Мрачнея от подобной перспективы, он с вялым интересом наблюдал, как двое из его товарищей — Ледлоу и Эрвин — подошли к канистре, возле которой он стоял, и исследовали ее. Несколько минут до Стивена не доходило, чем же они занимаются, но потом внезапно он понял и, делая вид, что его заинтересовало что-то другое, перешел по другую сторону корабля и стоял там, дрожа, ожидая взрыва, который, к счастью, так и не произошел.
Но возникла мысль:
«Да, ну и перепугался же ты, когда стоял все эти минуты, не думая ни о чем, рядом около этой штуковины, единственного, что осталось от предыдущей экспедиции!
Боже Всемогущий, почему ты, Стивен Мастерс, всегда начинаешь думать о подобных вещах раньше времени?»
Исследование места посадки заняло весь оставшийся день. Скутер осторожно опустили вниз из модуля. Была произведена экспериментальная проверка питания и органов управления, проведена имитация завтрашнего полета.
Все работало нормально.
Наступила ночь. Половина экипажа спала в модуле. Остальные — вместе со Стивеном — улеглись в спальных мешках на земле. Все решил жребий — они вытаскивали травинки разной длины. Стивен вытащил длинную и потому пришлось вытаскивать спальный мешок и устраиваться на ночь на земле. И больше всего его раздражала мысль (так всегда случалось с ним в подобных ситуациях), что ему никогда не везет. Но что поделать, он сам вытянул этот жребий.
«Эй, — вдруг подумал Стивен, — но ведь это тело Марка Брема, а не его, и с ним-то не должно случаться ничего подобного!»
Он некоторое время пролежал, не в силах заснуть, глядя в темноте на одну точку света на южном небе, которая, как сто-то сказал ему, была Солнцем. Ночь прошла без происшествий, и Стивен благополучно проспал большую ее часть.
После завтрака скутер, тихо зашипев своими дюзами, приподнялся над землей и понесся прочь. В этот раз телу Марка Брема повезло: он остался вместе с тремя другими: космонавтами на земле и наблюдал за тем, как по кривой; небо уносился скутер, превращаясь в стремительно уменьшавшуюся вдалеке точку на голубом небе, теряясь среди небольших перистых облачков.
Оставшимся на земле делать было особенно-то и нечего. Главным образом перенести части оборудования из модуля в лагерь и собрать его.
Вот прошло утро. Настал полдень. Второй завтрак. А потом… Ожила рация.
— Мы возвращаемся, — раздался пронзительный голос пилота скутера. — Ожидайте прибытия. Мы захватили одну молодую женщину. Она сражалась как сумасшедшая. Когда прибудем, быстро поднимайтесь на борт и поможете нам!
«Одна женщина», — подумал Стивен, чувствуя небольшое разочарование.
Он все еще думал об этом, когда раздался пронзительный вопль. Один из астронавтов указал на темную точку в небе. Это был скутер, приземлившийся спустя несколько минут. Он с глухим стуком опустился на землю, и тут же раскрылись его дверцы.
Стивен уныло смотрел, как три его три товарища бросились к ним. Сам же он так и не сдвинулся с места, хотя слышал звуки яростной борьбы внутри скутера. Но лишь одна смутная мысль пронеслась в его голове: «Неужели она сражается все это время?.. — Мысль эта шокирующе подействовала на него: — Какая выносливость! Ее мышцы не ведают усталости. Нечеловеческие…»
То, что случилось затем, было нелегко осознать.
Девушку выводили из скутера четверо мужчин. Один держал ее за голову, и девушка не прекращала попыток укусить его. Другие сдерживали ее по бокам, вцепившись в руку и плечо, а четвертый сжимал ее ноги.
Но даже несмотря на все это, молодая женщина извивалась и дергалась, как сумасшедшая, пытаясь не позволить сделать ей укол, который вскоре все же сделал ей в бедро пятый человек — врач.
А потом они стали ждать.
Прошла минута — а она все так же сражается с ними. Вот истекла и вторая минута. Третья. Наконец, она начала слабеть. В конце пятой минуты она затихла.
Астронавты надеялись, что она погружена в состояние, как наркотическое, так и гипнотическое, и ей видятся Кирлианновские образы, проецируемые электромагнитным полем, с одновременным вводом английского языка с помощью обучающего устройства.
За невероятно короткий срок — всего за час — она проснулась. И лежала со связанными руками и ногами. И кто бы из астронавтов не подходил к ней, она лишь бросала на него испепеляющий взгляд и скалила зубы. И щелкала ими, словно неприрученное животное.
Когда наступила ночь, ее глаза засверкали в безумии, поразившем всех их.
— Господи Иисусе, — пробормотал Ледлоу, — нам лучше приглядывать за этой женщиной. Если она освободится ночью, то прикончит всех нас!
И всем это показалось правдой. А у Стивена в голове пронеслись определенные мысли.
Было решено, что они по очереди будут караулить ее. Две смены за ночь по тридцать минут. Потом настроили таймер у каждого в ухе, который звонил бы, когда начиналось время вахты, на случай, если предыдущий караульный заснет во время своего получасового бдения и не разбудит заступающего на новую вахту.
