнекивалась больше для того, чтобы набить себе цену, нежели искренне.
Молодежь обосновалась за соседним столиком и громко потребовала кельнера, чтобы сделать заказ. Неприметный господин усмехнулся уголком рта и хотел сделать очередной глоток коньяка, как девица, вспорхнув со своего места, оказалась рядом и громко поинтересовалась:
– Господину скучно? Господин случайно не меня ожидает?
Ответом послужил сначала внимательный взгляд, затем короткая категоричная фраза:
– Нет, фройляйн, не вас.
– В таком случае могу показать того, кого вы ждете. – Девица, наклонившись, понизила голос: – Пригласите нас за столик.
После этой фразы один из студентов быстро пересел со своего места, оказавшись напротив господина, а остальные стали негромко перекидываться короткими фразами вместе с подсевшей к ним подругой.
– Вы искали встречи со мной. – Молодой человек внимательно и напряженно рассматривал сидевшего перед ним господина. – Зачем? Знаете ли вы, что подобное любопытство часто бывает опасным для здоровья?
– Вас в детстве не учили вежливости, юноша? – Майор фон Тельхейм усмехнулся. – Хотя бы первым представиться старшему по возрасту не нужно?
– А вы уверены, герр… что действительно хотите это знать? – Студент надменно посмотрел на собеседника, затем быстро выхватил из левого рукава узкий стилет. – Пан Вацлав Ковальский. Вам что-нибудь говорит это имя?
– Это тот человек, с которым я должен был здесь встретиться… Посмотрите внимательно вот сюда. – Майор, не глядя на тускло блестящий клинок, неторопливым движением отодвинул опустевшую рюмку и затушил сигарету в пепельнице, не обращая внимания на пьяницу, который в этот момент снова пришел в сознание, сделал очередной глоток, громко рыгнул, обдав пространство вокруг себя крепким пивным духом, и снова откинулся к стене. – А теперь, мой юный друг, гляньте на другую руку!
В голосе фон Тельхейма зазвучал металл. Заглянув под стол, «студент» увидел зажатый в руке миниатюрный браунинг, нацеленный прямо на него.
– Не делайте глупостей, юноша! Одно движение пальца, и ваши близкие будут молиться день и ночь, чтобы вы остались живы с пулей в животе… А если вы действительно Вацлав Ковальский, то, может быть, назовете мне девичью фамилию жены вашего двоюродного брата Яцека, который сейчас служит в Польском легионе полковника Пилсудского, и расскажете, что собой представлял тайник, в котором вы прятали его письма к невесте по его же просьбе?.. Молчите? Тогда убирайтесь прочь, мне с вами не о чем разговаривать!
Студент с побледневшим лицом, как вытащенная на берег рыба, несколько раз открыл и закрыл рот, не зная, что делать дальше. Молчали и его друзья за соседним столиком. Внезапно один из портовых служащих поднялся и подошел к спорщикам.
– Юзек, пересядь к остальным и смотрите за входом, – отдав распоряжение, он повернулся к майору. – Девичья фамилия жены моего брата – Конопчанка, а тайник находился в трещине фундамента каплицы, которая стояла у развилки дорог. Я удовлетворил ваше любопытство, герр?..
– Герр Шульц, с вашего позволения, пан Вацлав.
Поляк достал правую руку из кармана пиджака и присел на освободившееся место.
– Так все же, зачем вы искали меня?
– Дело в том, что я ищу людей для проведения одного… рискованного и опасного мероприятия, могущего принести огромную выгоду всем участникам. К вам мне порекомендовали обратиться персоны, хорошо вас знающие. Они заверили, что это дело не каждому по зубам, но назвали вас и вашу группу, как самых лучших исполнителей подобных акций. Я надеялся, что у нас состоится серьезный разговор, а вместо этого смотрю на устроенный здесь дешевый балаган.
– Простите, герр Шульц, некоторые меры предосторожности. Тем более что вы очень похожи на полицейского.
– Почти угадали, я действительно ношу мундир. – Фон Тельхейм усмехнулся, заметив появившееся напряжение во взгляде поляка. – Но здесь я выступаю в роли сугубо частного лица, выполняющего… скажем так, просьбу определенной группы людей. Достаточно могущественных и, замечу, очень богатых, чтобы к их мнению прислушивались.
– Хорошо, герр Шульц, давайте перейдем к делу. Можете говорить свободно, у меня нет секретов от своих товарищей по борьбе. – Пан Вацлав горделиво выпрямился и даже слегка расправил плечи. – А этого спящего сквалыгу мы сейчас…
– Это было бы несколько опрометчиво с вашей стороны. – Майор повернул голову в сторону столика, за которым клевал носом незадачливый пьянчужка. – Герман, можешь заканчивать спектакль и спокойно допивать свое пиво.
Только что спавший нетрезвый бродяга, мгновенно протрезвев, обвел присутствующих колючим пристальным взглядом, будто прицеливаясь в каждого, а потом неожиданно улыбнулся и отсалютовал кружкой. Что-то похожее на уважение на миг промелькнуло в глазах поляка, затем он усмехнулся.
– Ваш человек так правдиво изображал пьяницу, что я, признаться, поверил… Ну, что ж, чужих ушей здесь нет, можете говорить спокойно, герр Шульц… Или, вероятней всего, герр фон Шульц?
Фон Тельхейм, не торопясь, достал из внутреннего кармана портсигар из вороненой стали, невзначай повернул его так, чтобы собеседнику была видна серебряная монограмма Круппа на крышке, вытащил и закурил новую сигарету. Затем задумался на пару секунд, а потом задал неожиданный вопрос:
– Господа, зная вас, как пламенных патриотов Польши, хочу спросить… Вы не хотите исполнить свой долг перед вашей многострадальной Родиной, создать реальную предпосылку для обретения ею независимости и одновременно заработать крупную сумму? Скажу сразу, речь идет о цифре с пятью нулями.
– В какой валюте? – охрипшим вдруг голосом спросил один из «студентов».
– В любой, какую вы укажете. Марки, фунты, франки, доллары… Я представляю… определенные финансовые круги, для которых выбор валюты, равно как и размер суммы, является незначительной деталью. – Майор откинулся на спинку стула и с наслаждением затянулся ароматным табаком.
– Начало очень интересное. Расскажите теперь, герр Шульц, что мы должны сделать. – Ковальский быстро оправился от неожиданности, в глазах появился хищный алчный блеск.
– А вот сейчас, мой дорогой пан Вацлав, я все же буду настаивать на разговоре тет-а-тет, как говорят лягушатники. – Вежливость фразы немного диссонировала с жестким тоном, которым майор ее произнес. – Это – не моя тайна, и даже не тех, кто меня послал. Не хотелось бы в случае утечки информации разбираться, кто и по какой причине ее допустил. Поэтому пусть ваши спутники пересядут за самый первый столик у входа, Герман последует их примеру. Вместе им будет удобней присматривать за тем, чтобы нам никто не помешал.
Юзек хотел было что-то возмущенно ответить наглому незнакомцу, но одного взгляда Ковальского, брошенного на него, было достаточно, чтобы все слова остались непроизнесенными.