Поэтому я, из-за родственных отношений не считая себя вправе решать единолично, предлагаю всем присутствующим составить Тайный трибунал, который и впредь будет решать подобные вопросы.
– Михаил Александрович, разрешите мне более подробно объяснить, как видится работа нашего Трибунала. – Подаёт голос Павлов. – А то я уже вижу нехороший блеск в глазах одного подполковника…
– Который обусловлен абсолютно не тем, о чём Вы, Иван Петрович, подумали. – Сразу перехожу в наступление, которое, как известно, – самый лучший способ обороны. – Более того… Ваше Императорское Высочество, я хочу напомнить одну недавнюю беседу в Аничковом дворце. Я ответил согласием на предложение, но не желаю быть слепым исполнителем чьей-то личной воли. Поэтому любую ликвидацию я и мои люди будем проводить только по вынесении приговора подобного трибунала…
– Вот именно об этом, Денис Анатольевич, я и хочу всем поведать. – Академик становится серьёзным. – Во-первых, считаю, что Регент не должен быть в составе Трибунала. И в этом Его Императорское Высочество меня поддерживает – Правитель должен утверждать приговор, либо нет, но не участвовать напрямую в суде. Во-вторых, нас – пять человек. Каждый имеет право голоса и каждый же отвечает за свой участок работы. Генерал-майор Потапов – сбор информации о судимых персонах по линии военного ведомства и заграничных агентов, подполковник Воронцов – сбор информации внутри Империи, это – Отдельный корпус жандармов и Департамент полиции. Подполковник Гуров – физическое проведение акции. Я и генерал Келлер – юридическое обоснование и работа с общественным мнением, то, что вскоре англосаксы назовут "паблик рилейшнз".
Причём, в работе Трибунала я предлагаю пользоваться принципом "либерум вето", взятом из практики польских сеймов. Если один из нас в силу тех, или иных причин будет не согласен с решением остальных, приговор считается недействительным.
И работать Трибунал будет не только в отношении представителей Фамилии… Пётр Всеславович вчера доложил мне о подготовке убийства сенатора Гарина из-за ревизии Центрального Военно-промышленного комитета в Петрограде. Помимо этого обнаружились интересные факты о покушении на жизнь генерала Поморцева, одного из наших перспективных ракетчиков. Если вы помните, он разработал процесс фабричной выделки кирзы, применение которой грозило большими убытками ряду фабрикантов, имевших военные заказы. В частности – господину Второву, возглавляющему синдикат "Военпоставка". В окружении Второва есть… то бишь, была команда "ликвидаторов", решавших для хозяина скользкие вопросы.
– И где эти умники сейчас? Я так понимаю – уже на полпути в мой батальон? Было бы интересно пообщаться с ними. А вдруг что подскажут дельное, в работе нашей полезное. – Пытаюсь притормозить Павлова. Если в его голосе слышится лекторский тон, то это – надолго. Вместо академика отвечает Пётр Всеславович:
– Боюсь, Денис Анатольевич, что – нет. Вы же не станете поить анисовой водкой вражеских часовых… Эти господа использовали в основном один и тот же метод. Ненужного человека накачивали водкой с кумарином. Анисовая – чтобы заглушить вкус и запах. Потом – пара не особо сильных ударов по голове, и любой врач с чистой совестью поставит диагноз "апоплексический удар". С генералом, правда, они действовали по другому… Я взял грех на душу, и почти все они скоропостижно скончались от того же диагноза. Рассказав перед этим всё, что нас интересовало…
– Если Вы, Денис Анатольевич, хотите приобщиться к этому делу, для Вас есть подходящая кандидатура. Некий господин Максим Осипович Эпштейн, один из юристов Второва. До этого работал на Карла Тиля. Помог Второву в 1904-м осуществить захват фирмы у бывшего хозяина, тот с горя скончался…
– Опять кумарин?
– Не знаю. Возьмёте Эпштейна, поинтересуйтесь… На полученные деньги купил доходный дом в Москве, позже – ещё один.
– Когда можно начать?
– С завтрашнего дня. Но прошу учесть, что время ограничено. У Вас в запасе – неделя-полторы. Почему – Михаил Александрович объяснит позже. – Павлов снова играет в председателя. – По составу и принципам работы Трибунала есть вопросы? Все согласны?.. Замечательно. Тогда на повестке дня – кандидатура Великого князя Кирилла Владимировича. Он обвиняется в нарушении присяги Государю, организации заговора против Императора и Регента. Виновен в смерти графини Брасовой и Георгия Брасова, косвенно – в смерти императрицы Александры Фёдоровны… У кого-либо есть вопросы, сомнения в виновности данного человека?.. Нет?.. Ставлю вопрос на голосование. Вердикт Трибунала – смертная казнь. Кто – против?.. За?.. Единогласно… Подполковник Гуров! Привести приговор в исполнение! Время и место – на Ваше усмотрение, но не дольше трёх суток.
