"Извините меня?"
"Боюсь, мы устроили вам небольшой сюрприз, сэр." - Киндрик внезапно улыбнулась, что сделало ее еще моложе. "Птички уже в полете. Коммандер," - она показала головой на тактического офицера на командной палубе симулятора, "получил приказ начать пуск, пока я шла вам навстречу. Они уже в пути."
Кингсфорд на мгновение посмотрел на нее, затем повернулся к дисплею. Она посмотрел на него с ласковой невинностью.
"У вас настоящие живые птички там, в пути - с работающим приводом - прямо сейчас," - спросил он, не отводя взгляда.
"Да сэр. Это так."
"А как далеко ваши дроны?"
"Тридцать миллионов километров, сэр. На полпути к стартовым площадкам."
Кингсфорд покачал головой. В это было трудно поверить, даже после изучения того, что она послала ему.
Дженнингс встал рядом с ним, затем двинулся, чтобы посмотреть через плечо тактического офицера.
"В соответствии с этим, их скорость тридцать семь тысяч км/сек и менее пяти миллионов кликов до дронов… почти четыре минуты осталось на часах, сэр," - сказал он.
Начальник штаба звучал почти благоговейно, и Кингсфорд не обвинял его.
"Я думаю, сэр," - сказала Киндрик, и когда Кингсфорд снова повернулся к ней, ее тонкая жесткая улыбка не выглядела ни молодой, ни милой, "что это то, что манти никогда не увидят. Во всех смыслах этого слова."
Зал Совета директоров
Здание Директоров
Город Колумбия
Система Беовульф
"Ну, слава Богу, все кончено!" Председатель системы Чиянг Бентон-Рамирес откинулся на спинку стула и поднял кружку пива у плавающего над ним голографического изображения, где только что был опубликован финальный счет. Возможно, это была не самая подходящая Председателю поза, которую он мог принять, но это была очень долгая ночь, и никто из его товарищей по совету директоров системы Беовульф не выглядел оскорбленным.
"Что это за фраза, которую так любит ваша племянница, Жак?" - спросила директор по обороне Кадделл-Маркхэм, глядя на маленького, с миндалевидными глазами мужчину, сидящего напротив нее за столом. "Что-то насчет конца начала?"
"У нее есть вкус к древним цитатам," - признал Жак Бентон-Рамирес и Чоу. "Не представляю, где она это подцепила. Но ты права, Габриэль. За исключением того, что я не уверен, что это даже так далеко в будущем, как конец начала. Мне кажется, это скорее случай ратификации начала."
"Понятная точка зрения," - признала Кэдделл-Маркхэм.
"На самом деле, это очень хорошая точка зрения," - сказала высокая женщина со светлыми волосами. "Я надеюсь, что никто не будет обижен, если я скажу, выступая в качестве главного прокурора Республики, насколько глубоко я рада тому, что мы не получили, как я полагаю, того, что могли бы назвать юридически неоднозначной ситуацией."
Хотя Деворе Офир-Джиаккони было всего шестьдесят восемь лет, что было очень мало для директора Беовульфа, она возглавляла Управление юстиции Беовульфа уже почти девять лет. Она была умным, уважаемым членом адвокатуры Беовульфа и упрямым защитником целостности судебного процесса. Что, как размышлял Бентон-Рамирес-и-Чоу, несомненно, объясняет ее полное презрение к нынешнему состоянию Солнечной лиги.
"О?" - улыбнулся он ей. "Ты имеешь в виду, что теперь мы все официально предатели?"
По залу заседаний пробежал хор смешков, возможно, с небольшой нервозностью, и Офир-Джиаккони фыркнула.
"На самом деле, Жак, я имею в виду, что мы больше не предатели. Спорно, по крайней мере."
"Простите меня?" Константин Брюле-Чоу поднял обе мохнатые брови. Директор по гуманитарным делам был почти на восемь сантиметров выше Офир-Джиаккони, но его ноги были на самом деле короче ее, и он был очень широкоплечим и крепко сложенным. Это, вероятно, помогло объяснить его прозвище "Медведь", но его тяжелые брови, низкая линия лба и большие, сильные руки внесли свой вклад в неизбежность этого. "Я думаю, что тот факт, что мы только что наблюдали за голосованием по выходу из Солнечной Лиги, определенно делает нас предателями, по крайней мере, в Старом Чикаго!"
"Нет," - сказала Офир-Джиаккони. "Мы были предателями, в то время когда, будучи членом Солнечной Лиги, активно помогали и поддерживали звездную нацию - нет, три звездные нации - которые находятся в состоянии войны против Лиги. Теперь мы либо независимая звездная нация, либо повстанцы, а не предатели. Есть юридическое различие. Наша собственная судебная система истолковывает это так, что впервые за семьсот семьдесят три года мы снова стали независимой звездной нацией благодаря законному осуществлению наших конституционных прав как члена системы Солнечной лиги. Это означает, что, как и у любой независимой звездной нации, наша внешняя политика, включая любые военные союзы, которые мы выбираем, является нашим делом, и ничьим другим, поэтому никто не может обвинить нас в измене за то, что мы решим. Я сомневаюсь, что кто-то в Старом Чикаго заинтересован в нашей интерпретации, но это другой вопрос. И как придирчивый адвокат, я рада выйти из морально-правовой неопределенности."
