Глава 47
Рано утром был уже в штабе, чтобы не заставлять начальство нервничать и маяться ожиданием. Успел вовремя, капитан Бойко уже собирался в дорогу.
– Валерий Антонович, здесь «ясак» для штаба фронта. – Показываю на тюк, привезенный с собой. – Три шашки, пять коротких клинков и два люгера. Все, что смогли. Без ущерба для группы.
– Денис Анатольевич, могли бы и поделикатней выражать свое отношение к штабным работникам. Тем более что ваш начальник тоже из их числа. – Господин капитан улыбается. – Вот засажу вас за рутинную штабную писанину – будете знать!
– Виноват! Кстати о писанине. Прилагаю отчет об израсходовании денежных средств. Вся сумма потрачена на Михася Кунцевича, работника железнодорожной станции Лович.
– Полагаете, что он в будущем будет нам помогать?
– Думаю, да. Он помог нам «пошутить» на станции с химическим эшелоном. На будущее его можно будет использовать в качестве хозяина явки и сборщика информации о германцах. Да, и еще насчет химии, – перехожу на серьезный тон. – Валерий Антонович, я кое-что вспомнил из истории – насчет крепости Осовец. Слышали про такую? Если коротко, немцы провели против крепости газовую атаку, но когда пошли в наступление, им навстречу поднялись уцелевшие солдаты, не больше роты, и встречной атакой обратили в бегство несколько полков германской пехоты. После боя в живых почти никого не осталось. Их подвиг впоследствии назвали «Атакой мертвецов».
– Почему – мертвецов?
– Германцы не дали ни единого шанса выжить защитникам крепости. Хлор тяжелее воздуха, он затекал в окопы, казематы, подвалы. Высота облака достигала десяти метров. Остались в живых только те, кто дышал через портянки, гимнастерки, шинели. Они шли на немцев, полузадушенные газами, отхаркивая на ходу кровь и ошметки легких… Гансы всерьез подумали, что это мертвые восстали и идут за их душами.
– …Да, действительно… Картина из Апокалипсиса… И – великий Подвиг! – Капитан снял фуражку и перекрестился.
– Валерий Антонович, к чему это все рассказываю. Если сможете, узнайте, в каком состоянии дела в крепости. Если еще не поздно, мы могли бы прогуляться в том направлении. Только уже с достаточным количеством взрывчатки. Надо же прививать противнику аллергию к химии.
– Простите, Денис Анатольевич, я когда-то слышал термин «аллергия», но смысл его до конца так и не понял.
– Думаю, Михаил Николаевич сможет более авторитетно ответить на ваш вопрос, я – все же не медик. Насколько знаю, аллергия – болезненная непереносимость чего-либо.
– Ага, и вы хотите привить эту непереносимость германской армии? – Бойко снова улыбается.
– Пусть это звучит и кощунственно, но было бы неплохо добиться того, чтобы гансы использовали газы только на Западном фронте. А как только привезут их на Восточный, будут случаться трагические неприятности. То эшелон взорвется, то газ из баллонов не вовремя вырвется, то артиллерия по газовым батареям очень прицельно отстреляется. Тут фантазия может быть не ограничена. И, главное, надо попытаться связаться с химиками, работающими над защитой от газов. Я ведь примерно знаю, как был устроен противогаз в моем времени.
– Насчет обстановки в Осовце, узнаю, хотя это участок Десятой армии, насколько я помню. А про химиков вам надо было поговорить с нашим доктором. Он скорее сможет свести вас с нужными людьми… Все, извините, мне пора ехать. Подробно поговорим потом, когда вернусь из штаба фронта.
– Валерий Антонович, прошу разрешения съездить в пятьдесят третий Сибирский полк. Хочу пообщаться с ними на предмет пополнения группы.
– Это тот полк, откуда ваш Семен? Хорошо, поезжайте…
В 53-й Сибирский приехали в середине дня. Дорога была знакома. По ней же совсем недавно и уходили в рейд. Только линию фронта переходили в другом месте, немного севернее. В штаб полка решили не заезжать, сразу двинулись в расположение роты, где служил Семен. Автомобиль оставили метрах в пятистах от окопов, в мелком овражке, заросшем кустарником, чтобы гансы не заметили. А то узнают родное авто, обидятся, стрелять начнут…
Дошли быстро, в ходе сообщения Семен встретил весьма обрадованного земляка, который объяснил, где найти ротного, чтобы доложиться. Отправленные в нужном направлении, мы уже через три минуты были возле командирского блиндажа. Пока Игнатов докладывался о прибытии, я решил осмотреться. Сибиряки выгодно отличались от обычной пехтуры хорошо обустроенными окопами полного профиля, оборудованными позициями для пулеметов, ходами сообщения, землянками. Стенки траншей укреплены досками и жердями, везде порядок. Чувствуется сибирская основательность.
Мои наблюдения прерываются появлением ротного командира – совсем еще зеленого прапорщика, скорее всего, вчерашнего студента. Здороваемся, знакомимся, по фронтовому обычаю пытаемся обменяться папиросами – предлагаем друг другу портсигары с «Дукатом». Комизм ситуации вызывает улыбку, но ритуал соблюден. Каждый угостился любезно предложенной папиросой.
Семен ускакал к своей «артели» – здороваться да рассказывать про житие-бытие. Надеюсь, что лишнего не наболтает. Еще по дороге предупредил его, чтобы не вдавался в лишние подробности. Типа, сбежал из плена, встретил своих, они помогли добраться до полка.
