Многоточие в разговоре ставит открывающаяся дверь в кабинет, откуда выходит довольно молодой для своих погон полковник. Судя по голубому Андреевскому кресту полкового знака – преображенец, а судя по Георгию 4-й степени и наградному оружию – вояка не самого робкого десятка. Раскланяться по всем правилам не удаётся потому, как Фёдор Артурыч в нарушение всех правил появляется в дверях и коротко бросает нам:
– Зайдите!..
В кабинете вижу озабоченного Бойко и успеваю только кивнуть ему. Потому, что генерал, не дав нам раскрыть рта, начинает задавать вопросы Воронову:
– Павел Алексеевич, знаете ли Вы, каким образом размещены роты Экипажа в Царском Селе?
– Так точно, Ваше высоко…
– Прошу без чинов. – Генерал досадливо машет рукой.
– Так точно. Первая и третья роты под командованием капитана 1-го ранга Мясоедова-Иванова охраняют сам Александровский дворец. Вторая рота с пулемётной командой – оборона подступов к Царскому Селу со стороны Петрограда. Это – почти четыре мили дороги от Пулково. Четвёртая рота с минёрами, телеграфистами и прочими специалистами задачи пока не имеет, стоит в селе Редьково-Кузьмино. Это в полутора милях от Александровки… Ваше высокопревосходительство, может быть, объясните, что случилось? Зачем всё это?..
– Объясню… Час назад получено известие о том, что семья Императора захвачена и удерживается во дворце Гвардейским Экипажем под командованием Великого князя Кирилла Владимировича… Вот так вот, господа офицеры…
Что-о?!!.. А-х-х-ренеть!!!.. Да ё…!!!.. Да твою ж мать!!!.. Даже матом не получается всё сказать!!!..
– Я почти уверен, что Кирилл Владимирович хочет вынудить Императора передать власть ему. – Келлер выводит нас из ступора. Ну, да и правильно, рефлексировать потом будем!..
– Каким образом он может это сделать? – Голос Воронова звучит хрипло.
– Ну, для Вас-то, Павел Алексеевич, болезнь Наследника – точно не секрет? Под угрозой причинить мальчику… – Фёдор Артурович сжимает свои не самые маленькие кулаки. – Он заставит Николая Александровича признать указ о регенстве Великого князя Михаила недействительным и составить точно такой же в отношении его, Кирилла…
– Теперь многое понятно!.. – Вскидывается Воронов. – И эта запутанная чехарда с отпусками, и сплетни среди нижних чинов…
– Какие сплетни, Павел Алексеевич? – Генерал очень заинтересованно смотрит на лейтенанта.
– Не придавал этому значения, думал, от безделья байки травят… Среди матросов ходят разговоры, что Великий князь Михаил Александрович хочет, пользуясь своим положением Регента, узурпировать власть и посадить на трон не Цесаревича Алексея, а своего сына Георгия. А в отпуска вне всякой очерёдности отправлены офицеры… как бы сказать… не ищущие милостей от Великого князя.
М-да, весёлое кино!.. И чем дальше, тем больше обхохочешься. До слёз! Кровавых, блин!.. Что мы имеем? Имеем мы дворец, в котором засело две роты решительно настроенных матросов. Саму Семью охраняют, скорее всего, господа офицеры, лично преданные "царю Кирюхе", да и сам он где-то там же поблизости обретается… Имеем шоссе от Пулково, где сидит ещё рота с пулемётами. Имеем резерв в трёх километрах… А ещё имеем другие части и подразделения общей численностью…
– Ваше высо… Фёдор Артурович, какова численность царскосельского гарнизона?..
Келлер замолкает на полуслове, но вместо него отвечает Валерий Антонович:
– Около двадцати семи тысяч штыков. В основном – пехота, запасники. Настроения неизвестны, я бы не стал на них рассчитывать, Денис Анатольевич.
– Я не к тому. Упавший с дерева лист проще всего спрятать в лесу. – Сокращённо цитирую Честертона. – Я имею в виду, что появление десятка-другого солдат не будет слишком заметным событием…
– Немедленно отзывайте всех своих диверсантов, что бы и где бы они ни делали! – Генерал сходу всё поняв, начинает распоряжаться. – Что ещё нужно для проведения операции?
– Витебский вокзал наш?
– Да. Бубликова и Ломоносова уже взяли, их эмиссаров на узловых станциях – тоже, МПС под нашим контролем.
– Когда ближайший товарняк на Царское Село?
Валерий Антонович начинает куда-то срочно названивать, Фёдор Артурыч тем временем подойдя почти вплотную, задаёт самый животрепещущий вопрос:
– Какой у тебя план?
Ага, знать бы ещё самому, какой у меня план!.. Пойди туда-хрен знает куда, сделай то-хрен знает что, но Семью привези в целости и сохранности…
– У нас есть возможность очень быстро достать планы дворца, схему его охраны и обороны?
Келлер в ответ только пристально смотрит на меня и отрицательно мотает головой.
– Тогда и плана нет… Но ехать надо.
– Ваше высокопревосходительство! Прошу разрешения отправиться вместе с капитаном Гуровым! – Воронов аж строевую стойку принял.
– Не возражаю, господин лейтенант проходил обучение в батальоне, уровень подготовки соответствует предстоящим действиям. – Прихожу на помощь Воронову, тем более, что ещё один человек в группе лишним не будет.
