Впрочем, эта дикая по сути картина нисколько не поразила Бейли. Капитан, как истинный английский джентльмен не ожидал ничего иного от дикарей, которыми по его искреннему убеждению являлись все без исключения народы, кому не повезло родиться на Острове под священным скипетром британский монархов. Тем более что как говорит пословица "When in Rome do as the Romans do" (Когда ты в Риме, делай так, как делают римляне, русский аналог – в каком народе живешь, того обычая и держись). А эти религиозные фанатики, как и их иудейская жертва, смогут быть очень полезными, особенно если им объяснить, что все их горести и обиды приключаются исключительно из-за русских и стоит лишь их прогнать, как тут же на землях эмирата воцарится рай, который, как известно, каждый представляет по-своему.
Файзулла Ходжаев увидев, что окружающие события перестали интересовать его английского гостя, задёрнул занавеску и продолжил начатый еще вчера рассказ о последних новостях и слухах, которые он, как настоящий саудогар (крупный купец) просто-таки был обязан знать. Дальнейший путь протекал значительно быстрее, почтенного купца, и его сопровождающих уже ничто не отвлекало от неспешной беседы, если не считать звуков ударов плети о спины простолюдинов, не успевших очистить дорогу, их жалобные причитания и злорадный смех невольных зрителей этого бесплатного представления. Стража на воротах была заранее предупреждена, и повозка беспрепятственно проехала через ворота, после того как один из телохранителей окинул мимолетным взором пассажиров и остановилась неподалеку от домика, построенного эмиром, в котором должны были размещаться Император Николай 2 и члены его семьи при несостоявшемся из-за войны посещении Бухары. Возле него, перебирая пальцами зерна четок, неспешно прохаживался сам верховный кушбеги Мирза Насрулла. Далее события развивались практически молниеносно. Как только мирзо выгрузил из повозки свертки с подарками, он вместе с Ходжаевым удалился в сопровождении одного из своих людей. Но в самый последний момент Файзулла успел передать Бейли небольшую, богато украшенную шкатулку, шепнув на ухо, что в гареме эмира появилась новая фаворитка, которая уже на протяжении нескольких ночей услаждает повелителя и несколько изящных драгоценных безделушек, поднесённых ей в поларок, будут нелишними. А также то, что переговоры с эмиром и его ближайшим окружением следует вести на русском языке, дабы избежать необходимости присутствия переводчика. В этот момент, капитан поучаствовал искреннюю благодарность к купцу за сей весьма предусмотрительный шаг, ибо именно тот вьюк, в котором разместились аналогичные подарки, был потерян в ходе встречи с русскими пограничниками и, скорее всего, достался им в качестве трофея.
В это время, Алим-Хан ждал важного гостя в одной из комнат. По совету искушенного во всевозможных интригах Верховного Кушбеги, эмир стоял спиной к двери и, по всей видимости, предавался размышлениям о государственных делах, глядя в известные только ему дали. Тем самым удалось избежать несколько щекотливого обстоятельства в первый момент встречи с представителем правительства его Величества короля Георга 5. С одной стороны – капитан прибыл инкогнито, но с другой – поддержка британцев была необходима.
При звуках открывающейся двери, повелитель Бухары неспешно повернулся. Капитан Бейли увидел весьма упитанного мужчину с ухоженной бородой, в синем халате, с шашкой казачьего образца и несколькими орденами на груди, среди которых, капитан с горечью не заметил ни одного британского. Произнося дежурные слова приветствия и пожелания его Высочеству Эмиру Сеид Мир Мухаммеду Алим-хану, капитан мысленно ругал свое руководство, не озаботившееся за все семь лет правления пожаловать повелителю Бухары какой-либо британский орден. А вот император Николай явно не скупился на награды, из орденов, имевших небесными покровителями святых наличествовали знаки Александра Невского, Владимира, Анны. Завершал этот своеобразный иконостас орден Белого орла. Отзвучали приветственные и ответные слова, эмир благосклонно принял подарки, с особым удовольствием собрал одно из ружей и несколько раз примерился к нему, оценивая баланс. Последним из подарков в его руку попала английская сабля и Алим-Хан опробовал несколько приемов защиты и нападения.
Отдав должное ритуалам и этикету Эмир, Кушбаги и присоединившийся к ним генерал-майор Мирбадалев разместились за столом напротив присевшего последним Бейли.
В ожидании Великого князя Михаила сижу и смакую результат очередного эксперимента Павлова в области фиточаёв. Иван Петрович уже сменил гнев на милость и, помня, что с удовольствием я пью только Дашенькин кофе, предложил новый травяной сбор, ядовито заметив при этом, что для моей головы с навозом вместо мозгов это будет полезно, может быть, и думать со временем начну иногда. Это всё же лучше, чем тот получасовой рёв разъярённого носорога, которому по неосторожности оттоптали самое дорогое, что есть у каждого самца. Причиной незапланированного сольного концерта послужил мой рассказ о том, что произошло у нас с турками. Особенно тот факт, что я попал в плен к басурманам. Я тогда узнал о себе много нового, но, к сожалению, неприятного. Поэтому не остался в долгу и тоже высказал академику всё, что думаю о нём и его упражнениях в изящной словесности. А также подробно и красочно описал то место, где я видел его познания в ведении боевых действий. Келлер, выступавший в качестве рефери, окончил поединок, послав меня сначала по давно всем известному эротическому маршруту, а потом на две недели под домашний арест на излечение и во избежание.