Она, вероятно, права, признал Бентон-Рамирес-и-Чоу. За последние примерно семь месяцев в действиях Республики Беовульф возникла определенная юридическая и моральная… туманность - начиная с решения предупредить и Лэндинг и Новый Париж о готовящемся нападении Филареты - независимо от того, насколько оправданной могла быть ее позиция.
Ему все еще было трудно понять, что Беовульф, основной движущий фактор создания Солнечной лиги, действительно разрушает ее. Горе, которое он чувствовал иногда, когда он обдумывал это, было почти подавляющим. Но альтернативы никогда не было, когда Иннокентий Колокольцов и его товарищи отказались признать даже возможность существования Согласия и вместо этого удвоили свой конфликт с Мантикорой и ее союзниками. Усилия мандаринов сделать Беовульф козлом отпущения за катастрофический исход операции Яростная Справедливость лишь подчеркнули отсутствие вариантов для его звездной системы, и решение о проведении плебисцита для рассмотрения вопроса об отделении было принято. Также никого не удивили результаты, вспыхнувшие на голограмме над столом переговоров, за исключением, возможно, того факта, что разница в пользу отделения была даже больше, чем ожидалось.
Это из-за Гипатии, мрачно подумал он. Боже мой, о чем думали эти идиоты? Создание чего-то вроде "Парфянского выстрела" - это как раздача пульсеров злым детям! Это чудо, что Котоуч и Петерсен смогли помешать Хайду и Гогунову убить шесть или семь миллионов человек после полудня. И как долго мы сможем уворачиваться от этого пульсерного дротика?
"Полагаю, ты права, Девора," - сказал он через мгновение. "Я сомневаюсь, что кто-нибудь в Старом Чикаго будет беспокоить свою голову вопросом, являемся ли мы предателями или "просто" мятежниками, если возникнет возможность для каких-либо юридических неприятностей, но это преимущество быть на свету."
"Определенно". - Кадделл-Маркхэм энергично кивнула. "И не только потому, что теперь все знают, где мы находимся. Девяносто два процента за?" Она покачала головой. "Я знаю, что некоторые из восьми процентов откажутся принять результат, и как человек, который всегда считал себя гражданином Лиги, я не могу сказать, что не понимаю их. Но никто никогда не сможет сказать, что не было того, что вы могли бы назвать "широкой поддержкой" наших действий. И я благодарна за еще одну вещь, которую мы можем сделать сейчас, это позволить Мантикоре и Хевену припарковать некоторые из своих кораблей стены достаточно близко, чтобы прикрыть внутреннюю систему, а не только терминал."
"Это действительно необходимо?" - спросил секретарь совета Джошуа Пиндер-Свун. Кадделл-Маркхэм посмотрела на него, и Пиндер-Свун пожал плечами. "У меня сложилось впечатление, что нам действительно не нужна куча капитальных кораблей, когда Майкрофт работает."
Он выглядел немного нервным, и Бентон-Рамирес-и-Чоу не был удивлен. Возможности Майкрофта как защитного зонтика были основополагающими для почти всего планирования Большого Альянса. Если бы эти возможности были меньше, чем рекламировалось ...
"Возможно, нам не понадобится "куча капитальных кораблей", но это не то же самое, что сказать, что не будет хорошо иметь их," - сказал министр обороны. "Это что-то вроде проверки вашего резервного антиграва до того, как вы начнете кататься на гравилыжах, Джош. Скорее всего, вам это никогда не понадобится. Однако, если понадобится, я считаю, что правильно сказать, что оно вам крайне необходимо."
"Я согласен с Габриэлем," - сказал директор по технологиям Саана-Лебель. Внук беженца-хевенита, покинувшего Народную Республику, Саана-Лебель был одним из решительных сторонников нынешней внешней политики Республики Беовульф. "Майкрофт - действительно выдающееся достижение," - продолжил он, "и меня больше, чем когда-либо, впечатляет то, чего добились Мантикора и Хевен, особенно Хевен, учитывая состояние его довоенной образовательной системы. Но это не гарантия полной герметичности."
"Даже если бы это было так, никто не скажет об этом ФСЛ," - отметил Кадделл-Маркхэм. "Трудно бояться того, о чем вы не знаете."
"Верно." - Бентон-Рамирес-и-Чоу кивнул. "И давайте посмотрим на это. Даже если бы они знали об этом, они продемонстрировали непоколебимую способность идти прямо от одной циркулярной пилы к другой. Я должен думать, что даже мандарины и ФСЛ могут научиться чему-то, получая достаточно убитых на этом пути, но я не думаю, что возможно переоценить, насколько большой знак остановки действительно нужен этим людям."
"Согласен," - сказал Кадделл-Маркхэм. "Вот почему я так счастлив, что мы можем переместить их глубже в систему. К этому времени даже гении в Старом Чикаго должны были понять, что они не хотят связываться с мантикорскими или хевенитскими кораблями стены. Однако они могут более охотно рискнуть против наших кораблей, особенно если они думают, что могут достаточно сильно увеличить шансы в свою пользу. Вот почему то, что они бросили в Гипатию - особенно количество ракет, которые они взяли с собой - пугает меня. Не столько из-за того, что они могли бы на самом деле сделать против нас, чем из-за того, что, я боюсь, они могут подумать, что могли бы. Так что, если есть шанс, что это убедит их, что благоразумие действительно является лучшей частью доблести, прежде чем мы убьем еще миллион или два из их космонавтов, я целиком за то, чтобы размахивать самой большой палкой, о которой они знают, что она у нас есть, и так угрожающе, как мы можем!"