– Господин подполковник, сегодня я подписал указ о лишении его титула Великого князя. Повешение заменить расстрелом, перед этим – гражданская казнь. Это – принципиально. Пусть остальные знают, что неподсудность закончилась. Время приведения приговора в исполнение и место захоронения сообщать родным запрещается! – Регент добавляет немного "пикантности". Наверное, это – действительно личное. Око – за око. Смерть – за смерть… Но если бы моих… Не приведи Господь, тьфу-тьфу-тьфу!!! Всю семейку Владимировичей кончил бы! И прах – по ветру!..
*!!!
– … Подписаны ещё два указа. Первый – о реорганизации Отдельного корпуса жандармов в Корпус Государственной Безопасности. Возглавлять его пока будет граф Татищев, до сих пор он справлялся. Все офицеры, желающие служить в Корпусе должны пройти самую тщательную проверку. Иван Петрович, поможете с полиграфами?.. – Михаил Александрович, дождавшись утвердительного кивка Павлова, переходит к следующему вопросу. – Второй указ – о создании Управления промышленно-трудовых лагерей. Его возглавит генерал от кавалерии Григорьев, приехавший с нами. Первое, чем он должен будет заняться – Тихвин-Волховским проектом, для тех, кто ещё не в курсе – подготовка к промышленной выплавке алюминия. Мы с Вами, Иван Петрович, обсуждали это.
– Да. Я привлёк к работе Мордвинова, это – местный краевед, и отставного военного инженера Тимофеева, который в прошлом году привозил образцы пород в Глиняную секцию. Геологический комитет и Академия наук откомандировали в наше распоряжение доцентов Искюля и Васильевского. Первый – химик, второй – опытный геолог-полевик. Профессор Федотьев из Петроградского Политехнического тоже дал согласие на работу с нами… Сложность в другом. Около трёх месяцев назад там организовано акционерное общество "Тихвинская огнеупорная глина". Учредители – местный помещик Унковский… – Павлов делает паузу, заглядывая в свой "склерозник". – Уездный предводитель дворянства Буткевич, председатель земской управы Швахгейм и несколько фигур помельче. Они пока что настроены весьма решительно.
– Пётр Всеславович, возьмите на заметку. Всех, особенно земца, проверить по своим каналам, может быть и всплывёт что-то. – Регент на секунду задумывается. – Сталь и алюминий должны быть в руках государства, а не частных лиц…
– Я думаю, им можно предложить сорок девять процентов прибыли, контрольный пакет останется за нами. Не дураки, поймут, что сами не осилят. А лепить кирпичи из редкой руды мы не позволим. – Академик перелистывает страничку в блокноте. – Предварительные переговоры по турбинам и остальному оборудованию ведутся со шведской фирмой ASEA. Нам удалось привлечь к этой работе Генриха Осиповича Графтио. Первый проект для Волховской ГЭС он разработал в 1902-м году, в 14-м модернизировал его под более мощные турбины…
– Прошу извинить, но всё моментально стало известно германцам. – Подаёт голос Потапов. – Сомневаюсь, что они к такой новости отнесутся спокойно.
– Сие обсудим чуть позже. С этим вопросом – всё?.. Хорошо. Тогда, Николай Михайлович, Вам слово. – Павлов, прям, как на каком-то симпозиуме командует.
– Вот здесь собраны материалы по шпионажу лишь некоторых предприятий в пользу Германии и Австро-Венгрии. – Потапов кладёт перед собой толстую папку. – Пока что мы разрабатывали две группы фирм. Первая – бывшие предприятия пангерманского Электрического синдиката. Московское, Киевское, Русское и прочие общества электричества. Особое место – "Общество электрического освещения 1886 года". Они, уже практически не таясь, шлют через упомянутую Швецию доклады в бюро Куна при Германском генеральном штабе. Решение о ликвидации фирмы предлагалось давно, но усилиями некоторых персон постоянно откладывалось.
– Вы можете назвать этих персон? – В голосе Регента слышатся металлические нотки.
– Так точно. Бывший председатель Совета министров Горемыкин и граф Буксгевден, супруга которого в девичества носила фамилию Сименс.
– Пётр Всеславович, это – по Вашему профилю.
– Горемыкин – действительный тайный советник 1-го класса… – Воронцов напоминает некоторые нюансы российской юриспуденции.
– У Корпуса Госбезопасности будут все полномочия! – Михаил Александрович раздражённо повышает тон. – Эти предприятия будут реквизированы в казённую собственность!.. И в первую очередь – та фабрика, о которой Вы, Николай Михайлович, докладывали! Расскажите остальным в двух словах!
– Речь идёт о целлюлозной фабрике "Вальдгоф". Впервые обратили на неё внимание в связи с делом полковника Мясоедова. Против членов правления были найдены явные улики в сношениях с Германским генеральным штабом. Директора и служащие-немцы были высланы в Сибирь, было выбрано новое правление и "Вальдгоф" продолжила работу, поставив в названии "русское акционерное общество". Как недавно обнаружилось, фирма выплачивает своим ссыльным половину их прежнего жалования. Можете представить поселенца, имеющего до пятнадцати тысяч рублей в год? В дополнение к этому двое конторщиков, германцев, успевших принять российское подданство, зачастили в Стокгольм, где наши агенты засекли их при посещении германского посольства…
– Фабрика должна стать казённой! Необходимо провести тщательное расследование с подробным освещением в газетах!