Дома Даша добавила свою лепту в неблагодарное дело перевоспитание дурака, у которого шило в заднице, и который не думает ни о чём, кроме как о своих приключениях, которые когда-нибудь, тьфу-тьфу-тьфу, не приведи Господь, закончатся очень плачевно. В окончание своей пятиминутной воспитательной нотации добавила, что если я оставлю её вдовой, а Марью сиротой, то она мне этого никогда не простит. После чего занялась обработкой моей "страшной" раны, представлявшей собой уже начавшую затягиваться рваную ссадину, почти не видную под начинающими отрастать волосами.
Зато последующие дни действительно пошли на пользу здоровью, и самым действенным лекарством была Машенька, уже научившаяся довольно уверенно ходить. Маленькая шустрая егоза умудрялась где на двух, где на четырёх конечностях ускользать одновременно и от няни, и от мамы с бабушкой, прятаться за портьерами и с радостно-довольным визгом выскакивать навстречу "поисково-спасательной экспедиции". В общем, было весело и нескучно, пока ни разу не объявлявшийся за всё это время Павлов не позвонил и не пригласил на очередное заседание "Комитета по спасению", приуроченное к приезду Регента из Ставки. Поручение Ник Ника я выполнил, Великий князь Михаил съездил в Могилёв на встречу с дядей. Не подозревая, что на всякий случай в помощь Михалычу с его орлами-бодигардами Келлер, посоветовавшись со мной, одновременно отправил "литерный" спецпоезд, как и в феврале состоявший из "Неуловимого мстителя", паровоза и вагона, пассажирами которого на этот раз оказалась рота диверсов во главе с Оладьиным, получившим от меня лично категоричный приказ в случае чего во что бы то ни стало привезти Регента обратно живым и невредимым, а Могилёв, если понадобится, мы потом можем и заново отстроить.
Всё обошлось, Михаил Александрович вернулся сегодня утром, ещё в пути дав по радио сигнал "Общий сбор". Что означало наличие серьёзных новостей, которые надо было немедленно обсудить. Поэтому вот уже полчаса сидим в Павловском кабинете и ждём появления венценосца.
Келлер, изредка прикладываясь к чашке с чаем, листает свой ежедневник, иногда делая пометки карандашом, Иван Петрович с Воронцовым шепчутся о чём-то сидя в углу на диване, я скучаю и не знаю, чем заняться. В голове – ощущение нашкодившего ребёнка, которого поставили в угол и демонстративно не обращают внимания…
Наконец-то бренчит телефон. Скорее всего, КПП докладывает академику о прибытии кортежа.
– Всё, через пару минут Михаил Александрович будет здесь. Пётр Всеславович, Вы готовы?
– Так точно. – Воронцов хлопает ладонью по портфелю, который всё это время не выпускает из рук.
– Фёдор Артурович?
– Готов.
У меня возникает впечатление, что за эти две недели произошло нечто серьёзное, а я, как всегда, остался не у дел…
– Здравствуйте, господа! – Великий князь Михаил появляется в дверях. – Простите, что заставил ждать.
По очереди здороваемся с Регентом и рассаживаемся за столом.
– Встреча прошла успешно, Михаил Александрович? – Интересуется Павлов. – Признаться, были некоторые опасения…
– Да, всё хорошо. Великий князь Николай Николаевич приехал с небольшим конвоем, человек тридцать терских казаков. Да и из разговора я понял, что, как Вы говорите, силовой способ решения вопроса ему не нравится. "Солдат и мужик не поймут" – это его слова. А речь шла именно о новом заговоре. Если отбросить все нюансы вежливости и этикета, дядя Ник предложил мне сделку. По его словам ещё в начале войны ему предлагали занять Престол вместо моего брата. Именно когда тот сместил его с поста Верховного главнокомандующего и отправил на Кавказ. Сейчас определённый круг лиц снова хочет, чтобы Великий князь Николай Николаевич стал императором Николаем III.
– Вы считаете, что он всё рассказал? – Академик задаёт интересующий всех вопрос.
– Да. Прозрачно намекнул, что не хочет нести бремя высшей Власти, но не прочь вернуться в Ставку в качестве Верховного. Мол, многое за это время понял и ошибок пятнадцатого года повторять не намерен. А я смогу целиком и полностью заняться вопросом наведения порядка внутри страны.
– Хитёр. Снова хочет прибрать армию к рукам. Только теперь у него это не получится. – Вполголоса ворчит Келлер. – А если в этом и заключается их план?
– Он действительно в этом и заключается, Фёдор Артурович, но об этом чуть позже. Я согласился, но с одним условием. Без моего одобрения все его решения будут недействительны. И у нас, я полагаю, имеется во