Это стонала не она. Какая-то другая девушка. Стоны становились все громче. Она выгнула спину, с силой прижала его голову к себе. Не было сил больше терпеть. Взрыв сумасшедшего восторга сотряс тело. Лада затряслась как в лихорадке. Это было что-то невероятное…
Борис Анатольевич продолжил ласки. Ей снова захотелось испытать взрыв оргазма. Как будто в нем был заключен смысл жизни. Но на этот раз он вошел в нее по-другому. Так, как должен был входить настоящий мужчина…
Ей было немного больно. И удовольствие сомнительное. Но ей все равно нравилось быть под этим мужчиной. Она стонала и вращала бедрами как заправская проститутка. Она не ведала, что творила. Как будто ею управляло чье-то чужое сознание…
Потом они просто лежали на расправленной постели. Борис Анатольевич лежал на боку, курил и с любопытством рассматривал ее обнаженное тело. Ладе казалось, что она только что проснулась. И все, что произошло, не более чем сон. Но что бы она ни думала, обряд посвящения в женщины состоялся. И это факт.
– Тебе понравилось? – спросил Борис Анатольевич.
Лада не ответила. Стыдливо потянулась за простыней – надо скрыть свою наготу.
– Это ни к чему, – покачал он головой. – Я хочу тебя видеть.
«А я не хочу, чтобы вы на меня смотрели». Она хотела сказать об этом вслух. Но язык почему-то не повиновался.
– Ты была девственницей…
Лада кивнула. Глаза были сухими. Чему быть, того не миновать. И нечего лить слезы. Тем более, ей было приятно лишиться невинности.
– Я знаю, что ты была девственницей. – Он выглядел очень довольным. – Я не мог ошибиться.
Как же можно в этом ошибиться, если после дефлорации на простыне осталась кровь? Хотя нет, кровь могла остаться после месячных. А потом, существует операция по восстановлению девственной плевы. Но какой ей смысл его обманывать? Разве она брала на себя какие-то обязательства?
Борис Анатольевич затушил сигарету, лег на спину. Будто нарочно выставил на обозрение свой детородный орган. Зрелище далеко не из самых приятных. Не будь она медицинским работником, ее бы наверняка стошнило.
– Я хочу, чтобы ты взяла в рот, – неожиданно сказал он.
– Что?! – взвилась Лада.
И дар речи вернулся. И силы появились. Она вскочила с постели, бросилась к своей одежде.
Борис Анатольевич тоже пришел в движение. Схватил ее за руку, остановил, развернул лицом к себе.
– Извини, я не хотел тебя обидеть.
Лада вырвалась, подобрала с полу трусики. Он больше к ней не тянулся, не мешал.
– Вы меня уже обидели… Я что, похожа на шлюху? – Ее возмущению не было предела.
Она сгорала от стыда. И совсем была не прочь сгореть дотла. Чтобы и праха не осталось.
– Нет, просто я подумал… Дело в том, что сейчас почти нет девушек, которые чисты во всех отношениях. Я знал одну такую. Она переспала не с одним десятком мужиков. Но замуж вышла девственницей. Потому что брала исключительно в рот… Ты меня понимаешь?
Неожиданно для себя Лада успокоилась. И даже смогла улыбнуться.
– Понимаю, – кивнула она.
– И я подумал…
– Я знаю, о чем вы подумали.
Она подошла к нему. Опустилась перед ним на колени. Доцент разволновался, жадно задышал. Нежным движением Лада коснулась его детородный пары. И тут же с силой и вывертом сжала их. Борис Анатольевич взвыл как резаный. Попытался ухватить ее за волосы. Но она сделала ему еще больней. Рука его разжалась сама по себе.
– Не надо так больше обо мне думать, ладно?
– Ладно!
Она отпустила его. Собрала свою одежду и выскочила из комнаты. Доцент ее не преследовал.
Маша сидела за столом. Такое ощущение, будто она спит. Но нет, пошевелилась, глянула на Ладу.
– Все в порядке?
Ответа она не дождалась. Лада сосредоточенно одевалась.
– Значит, не все… Значит, так, ты давай в машину. Вот ключи. А я сейчас…
Лада оделась, вышла на улицу, села в машину. Маша спустилась где-то через полчаса.
– А ты молодец, – то ли с уважением, то ли, наоборот, с пренебрежением сказала она. – Хорошо его проучила. Только зря ты его за яйца хватала. Не будет он тебе помогать в институт поступать…
– Да пошел он!
– Отлично, девочка, так держать! Ты быстро всему учишься.
– Чему всему?
Маша не ответила. Зазвонил сотовый телефон:
– Да…
Дорога идеально ровная, хорошее покрытие – шелест шин едва уловим. Почти не слышно, как работает мотор. И слух у Лады отличный. Она слышала, о чем говорит человек на том конце провода.
– Ну как? – спросил незнакомый мужской голос.
– Все о’кей!
Машино лицо ничего не выражало.
– Сколько взяла?
– Пять.
– Значит, товар был без брака?
– А ты сомневался?
– Я всегда знал, что ты у меня умница. Когда мою долю привезешь?
– Завтра.
– Ну, завтра так завтра. А сейчас куда?
– Домой.
– С ней?
– Да.
– Ну, отдыхай, если с ней… А может, ко мне подъедешь? Вместе с ней. У нас тут компания. Повеселите нас.
– На всю ночь?
– Ну да.
– Не расплатишься.
