"Тем временем я… очень хотел увидеть тебя как можно скорее, поэтому я схватил Герцога и направился к тебе."
Ты имеешь в виду, что хотел поймать меня, дать мне знать, что ты жив, прежде чем я совершу собственное нарушение Эриданского Эдикта, подумала она, пробуя его мыслесвет, зная, как хорошо он ее знает. Вот чего ты боялся. И ты был прав, любимый. Так прав! Но если бы ты знал все остальное, Если бы ты знал, что я уже сделала...
"Я рада, что ты это сделал," - прошептала она. "Так рада. Но, Хэмиш, Эмили…
"Тссс." - Он крепче сжал ее. "Я знаю. Мне сказали."
"Но они не сказали тебе," - сказала она мрачно, "что я убила ее. Я убила ее, Хэмиш. Я пошла сказать ей, что ты умер, и я убила ее. Она умерла у меня на руках, и я - причина, по которой она умерла."
Слезы прорвались, когда она это признала. Как она сказала слова кому-то другому. Она почувствовала внезапное, мгновенное неприятие в его мыслесвете, но он не знал. Его там не было. Он не видел, как это случилось. Он...
"Хватит об этом!" - внезапно отрезал он, его голос звучал так сильно, что она попыталась оторваться от него. Но он не позволил ей сделать это. Он обнял ее, и она упала назад, прижав лицо к его плечу.
"Хонор," - сказал он гораздо мягче, и она услышала боль в его голосе, ощутила ее реальность в его эмоциях, "ты не убила ее. Она уже умирала. Я знал это. Она это знала. Она просто ... она просто не хотела говорить тебе."
Она напряглась, и он погладил ее по волосам.
"Хонор, любовь моя, Эмили жила в долг со дня аварии аэрокара. Мы всегда это знали. Без ее кресла для жизнеобеспечения она бы…"
Его голос прервался, и он должен был остановиться, глубоко вдохнуть.
"Мы всегда знали, что это может произойти в любое время," - сказал он наконец. "Мы всегда знали. А потом была ты. Милая, ты никогда не знала ее раньше. Я не думаю, что ты могла понять, даже с твоим эмпатическим чувством, как ты изменила последние пару лет. Ты принесла ей столько радости, и Рауль, а ты и твоя мать принесли ей Кэтрин. Ты знаешь, как сильно она любила детей. Ты знаешь это лучше, чем кто-либо еще во вселенной, и без тебя мы - она - никогда бы их не имели. Без тебя..."
Его голос снова прервался. Затем он сделал еще один глубокий, дрожащий вздох.
"Ты пошла, чтобы сказать ей сама, прежде чем она услышит это от кого-то еще, и именно этого я и ожидал от тебя. Чтобы быть там для нее, вместо того, чтобы позволить ей услышать это в выпуске новостей, посмотреть в одном из выпусков новостей. Быть там с ней, когда она узнала. Меня там не было, но я не должен был быть, потому что ты была. Ты говоришь, что она умерла на твоих руках? Тогда ты дала ей величайший подарок из всех, и я знаю, что это больно, и я знаю, что это всегда будет больно, но я завидую тебе, потому что ты была там, когда она нуждалась в тебе больше всего, и я никогда не смогу отблагодарить тебя достаточно для меня, не просто для нее. Так что никогда не говори мне, что убила ее! Кто бы ни заложил эти бомбы, они убили ее точно так же, как убили Тома Капарелли, Пэт, Франсин и Тони, Майкла Мэйхью и всех остальных."
Она дрожала, все еще не в силах - или, возможно, не желая - отказаться от своей вины, но глубоко внутри она знала, что он был прав. Она была там, и она вспомнила невероятную силу, последнее великолепие мыслесвета Эмили. И, как она помнила, она наконец призналась себе, что боль в этом сиянии разума была печалью - осознанием Эмили, что она оставляет Хонор в одиночестве, а не страхом смерти.
Не страхом. Не было страха в этом бесстрашном, пылающем разуме женщины, которую она любила.
И когда она так думала, она поняла, что Хемиш был прав насчет того, кто действительно убил ее.
"Может быть, ты и прав," - сказала она, высвобождаясь из его объятий, поднимаясь на ноги, пока Нимиц и Саманта перешли на колени Хэмиша. Она посмотрела на трех человек, которых любила больше всего во всей вселенной, и кивнула.
"Может быть, ты и прав," - повторила она. "И прав ты или нет, у нас есть сообщение для передачи."
"Я знаю." - Он встретился с ней глазами, и его взгляд был почти таким же холодным, почти таким же сосредоточенным, как и ее, когда он увидел, что Саламандра оглядывается на него. "Я знаю," - сказал он. "Так что, полагаю, осталось сказать только одно." - Она выгнула бровь, и он улыбнулся ей улыбкой древесного кота.
"Давайте займемся этим, адмирал Харрингтон," - тихо сказал он.
КЕВ Император
Солнечная система
Хонор снова встала на флагманской палубе Императора, но было сильное отличие от того, когда она стояла там в последний раз. Теперь Хемиш стоял рядом с ней, с Самантой на плече, и она смаковала мыслесвет своего штаба и команды флагманского мостика. Она чувствовала затянувшиеся отголоски неверия и яркую, необыкновенную радость. Не за себя; за нее.