– Денис Анатольевич, это, конечно, ваше дело, но я не могу понять: зачем простого солдата сопровождает офицер?
– Дело в том, Григорий Петрович, что я возглавляю команду охотников и мне этот солдат нужен. Причем не по принуждению, а с добровольного согласия. Он – отличный стрелок, о чем вы, несомненно, в курсе. А мне как раз и необходим такой.
– У меня в роте много хороших стрелков. Сибиряки, они почти все – охотники, промысловики.
– Вы предлагаете мне забрать всех? Мне необходимы четыре или пять человек. К тому же Игнатова я уже видел в деле. Поэтому и приехал «сватать».
– Ну, что ж, Бог в помощь. Они же тут как бы «обчество» организовали. Зная их характер, предскажу вам нелегкую задачу…
– Надеюсь с Божьей помощью справиться. Я-то и сам из сибиряков. Не будете в обиде, если уведу от вас несколько человек?
– А вы их сначала уведите… Нет, не буду. Я тоже считаю, что солдат должен осознанно выполнять свой долг и службой своей приносить наибольшую пользу…
Сопровождаемый вестовым, я вскоре дохожу до нужной мне землянки. Стучу по бревну, поддерживающему накат, рукоятью нагана и протискиваюсь внутрь. Полумрак, разгоняемый светом из маленького окошечка и огоньком лампадки, висевшей под иконой на стене, позволяет рассмотреть внутреннее убранство землянки. Привычным уже жестом снимаю фуражку и обмахиваю себя крестом. В достаточно просторном «помещении» сидят пятеро. Включая Семена. Как я понял, он уже успел вкратце рассказать о своих похождениях и о нашем с ним знакомстве.
– Здоровы будьте, люди добрые! – Когда-то так в детстве учил здороваться по-сибирски меня, то есть Дениса Первого, старик-дворник, проживший полжизни в тайге и лишь к старости переехавший в Томск к сыну.
– Здравия желаем, ваше благородие! – раздается в ответ хор голосов. Помня еще один правильный сибирский обычай – «Пока не поел с одного котла или не покурил с одного кисета, разговора не будет!», достаю заранее приготовленную пачку папирос.
– А пойдемте-ка, сибиряки, на свежий воздух. Покурим, да поговорим.
– Чего ж не пойти? Айда, мужики, – за всех отвечает приземистый коренастый ефрейтор, в усах которого даже в тусклом свете заметны серебряные нити седины. Отходим подальше от любопытных ушей и взглядов, солдаты степенно угощаются «Дукатом», приседаем на бревнышко.
– Вопрос у меня к вам есть, сибиряки. Земляк ваш, Семен, говорил, что вы здесь вроде как артелью охотницкой живете. Вот я и пришел просить вас отпустить его ко мне, нужны мне меткие стрелки, которые зазря порох жечь не станут.
– Вашбродь, мы с Семеном тут накоротке побалакали, обсказал он нам и то, что земляком будете, с Томску, и язык правильный знаете, и обхождение… Только и то, что обещался он, – тож ведь знаете. Мы с мужиками еще дома, в Новониколаевске слово кругом пустили, что друг за дружку стоять будем. Негоже от него отказываться. – Ефрейтор не торопясь говорит, глядя прямо в глаза цепким, испытующим взглядом. Наверняка он старшой в артели.
– Добро, а если я всю вашу артель позову? Вы ж все охотники, стрелки меткие, да по лесу пройдете – травинка не шелохнется, веточка не хрустнет. И храбрости со смекалкой вам не занимать. Другие ведь в тайге не выживут… Вот я и предлагаю вам по-другому воевать, чтобы побольше германцев в землю положить, тогда, может, и война быстрее закончится. Другим здорово поможете, и сами в героях ходить будете.
– Пойти-то мы, может, и пошли бы. Да только люди мы государственные, подневольные. Начальства над нами много. Да благословления нам у отца Федора, полкового батюшки, испросить бы надобно. Без этого – никак.
Ага, значит, принципиальных возражений нет. И для меня экзамен устраивают – типа, смогу ли с их начальством вопрос решить. И со священником – тоже… М-да, а с начальством, наверное, будет проще. Валерий Антонович сможет продавить в штабе нужное решение. А насчет батюшки – подумаем…
– Тогда давайте, земляки, сделаем так: коль смогу убедить свое и ваше начальство, через неделю приеду за вами. Ну, а не смогу – не взыщите…
Глава 48
Обратно к себе вернулся уже под вечер, как раз к ужину. В очередной раз Ганна буквально из ничего сотворила шедевр. Ингредиентов всего два – гречка и мясо. А вот попробуйте отказаться от разваристой каши с небольшими, хорошо прожаренными кусочками говядины, да еще под каким-то хитрым соусом. Честное слово, талант у девчонки. Мой зам, который Сергей Дмитриевич, уже не жалеет, что ест из одного котла с нижними чинами, – до того вкусно. Уплетает за обе щеки. Оно и понятно, на занятиях не хочет отставать от остальных, пытается тянуться за «ветеранами».
После приема пищи народ пошел маяться бездельем, то бишь использовать личное время в личных целях. Кстати, в голову пришла очень неплохая мысль. Нечего им в свободное время делать вид, что читают Библию, петь песни и травить старые байки. Будем проводить ликбез! В том числе и политический, в нужном нам направлении. С казаками потихоньку уже беседую на скользкие темы, вроде бы понимание достигнуто. Когда придет пополнение, будут у меня помощники не только на занятиях, но и после них…