– Сколько?
– Шесть.
– А если со скидкой?
– У нас не рождественская распродажа.
– А не дорого? Вряд ли твоя девочка стоит столько же, сколько и ты. Вряд ли она умеет так попкой работать …
– Не умеет. И учиться не хочет.
– Жалко.
– Жалко у пчелки. Ну все, давай, до завтра.
Маша спрятала телефон.
– С работы звонили, – пояснила она.
– У тебя же сегодня выходной, – усмехнулась Лада.
– Примерно то же самое я им и сказала.
От нее веяло холодком. Такое ощущение, будто Лада ей больше не нужна. А ведь это соответствует действительности.
– А Борис Анатольевич, он кто? – как бы невзначай спросила Лада.
– Как кто? Доцент, начальник приемной комиссии.
– Значит, он меня сегодня на комиссию брал? Экзамен принимал, девственница я или нет. Он что, большой любитель невинных девочек?
– Я не поняла, о чем ты? – возмущенно глянула на нее Маша.
– Ты все прекрасно поняла, – в голосе Лады звучал неприкрытый сарказм. – Почем нынче девственницы? По пять тысяч за человеко-единицу?
Маша разволновалась. Затормозила, припарковала машину к обочине.
– Ты все слышала? – бледнея, спросила она. И сама же себе ответила: – Да, ты все слышала…
– Значит, ты получила за меня пять тысяч?
– Пять тысяч, – не стала отрицать она. – Пять тысяч долларов. Что, много?
– Да нет, мало. Очень мало. Какая же ты дрянь!
– Тебе нужны были деньги на обратный билет. Я тебе их дала. И у меня ты жила. Сколько я на тебя времени потратила. И денег, само собой. А за все, милая, надо платить!
Ее циничность коробила.
– Я и у брата твоего жила. Это обошлось мне в пятнадцать тысяч долларов. Дорого же стоит ваше гостеприимство. Только не говори, что вы с ним не заодно! Это он тебе звонил?
– Нет. Это звонил мой сутенер. Это он клиента для тебя нашел.
– Твой сутенер?!
– Да, ты правильно думаешь. Я проститутка…
– Ты же говорила, что закончила институт иностранных языков?!
– А это почти одно и то же, – невесело усмехнулась Маша. – Наш институт всегда славился тем, что поставлял на панель валютных проституток со знанием иностранных языков. Я когда-то тоже исключительно на иностранцах подвизалась. Сейчас и нашими не брезгую. Лишь бы только платили. А они платят. Даже сверх того. Главное, уметь себя подать… Вот так, Лада, я проститутка. Если вернее, элитная проститутка. Три тысячи долларов за ночь. Только неважно, дорогая ты или дешевая. Женщины делятся на две категории. Либо ты проститутка либо нет.
– Ты проститутка.
– Да, я проститутка… Только скажи, чем ты лучше меня?
– Хотя бы тем, что за меня дают больше, чем за тебя! – не зная, чем лучше досадить ей, выплеснула Лада.
– Не угадала. Недавно я заработала много больше. И не потому, что целка, а потому, что умею работать. Хочешь, покажу?
– Не хочу.
– Я ведь и научить могу. Мы сейчас поедем ко мне. И я покажу тебе, как нужно заводить мужчину. Мужчиной будешь ты, а я буду женщиной… Ну что ты на меня так смотришь? Я не лесбиянка. Но могу быть и с женщиной. Я же профессионалка.
– Ты шлюха. Шлюха! Вот ты кто!
– Спасибо тебе, девочка.
– Пожалуйста! Я хочу выйти!
– Тебя никто не держит, – пожала плечами Маша. – Ты свое отработала, можешь идти на все четыре стороны!
– Сука!
– Я же говорю, ты быстро всему учишься. Мы бы могли работать вместе. Ты красивая. Клиенты тебя быстро оценят.
Маша не хотела, чтобы она уходила. Хотела склонить на свою сторону. Но Лада не шлюха. И телом своим торговать не собирается. А еще ей противно оставаться в этой машине.
Она открыла дверь.
– Подожди, – снова попыталась остановить ее Маша.
– Ну чего тебе еще?
– Ты не должна думать, что я и Женя подлецы.
– А кто вы еще?
– Открой «бардачок». Я тебе кое-что покажу… Хотя нет, я могу и сама достать.
Маша открыла вещевой ящик, достала оттуда какой-то черный предмет.
– Что это? – спросила Лада.
– Электрошокер.
– Зачем?
– А сейчас узнаешь!
Маша сунула прибор ей под ребро. Ладу так шарахнуло током, что из глаз посыпались искры. Вместе с ними через те же глаза улетучилось и сознание…
Очнулась Лада в той самой квартире, где она рассталась с девственностью. Она сидела в кресле в углу комнаты. Одна рука пристегнута наручниками к батарее. Рот заклеен лейкопластырем. Голова раскалывалась от боли, тело одеревенелое, непослушное – как будто кровь в жилах свернулась.
В комнату вошел Женя.
– О! Уже дышит, – весело крикнул он, обращаясь к кому-то.
Появилась Маша. Красивая бестия. И страшная – как Медуза Горгона. Ладе казалось, что она слышит шипение гадюк. Они кишели не на ее голове вместо волос. А в голове – вместо мозгов.
– Сейчас ругаться начнет, – подло насмехаясь, предрекла она.
– Драться и кусаться тоже, – гнусно хихикнул Женя. – Это она может.