Марк-Стивен, не боявшийся этой сумасшедшей девушки, криво улыбаясь, настроил свой таймер. Где-то в подсознании у него уже возник план, что он станет делать, когда настанет его очередь караулить ее.
…Его таймер зажужжал у него в ухе, пробуждая его в ночной темноте. Стивен стал ждать, что человек, которого он должен был сменить (Джонни) подойдет и толкнет его. Но когда этого не случилось, он ощутил сигнал тревоги. С учащенным дыханием и сердцебиением, нервничая, он шевельнулся.
Осторожно перевернувшись, Стивен схватил свой пистолет. Стоя на коленях, он осмотрел лагерь. Было темно, но светили звезды. Примерно через минуту он смог различить фигуры людей.
Стивен пересчитал их: все на месте, включая девушку и Джонни… лежавшего ничком. Уснул, что ли? Похоже, что так — часовые должны были сидеть во время своей получасовой вахты.
Стивен пополз к девушке. Ее блестящие глаза были открыты и не мигая смотрели на него, когда он поднял ее юбку и провел рукой под ней. Когда он был уже готов к акту совокупления, у него в голове не пронеслось ни единой мысли о последствиях того, что он собирается сделать. Он не сказал себе: «Я собираюсь совершить агрессивное действие против миттендианки, и поэтому Мать может использовать ее против меня…»
Стивен действовал, руководствуясь более простым уровнем логики. Единственное, что он сейчас ощущал и говорил себе, было: «Вот я здесь, более, чем в дюжине световых лет от Земли, и совсем не предполагал, что до возвращения на Землю мне еще раз посчастливится поиметь девушку. Но вот она рядом со мной, и я единственный человек, который хоть что-то в этом понимает».
Он просто не сознавал, что делает, этот безумец Стивен, каким он и оставался на самом деле всегда.
Когда он устраивался поудобнее в темноте, усаживая девушку у себя на коленях, ему и в голову не пришло, что во время предыдущей экспедиции, когда к нему прикасались эти миттендианцы, они в ужасе отдергивали от него руки, шокированные тем потоком, что хлынул на них из его сознания.
Для самого Стивена единственной реальной вещью в этот миг была эта женщина, которая как бы нарочно была приготовлена (образно выражаясь) для него его немного простоватыми спутниками, которые, обладая каждый своими представлениями о чести, чувстве долга и храбрости, захватили ее в плен и связали ее, не имея никаких иных мотивов, кроме как утихомирить эту девушку, успокоить ее и, со временем, вынудить общаться с ними подобно тому, как одно цивилизованное существо общается с другим.
Стивен понимал все это и по-своему тоже хотел этого. В самом деле, ведь даже в своих фантазиях он представлял себе, что именно его способ общения и поможет разрешить всю эту проблему… «Она влюбится в меня…»
Девушки на Земле обычно так и поступали после того, как он спал с ними. Поэтому они роняли себя в глазах своих бывших дружков, и, конечно, Стивен вскоре бросал их, никогда больше не вспоминая о них, даже если встречал снова.
Одержимый этими мыслями, он склонился над девушкой, чувствуя ее гладкую кожу, и начал медленно входить в нее. Такому опытному насильнику, как Стивен, было приятно ее извивающееся, сопротивляющееся тело. Стивен относился к тем земным мужчинам, которые считали, что все женщины в душе шлюхи и им нужен мужчина, который постоянно подвергал бы их насилию.
Он тщательно уклонялся от ее острых зубов, которыми она пыталась укусить его, но был рад, что она не производила никаких других звуков, не кричала, не звала на помощь. Но она действительно тяжело дышала и — что служило некоторым оправданием для Стивена — реагировала, выделяя достаточно вагинальной жидкости, облегчая тем самым половой акт.
Закончив, Стивен осторожно приподнялся над туземкой, вернул на место ее одежду и пополз назад, когда…
«Мать, перенеси меня обратно!»
Стивен вдруг обнаружил, что лежит на спине, со связанными руками и ногами. Он понял, что оказался в теле девушки. А он (ее разум) в теле Марка, которое только что занимал он, Стивен. В почти полной темноте ему удалось рассмотреть, что Марк Брем поднялся на ноги. В замешательстве Стивен наблюдал, все еще не способный прийти в себя, как Марк вытащил свой пистолет и трижды выстрелил по телам, лежавшим на земле, целя им в голову, и звуки выстрелов прозвучали лишь как хлопки.
Один человек ответил стоном — вот и все.
А уже в следующий миг сумасшедшая девушка, перенесенная в тело Марка снова оказалась рядом с ним.
Очевидно, что тот, кто манипулировал ею, ожидал от нее каких-то действий.
Марк развязал ноги женщины, а потом связал свои у щиколоток, после чего перевернул тело девушки на бок и, развязав запястья, вложил в ее руку пистолет.
«Мать… перенеси меня обратно!»
Осуществившийся через мгновение перенос потряс их обоих.
Но Стивен оказался проворнее.
Хотя его сознание было замутнено и перед глазами все плыло, он осознал, что снова вернулся в тело Марка Брема — и, не ясно понимая в течение этих решающих секунд, что с ним произошло — п