– Да, это мои воспоминания, знания, мысли, моя жизнь… Теперь они будут твоими. Надеюсь, это поможет тебе в дальнейшем…
– Спасибо!
– Уже не за что. Будет интересно оттуда смотреть, как ты справляешься. Там в тебя верят… Все, прощай!.. Мое время истекло, я ухожу…
… Михаил Николаевич сидел за столом, и в который раз перечитывал только что принесенную телеграмму… Короткую, всего в несколько слов. Но от этого не менее важную… «Наш друг ранен тчк положение тяжелое тчк находится могилеве тчк валерий антонович»…
Доктор встал и с видом человека, принявшего какое-то важное решение, вышел из кабинета. Коридор, лестница, еще коридор, служащие шарахаются в стороны и с удивлением глядят вслед одному из главных помощников академика, спешащему, как на пожар… Дверь с табличкой «Академик И.П.Павлов»…
– Иван Петрович у себя?
– Да, Михаил Николаевич, но, к сожалению, он сейчас занят. – Секретарь, оторвавшись от своих бумаг, смотрит на взъерошенного доктора. – Приехали московские промышленики, они беседуют в кабинете, просили не тревожить.
– Доложите, пожалуйста, что у меня неотложное и очень важное дело!
Секретарь, тихонько постучав, исчезает за дверью, через несколько секунд появляется вместе с Павловым.
– Михаил Николаевич, что-то случилось? – Академик встревожено смотрит на доктора. Тот молча протягивает ему бланк телеграммы, прочитав которую, Павлов меняется в лице, но быстро берет себя в руки.
– Доктор, мы можем поговорить у Вас? – Получив утвердительный ответ, Иван Петрович поворачивается к секретарю. – Саша, срочно вызовите ротмистра Воронцова в кабинет доктора! Пошлите кого-нибудь к генералу Келлеру с просьбой незамедлительно прибыть туда же!.. Отмените все визиты на неделю вперед!
– Но, Иван Петрович! Послезавтра должен приехать лейб-медик Боткин!
– Ничего, я ему сам напишу…
Академик быстрым шагом возвращается в кабинет, из-за неприкрытой двери слышен его громкий голос:
– Господа, простите великодушно! Дело действительно срочное и важное. Давайте сделаем перерыв на полчаса, сейчас я распоряжусь, принесут чай. А потом мы продолжим…
Ротмистр Воронцов, озадаченный срочным вызовом, появился последним.
– Петр Всеславович, вот и Вы! Нам всем необходимо не позже завтрашнего дня быть в Могилеве! Будьте любезны, помогите с проездом по линии своего ведомства! Нашелся наш… потеряшка!..
… Стою перед мостом на берегу реки, абсолютно не понимая, где я и как смог тут оказаться. Место очень странное и невероятное, будто списанное с какой-нибудь книжки в стиле фэнтези. Небо, закрытое темно-фиолетовыми рваными тучами, подсвечивается кроваво-красным снизу, от реки. Потому, что между безжизненными берегами течет огонь. Волны пламени плещутся о черные валуны, сталкиваются, выбрасывая вверх светящиеся оранжевые брызги. Воздух над рекой колышется и вибрирует от жара. Огромные ноздреватые валуны, служащие началом моста, кажутся очень древними, возможно, ровесниками Большого Взрыва и рождения Галактики… Сложенный из грубо отесанных камней мост видно едва до середины, дальше он теряется в мареве горячего полумрака. Но с той стороны меня зовут. Не словами, какая-то жуткая завораживающая сила тянет меня на мост. Делаю два шага, под ногами уже шершавые булыжники моста…
– И куды ж ты собрался-то, Воин? – Насмешливый голос, ударивший в спину, будто придавливает к тому месту, где стою. Неуловимое движение, и передо мной возникает громадный медведь… Нет, человек в накинутой шкуре медведя, с длинным посохом в руке. Которого я знаю. Старик Мартьяныч, лесной волхв…
– Здравствуй, Целитель!..
– Здравствуй, Воин! Именно – здравствуй! Только вот место это для такого пожелания не годно.
– А что это за место, Мартьяныч?
– Будто ты не знаешь?.. А, ну да, вы же это все считаете детскими сказками… Это – Калинов мост через реку Смородину. Место, где почти сливаются Явь и Навь, мир живых и мир мертвых. Но они настолько разные, что только огнем могут быть разделены… Почто прибрёл сюда?..
– Не знаю, Мартьяныч. Меня как будто кто-то манит туда, на другой берег…
– А ты, дурашка, и рад поспешить!
– Так я не чувствую там опасности!..
– Эх, учить тебя еще и учить! Ты – Воин, привык видеть Смерть в бою. Когда замертво падаешь, или, смертельно раненый, в глотку врагу вцепляешься, чтобы с собой его утащить. А Безликая может быть и другой. Кому-то – сладкой, желанной. Кому-то – неожиданной и неотвратимой. Тебе вот показалась завораживающей, неопасной. Про Одиссея и сирен Гомеровых слышал, небось… Душа у тебя сильная, но неопытная. Не учили тебя с малых лет правильному пониманию, вот и поддалась она на этот интерес. Как дите малое полезло пальцами в огонь. Больно-то станет, но будет уже поздно… Так что иди, Воин, возвращайся обратно. Не пришло время тебе помирать, много врагов еще твоих по земле ходит… Уходи!..