– Хорошо. – Генерал даёт "добро", промедлив с ответом чуть дольше, чем должен был.
– Ближайший состав идёт через два часа с минутами. – Валерий Антонович наконец отрывается от телефонной трубки. – К тому времени Ваши люди должны освободиться.
– Где они сейчас?
– В Петропавловской крепости…
Стёпка Колодяжный был доволен несмотря на пронзительный сырой ветер, дувший с Невы. Наконец-то долгожданная оттепель сменила трескучие морозы. А ветер?.. А что – ветер?.. К нему, да к сырости он привык с малолетства.
Совсем недавно забрили его в солдаты, и очень боялся Стёпка попасть на фронт. Вона скока мужиков вернулось в деревню кто без руки, кто без ноги, кто совсем контуженный, это если не счесть тех, кто вообще не вернулся. И говорили они, что германец окаянный такими снарядами швыряется, что в дырищу от него изба провалиться может по самую стреху, и ещё всякие ужасти рассказывали.
Но повезло ему, попал в запасный пулемётный батальон Кольта, что в Петропавловской крепости стоит. Хотя, тут, конечно, тож не сахар. Зуботычины и ругань от "шкур"-унтеров такая, что и не на всяком заборе напишешь. Бесконечные шагания по плацу. Стояние во-фрунт на морозе. И их благородия, аспиды свирепые, даром, что огнём не пышут. И в город за всё время никого не пустили ни разочка.
Но теперича – всё! Теперича лафа будет. Три дня шум в городе слышали, стрельбу там, то да сё. Никто ничего не знал, а вот потом писарёнок один, из купчиков, рассказал, что забастовки в городе, простой люд противу Царя за свободу вышел. А тот повелел их стрелять, да тольки просчитался. Солдаты, они ведь тож из простых будут, вместе с забастовщиками и пошли Царя скидывать. И они, пулемётчики, бы пошли, тока сволочи-пушкари пригрозили, что ежели что – они из пушек картечью в спины жахнут. Но сегодня и их приструнили. Раненько, сразу опосля побудки приехал тут один господинчик важный до коменданта ихнего высокоблагородия полковника Никитина. С ним о чём-то болтал полчасика, а потом митинг устроил, когда полковник на плацу всех выстроил. Сказал, что, мол, революция у нас, что власть взял какой-то там временный комитет, и что теперича все – свободные граждане России, а не как раньше было.
Только обмишулился чуток господинчик этый. Ещё в казарме всю ночь судили, да рядили, и выбрали свой, батальонный комитет, свою власть, в смысле. И сразу опосля митинга этого и у офицеров наганы ихние поотбирали, и пушкарей в каземате закрыли вместе с самыми ненавистными "шкурами", остатние унтера ведь в комитете как-тось оказались, да охрану и поставили. А потом цейхгауз разбили, винтовки похватали и вся братва в город кинулась. Посмотреть, что там на белом свете творится, кто чем дышит. Едва ли человек двадцать оставили, чтоб за воротами следили и охраняли…
Солдат невольно поёжился от резкого порыва ветра, задувшего ему за шиворот горсть снежинок с верха стены, затем поправил винтовку и огляделся по сторонам. По ту сторону протоки народ шастал, не так, правда, уж и густо, но на Кронверкский мост, что Стёпка охранял, никто не совался. Осознав собственную значимость, Стёпка ещё раз поправил винтовку и, с некоторым сожалением достав из кармана кисет с последней щепотью махорки, всё же решился скрутить цигарку и прикурить, спрятавшись в будке от вездесущего ветра. Обещал ведь дружок его Прошка и папирос притащить и фунфырик тож. Чтоб, значит, не был Стёпка обделённым. И остальным обещали. Может даже баб каких приведут. А чё? Свобода сейчас! Всё можно!..
Высунувшись обратно, Стёпка чертыхнулся сквозь зубы, затушил только что закуренную самокрутку, поплевав на дымящийся кончик, и засунул обратно в кисет. Потом снова поправил вечно сползающий ремень винтовки и стал ожидать приближения гостей – через мост ехал шикарный легковой автомобиль. Когда он остановился прямо напротив Стёпки, из него вылезла довольно пёстрая компания. Хорошо одетый господин, крепко сбитый прапорщик при погонах и оружии, но с большим красным бантом на груди, двое солдат, тоже с бантами, державшими в руках непривычного вида винтовки, и ещё какой-то тип с длинными, давно не мытыми волосами в офицерской шинели без погон.
– Здравствуйте, гражданин солдат! – Радостно восклицает хорошо одетый господин. – Поздравляю вас с падением ненавистного тирана и обретением свободы!
Стёпка от неожиданности растерялся настолько, что в ответ смог только кивнуть.
– Я – представитель Временного комитета Государственной Думы для водворения порядка в столице и сношения с лицами и учреждениями! У вас с утра уже был один мой коллега, теперь вот я привёз более детальные инструкции! – Представитель Временного комитета показывает Стёпке большой бумажный пакет, запечатанный сургучными печатями, и поворачивается к офицеру и солдатам. – Это – выделенная мне охрана…
– А я – представитель революционного народа и слежу, чтобы здесь не наносилось вреда его интересам. – Неуклюже пытаясь "откозырять" и распространяя вокруг себя запах свежеупотреблённого алкоголя, объясняет немытый в офицерской шинели. – Во-он там подсел к ним в авто…