Ее глаза горели, когда ее охватила волна эмоций, но странным образом она лишь очистила и отточила ее холодную, сосредоточенную волю. В ней все еще была ненависть и эмоции, связанные с ней. То, что Хэмиш и Жак Бентон-Рамирес-и-Чоу, Тобиас Стимсон, Смерть Короедов и Саманта вернулись, не могло чудесным образом вернуть к жизни миллионы других мертвецов. Возможно, разъедающая ее личная ненависть была притуплена. Возможно, ее вернули в то время, когда ее долг был долгом, а не оправданием для массового убийства. Но операция Немезида все еще ждала, и она была так же мрачно настроена завершить ее, как и раньше.
Главный дисплей был настроен для показа панорамного пространства вокруг Старой Земли. Она смотрела в него, ожидая, чувствуя предвкушение в своих нервах. Еще несколько минут, и...
"Вышли на точку, ваша светлость," - сказала Андреа Ярувальская, и она кивнула. Затем она посмотрела через плечо на Хэмиша, и ее губы слегка изогнулись.
"В таком случае, Андреа," - сказала она, не отводя взгляда от своего мужа, - "давайте эаймемся этим."
Он улыбнулся в ответ, и она снова повернулась к дисплею, и на этот раз ее голос прозвучал ровно и холодно.
"Выполняйте," - сказала она.
"Есть, ваша светлость." - Голос Ярувальской был тверже, чем сталь. - "Выполняю."
Она нажала кнопку... и визуальный дисплей вспыхнул двумя дюжинами крошечных солнц. Они мчались через индустриальную зону старой Земли, каждый из которых являлся маяком смерти крупной производственной платформы. Огненная сфера пылала в материнском мире, наполняя ночное небо злобным, разрушительным рассветом. Соответствующая сфера, даже более плотная, пылала вокруг Марса, короновала пламенем Венеру, а ответные костры сверкали глубоко в поясе астероидов, двигаясь по орбите Юпитера, поднимаясь, как маяки мести по всей длине, ширине и глубине Солнечной системы. А в других местах, где не было установлено зарядов, гразеры ЛАКов уничтожили десятки - сотни - маленьких платформ.
Шахтерские поселения на отдельных астероидах, места обитания экипажей заводов по очистке водорода, коммуникационные массивы, платформы наблюдения, станции мониторинга, грузовые платформы, верфи, средства обслуживания, станции навигации и управления движением... вся искусственная структура во всей Солнечной системе - два тысячи Т-лет строительства, конструирования и мечты, все в сфере, равной одиннадцати световым часам, исчезло в этом единственном, ужасном, идеально скоординированном катаклизме.
Все, кроме основных орбитальных поселений и энергетических спутников.
Хонор наблюдала, как эти нестерпимые уколы вспыхивают на визуальном дисплее. Она выслушала сообщения БИЦ о том, как волна разрушения прошла через систему рождения человечества, и знала, что она стала самой ненавидимой женщиной в соларианской истории.
Но ей было все равно.
Она подождала десять минут у часов и кивнула Харперу Брантли. - "Подключи меня," - сказала она и снова посмотрела в камеру своего комма.
"Есть, ваша светлость," - сказал он. Он набрал команду, затем кивнул ей в ответ. - "Микрофон включен, ваша светлость," - сказал он ей.
Она подождала еще один момент, позволяя ее лицу, его выражению, быть увиденным глазами на другом конце линии сверхсветовой связи и восьми буев Гермес, движущихся по геосинхронной орбите вокруг Земли и Марса. Буев, сигналы которых врезались в каналы всех основных новостных каналов во всей звездной системе.
"Я адмирал Харрингтон из Королевского Флота Мантикоры," - сказала она десяти или двенадцати миллиардам людей, наблюдающих за ней в тот момент. - "Я говорю с вами от имени моей Императрицы, Президента Республики Хевен, Протектора Грейсона и всех наших союзных звездных систем."
"В течение последнего Т-года моя Императрица и ее союзники призывали коррумпированных бюрократов, управляющих Солнечной Лигой, как своей личной вотчиной, прекратить свои неспровоцированные атаки и агрессию против наших звездных наций. Мы настойчиво предостерегали от дальнейшей эскалации конфликта. Мы и наши друзья в Лиге пытались быть голосом разума. За их усилия мою Императрицу и ее союзников называли поджигателями войны, империалистами, военными преступниками, а тех, кто пытался быть гласом здравомыслия в Лиге, оскорбляли как предателей и угрожали военными действиями, включая план действий, специально предназначенный для нарушения собственного конституционного запрета Лиги против преднамеренных массовых убийств.
Действительно, только доблесть единственной эскадры мантикорских крейсеров, которые пожертвовали собой, отвлекая двести соларианских линейных крейсера, не позволили флоту Солнечной Лиги убить шесть миллионов мирных жителей только в системе Гипатии. Девяносто процентов персонала этой эскадры заплатили своими жизнями, чтобы предотвратить этот акт массового убийства."
"За прошедший год флот Солнечной Лиги потерял буквально миллионы человек против наших союзных флотов. За это время ФСЛ не выиграл ни одного крупного сражения. Флот адмирала Крэндалл был уничтожен или захвачен до последнего корабля в квадранте Талботт. Флот адмирала Филареты постигла та же участь в самой Мантикоре. Флотская станция Ганимед, прямо здесь, в Солнечной системе, была сдана, не нанеся потерь силам под моим командова