Какая-то непонятная сила дергает меня вперед, делаю еще один шаг. Старик в медвежьей шкуре, не оборачиваясь назад, делает рукой отвращающий жест, потом, вроде, несильно стукает меня посохом по лбу, но в глазах темнеет, а когда черная пелена рассеивается, я лежу на зеленом лугу без конца и без края, в голубом небе чирикают какие-то пернатые, временами прячась в солнечном свете…
Выныриваю из обволакивающего, зыбкого сна, услышав чьи-то голоса в отдалении. Некоторое время балансирую на грани забытья, потом окончательно просыпаюсь от прохладного и влажного прикосновения к лицу. Веки несколько раз дергаются, но спать я больше не буду! Потому, что рядом со мной сидит Даша!.. Бледная, осунувшаяся, в уголках глаз скапливаются слезинки. Растерянно и радостно улыбается, потом, обернувшись, зовет:
– Мама!.. Мама, он очнулся!..
Пытаюсь спросить где я и что произошло, но во рту пересохло, вместо слов получается какое-то змеиное шипение. Заметив мои потуги, она прижимает ладошку к моим губам.
– Тише, тише, тебе нельзя разговаривать! Ты еще очень слаб!..
– Даша, я позову доктора! – Голос Полины Артемьевны звучит из другого конца комнаты, слышны ее удаляющиеся шаги.
– Теперь все будет хорошо… – Тихонько шепчет Даша, ставя поцелуем точку в предложении.
В коридоре слышатся шаги, голоса, дверь распахивается, в палату гурьбой вваливается куча народа… Доктор Голубев, вместе с ним неизвестный дядька с окладистой бородой и богатырского вида генерал… За ними замечаю Валерия Антоновича с каким-то офицером…
Память возвращается неожиданно… Бег с носилками по лесу, немцы на берегу ручья, мы с Семеном остаемся в прикрытии, Котяра уносит княжну, граната, взрыв… Что с княжной?!..
– Денис Анатольевич, успокойтесь, Вам сейчас нужен абсолютный покой! – Михаил Николаевич берет ситуацию в свои руки. – Господа, я Вас убедительно прошу, оставьте нас ненадолго! Мне нужно его осмотреть… Дашенька, дайте ему попить, пару глоточков.
Теплая сладенькая водичка смачивает горло. Гости далеко не ушли, слышно, как бубнят под дверью.
– Так, голубчик, следите за рукой. – Доктор водит пальцем слева направо, обратно, потом несколько раз вверх-вниз. – Голова не кружится? Нет?.. Немного?.. Замечательно! Попробуйте дотянуться левой рукой до кончика носа… Нет, левой рукой, правую не беспокойте! У Вас ранение, пуля впритирку с плечевой костью прошла… Вот так, хорошо!.. Пошевелите правой ногой… Так, теперь – левой… Ну-с, молодой человек, руки-ноги работают, координация не нарушена… Как Вы себя чувствуете?.. Говорить можете?
– Да… Доктор… Могу… Справа больно… И слабость… Что со мной?..
– У Вас, голубчик, как я уже сказал, пулевое ранение в плечо, осколочные касательные в правую руку, бок и голову. Плюс контузия от взрыва. О царапине на бедре я уж молчу. Самое отвратительное, на мой взгляд, – большая потеря крови. Осколки оставили большие рваные раны, пока Вас донесли до поезда, пока прооперировали… Хорошо, что врачи Вам физраствор вливали, а потом и на переливание крови пойти рискнули. Так могли бы и не довезти… Ой, Дашенька, голубушка, не слушайте старика, что-то совсем я заболтался!.. Денис Анатольевич, гостей примете? Тут столько людей хотят Вас увидеть! Если станет плохо, тут же скажите…
– Доктор… Можно… с Валерием Антоновичем… поговорить?..
– Если о том, чем все закончилось, спешу Вас обрадовать. Княжну Ваш Федор благополучно донес до поезда, она жива и здорова. Более того, ухаживала за Вами в поезде и здесь, в госпитале. Пока Дарья Александровна не приехала… Все подробности – потом, сейчас я позову академика Павлова и генерала Келлера, они очень хотят поговорить с Вами.
Интересно, зачем я этому академику сдался? Собачки кончились? Буду теперь ходить с трубочкой из пуза и желудочный сок по включенной лампочке вырабатывать?..
– Денис Анатольевич, и для Вас, и для него этот разговор очень важен. – Наверное, что-то отразилось у меня на лице, и Михаил Николаевич решил переубедить упрямого пациента. – Дашенька, пойдемте, я объясню что теперь Вам нужно делать. Не беспокойтесь, ничего с ним за это время не случится…
Дверь за ними закрыться не успела, в палату влетают давешний бородач с генералом. Ну и чего такого важного вы мне поведаете, господа хорошие?.. На этом мыслительная деятельность на несколько секунд прерывается. Потому, что парочка, радостно улыбаясь, подходит вплотную к койке и академик негромко произносит:
– Ну, здорово, старлей!..
Чего?!!.. Бл…!!!.. Ни… себе!!!.. Как?!!.. Откуда?!!.. Академик с генералом стоят и довольно смотрят на то, как я сначала выпадаю в осадок, а затем медленно из него выкарабкиваюсь.
– Товарищ майор?!.. Сергей Владимирович?!.. Вы – тоже?..
– Мы все – тоже, Денис! Все трое!.. – Тимин в образе Павлова показывает на ухмыляющегося генерала. – А это, как ты понимаешь, – бывший ефрейтор Александров, ныне же – генерал-лейтенант граф Федор Артурович Келлер. Прошу любить и жаловать.
Возникает пауза, прибитый таким поворотом событий мозг не знает, как правильно с ним разговаривать. Генерал, поняв это, приходит на помощь: