Прицел примерно в голову впереди идущего, промахнусь по нему, другим в пузо прилетит… Плавненько жмем на крючок… Мадсен выплевывает первую очередь, на том берегу два человека падают, остальные порскают, как тараканы, в разные стороны… Ага, только тараканы стрелять так метко не умеют!.. Нащупали сразу, теперь в бугорок колотят, как дурные, песком засыпают… А мы немного в сторонку подвинемся, и оттуда по кустикам постреляем… Мне сейчас главное – чтобы вы, твари, через ручей не переправились!.. Оп-па, слева наган заработал!.. Перепрыгиваем еще на три метра левее, отличный обзор. И Семена видно, и гансов, которые к нему лезут… Очередь… Еще… Еще нате вам!.. Все, отползли… Блин, что-то опасное над головой летать начинает, пора обратно… Все, поутихли, патроны жечь неохота?.. Так, а что это ольшаник у нас не по ветру качается?.. Где там у меня граната была?.. Пальчик в петельку, ждем-с… О, перестали деревья дергаться, пробрались, значит… Рывок за петлю… Раз-И, два… Кидаем!.. Ба-бах, кто-то громкими воплями выражает свое недовольство… Вторую… Рывок… Твою мать!!!.. По руке как ломом саданули, аж в глазах потемнело!.. Ставшие непослушными пальцы выпускают гранату. Та, кувыркнувшись, падает метрах в трех… Бл…!!!.. Пытаюсь щучкой нырнуть вбок, почти удается… Взрыв… Удар… Темнота…
Выждав несколько секунд, обер-лейтенант Майер хлопает по плечу одного из егерей, тот, пригнувшись, перебегает к самому берегу, затем через ручей, поднимается на бугор и машет остальным… Десять секунд, и поредевшая группа рассматривает воронку от взрыва, лежащий на боку, засыпанный песком пулемет и неподвижную фигуру в балахоне из рваных мешков, быстро намокающем кровью на спине. Сзади внезапно слышится волчий вой, быстро взлетающий от вибрирующих басов к самой высокой октаве, который не заглушается даже грохотом винтовочных выстрелов. Майер, как завороженный смотрит, как падают трое егерей, как на пригорок взлетают похожие на ожившие кочки, фигуры в таких же балахонах. Сильный удар по руке выбивает пистолет, следующий удар в ухо кидает обер-лейтенанта вниз. Уже лежа на земле, пока кто-то жестко связывает безжалостно вывернутые руки, он видит, как двое переворачивают безжизненное тело, потом один из них прижимает пальцы к окровавленной шее, сосредоточенно молчит, потом, обернувшись, кричит во все горло:
– Живой, братцы! Носилки сюда, бинты! Быстро!!!..
Часть 12
Звон выпавшего из рук подноса с инструментами тревожным колоколом разнесся по длинному коридору, рванулся к высоким потолкам, разбивая тишину наступающего вечера… Даша, как будто сквозь полупрозрачную пелену, увидела бегущих к ней людей, затем, закрыв глаза, попыталась удержаться за стену, чтобы не упасть.
– Дарья Александровна, что с Вами?!.. Эй, кто там, нашатыря, валерьянки!..
– Даша!.. Ты меня слышишь?!.. Даша, ответь!..
Голова потихоньку перестала кружиться, рябь перед глазами незаметно исчезла, Даша обнаружила себя безвольно обмякшей на плетеном диванчике, стоявшем в коридоре. Вокруг встревоженные лица… Машенька, Катя, Глафира Сергеевна… Доктор Паша с пузырьком в руке… Санитары, стоящие поодаль… Любопытные взгляды раненых…
– Дашенька, очнись!.. Ты меня слышишь?!.. – Подруга трясет ее за плечи, чуть не плача.
– Мне… Я… Маша… Машенька… С Денисом что-то случилось… – Сил ей хватает только шептать.
– Тэк-с, тэк-с, тэк-с… Что тут у нас? – Появившийся главврач внимательно смотрит на девушку. – Дарья Александровна, я освобождаю Вас от сегодняшнего дежурства. Поезжайте домой, отдохните. Павел Игнатьич, будьте любезны, вместе с Марией Егоровной отвезите барышню… Тэк-с, а вы чего столпились тут?.. Марш по палатам! Ей свежий воздух нужен, а вы тут табачищем воняете! Так и здоровый человек может в обморок упасть!.. Все, расходитесь!..
– … война ентая тока буржуям и помещикам потребна, штоб ешо больше денег в кубышку положить. Но есть люди, которыя знають, што делать. Слухайте меня, братцы, я вам все растолкую…
– И чего вы тут растрещались, как сороки? – Пожилой санитар подошел к курилке.
– Да я тут объясняю землякам, шо от всех ентих обмуроков тока одно лекарство есть. – Фасонисто затягиваясь папироской, объяснил один из легкораненых, очень похожий повадками на приказчика средней руки. – Грустно барышням по ночам одним в кроватке, вот и думають плохое… Я б ету кралю развеселил, и сам бы повеселился…
– Ты, голубь, кады прибыл, Пашкина застал, Ивана Прокопыча? Не?.. Так вот он говорил, – у этой барышни жених на фронте шибко воюет, так што гляди!..
– Ну, ето ж дело такое, тут и мне хватит, и жениху останется!..
– Заруби себе на носу, кобель городской, ежели прознаю, што к ней, аль к другим барышням подкатывать будешь, с дозволения дохтура такую клизьму тебе вставлю, днями и ночами над отхожим местом сидеть будешь, как петух на жердочке, ежели не помрешь. – Пообещал дядька-санитар, нахмурив кустистые брови, затем закончил фразу под общий громкий хохот. – А коль выживешь, кроме как дристуном тебя никто и звать-то не будет!..
Старик уже долго сидел на нижней ступеньке крыльца и, не мигая, смотрел на закатное солнце, опускающееся за лес и начинающее заливать небо сиреневым сумраком. Беззвучно спрыгнув с крыши, рядом с ним уселся молодой самец рыси с зайцем в зубах. Положив добычу на землю, он негромко мяукнул, привлекая к себе внимание.
– Что, Рыська, уже и требу приготовил? – Старик поднялся с крыльца. – Ну, пойдем на капище, время как раз подходящее. Упросим Повелителя Зверей дать твоему братцу человеческому еще побегать по Яви. Не всех врагов еще наш Воин сразил…
… О, Господи Всеблагий! Прошу помощи Твоей, даруй исцеление рабу Божьему Дионисию, омой кровь его лучами Твоими. Только с помощью Твоей придет исцеление ему. Прикоснись к нему силою чудотворною, благослови все пути его ко спасению, выздоровлению и исцелению. Подари телу его здравие, душе его – благословенную легкость, сердцу его – бальзам божественный…
Привычно пахнет ладаном и воском. Горящие в полумраке церкви свечи освещают иконы мерцающим, таинственным и сокровенным светом. Лик Иисуса кажется живым, у священника даже возникает почти уверенность, что Господь смотрит не него и слышит его молитву…
… Лучи Твои с Небес дойдут до него, дадут ему защиту, благословят на исцеление от недугов его, укрепят веру его. Да услышит молитву сию Господь. Слава и благодарность силе Господа. Аминь…
Перекрестившись, отец Александр начинает молитву заново. Он будет молиться до тех пор, пока не уйдет из сердца щемящее тревожное предчувствие…
…Больно… Нет, не так… БОЛЬНО!.. Боль – повсюду… Больно все – шевелиться, дышать, даже думать, – и то больно… Боль живет в каждом миллиметре тела, в каждой его клеточке… Я почти сроднился с болью… Как там в «Солдате Джейн» говорил сержант-инструктор?.. «Боль – единственное, что подскажет вам, что вы еще живы»?.. Когда выздоровею, обязательно найду ту кассету, залезу в фильм и скажу ему, что он прав… А все-таки, больно…
… Черное небо абсолютно без звезд. Я плыву по воде… Нет, меня несет, несильно покачивая легкой волной, в неизвестность… Только вода эта какого-то странного цвета… Цвета крови… Или это на самом деле кровь?.. Кажется, я вселился в Пинки Флойда, он в «Стене» точно так же плыл, пока его не поглотил водоворот… Надо сказать ему, что любые стены рано или поздно рушатся… А вот и воронка, затягивающая меня вниз… Я стремительно падаю…
… Где-то далеко слышен чей-то разговор. Слов не разобрать, они доносятся глухо, как через вату. В голове какой-то шум, будто бы волны шевелят прибрежную гальку. Но получается у них на удивление ритмично… Шур-шур… Шур-шур… Наконец-то удается чуть-чуть разлепить глаза… И даже немного навести резкость… Синее платье, белый фартук, такая же косынка, оставляющая открытым только лицо… Красные кресты… Рядом с моей койкой сидит Даша!.. Мое ненаглядное рыжее солнышко!.. И о чем-то беседует со своим папой, стоящим рядом… Интересно, а почему Александр Михайлович надел полковничий мундир?.. И за что ему дали Георгия?.. А, самое главное, когда он успел отрастить такую бороду и усы?.. Оба пристально смотрят на меня… Нет, это не Даша!.. У нее другое лицо и другие руки…
… Я сижу перед зеркалом и смотрю на свое отражение. А отражение смотрит на меня… Да еще умудряется при этом разговаривать…
– Что, не узнаешь меня?
– И почему я не могу узнать свое отражение? Ты – это я… Соответственно, я – это ты…
– Да, только родились мы в разное время. Точнее, ты еще не родился.
– Денис?
– Да, согласно твоей терминологии – Денис Первый…
– Давненько тебя не слыхать было!
– Я просто не хотел тебе мешать. Представь, что бы получилось, если бы я стал вмешиваться в командование твоим отрядом!
– Стоп! А когда мы с Дашей?..
– Нет, я в это время был не здесь… Это долго объяснять, ты меня загнал так далеко, что я научился… Впрочем, это неважно. Когда ты был без сознания, я побывал Там! – Отражение независимо от моих действий показывает пальцем вверх. – Там очень хорошо! И Там меня ждут… Правда, я должен еще искупить свое желание умереть… Но это не страшно, потому, что я знаю что будет потом!
– И что же будет?
– Не скажу. Придет время, и ты сам узнаешь… А я пришел проститься. И напоследок хочу сделать тебе подарок. Мне разрешили оставить тебе мою память и мои знания.
– И как ты их мне собираешься передать?
– А вот так. – Отражение легонько дует в мою сторону, лицо обдает свежий ветерок, который проникает внутрь черепа… На меня обрушивается целый водопад новых ощущений, воспоминаний, образов, знаний… Грамматика с ее ятями, ерами и прочей экзотикой становится понятной и простой, ведь я учил ее с первого класса… А папа все время говорил мне, что сын смотрителя гимназий должен учиться лучше всех… А мама всегда с умилением смотрела, как я пью по утрам чай перед тем, как бежать на уроки… Стоп! Но ведь это…