С легким удивлением Грегори почувствовал, что не хочет рассказывать сестре о таинственной Валькирии; куда приятнее сохранить этот образ в сердце. К тому же стоит произнести хоть слово, Вивьен немедленно возьмет след, как гончая, почуявшая запах лисы. И тогда уже одним знакомством дело не обойдется: сразу заставят танцевать, сидеть рядом за столом, сопровождать в оперу…
Лорд Сейер замедлил шаг; мысли постепенно возвращались в привычное спокойное, рациональное русло. Что он знает о девушке, кроме того, что она отлично держится в седле? Горячая, смелая, красивая. Имеет ли смысл призывать Вивьен на помощь только потому, что незнакомка эффектно промчалась мимо? А что, если при встрече она окажется точно такой же, как и все остальные светские молодые леди? Будет нелепо хлопать ресницами поверх веера, смотреть пустым взглядом и рассуждать о своем платье и перчатках и потом непременно спросит:
— А что думаете вы, лорд Сейер?
Вывод созрел сам собой: лучше не пытаться познакомиться с Валькирией. Пусть она останется волшебным воспоминанием.
Герцог уснул, и Вивьен тихо вышла из комнаты. В коридоре тут же появился Дженкс и доложил, что внизу дожидается посетитель. Она хотела извиниться и попросить перенести встречу, однако взглянула на визитную карточку, которую слуга держал на серебряном подносе, и изменила решение.
— Проводите лорда Стьюксбери в Голубую гостиную. Я сейчас же спущусь. Если понадобится чай, позвоню.
Леди Карлайл торопливо вошла в свою комнату и посмотрела в зеркало. Платье сойдет, а вот старенькая шаль ни к чему. Лучше надеть зеленый жакет: глаза будут казаться ярче. Она вернула на место пару выбившихся локонов, для надежности заколола их шпильками и нанесла на бледные щеки каплю румян. Так, конечно, намного лучше. Но что же делать с темными кругами под глазами и усталым взглядом?
Вооружившись улыбкой, Вивьен спустилась и вошла в свою любимую маленькую гостиную. Оливер стоял у камина и грел руки; услышав шаги, быстро обернулся.
— Леди Карлайл.
— Стьюксбери. — Она подошла, протянула руку, и гость галантно коснулся губами пальцев. — Очень любезно с вашей стороны заехать, чтобы узнать о здоровье отца.
Гость слабо улыбнулся:
— Нет, это вы чересчур любезны, объясняя мой визит благородными намерениями. На самом же деле хотел убедиться в вашем благополучии, хотя искренне надеюсь, что герцогу лучше.
— Доктор выражает осторожный оптимизм.
— Но болезнь Марчестера заметно сказалась на вашем самочувствии. — Граф нахмурился. — Вы бледны и выглядите усталой.
Вивьен подняла бровь:
— Неужели? До чего же некоторым нравится замечать недостатки и немедленно о них сообщать!
— О, обычно вы так легко все воспринимаете! — с готовностью парировал Оливер, и Вивьен улыбнулась. — Вы же знаете: я вовсе не осмелился бы вас критиковать, а всего лишь беспокоюсь, чтобы не переутомились, ухаживая за больным.
— Главная моя «работа», как видите, заключается в постоянной тревоге.
— Тревога истощает сильнее физического труда.
— Будем надеяться, что с каждым днем оснований для беспокойства будет все меньше.
Они до сих пор стояли посреди комнаты. Вивьен видела, что гость собирается с духом, и, прежде чем он заговорил, поняла, о чем пойдет речь.
— Хочу извиниться за прошлый визит.
— О, прошу вас, не надо портить!
— Портить? — Стьюксбери искренне изумился. — Не понимаю, о чем вы. Своим поступком я испортил вечер. Приехал с самыми лучшими намерениями, а в итоге уступил низменным инстинктам.
— Никогда не считала вас святым. — Вивьен пожала плечами. — И даже на священника вы не похожи.
— Надеюсь, все-таки немного похож на джентльмена. Даже несмотря на то что позволил себе воспользоваться вашей слабостью. Сам не понимаю, как это случилось. Обычно никогда не веду себя подобным образом.
Вивьен рассмеялась, и на щеках появились очаровательные ямочки.
— Вы сделали это, потому что хотели сделать. Так же как после бала у леди Уилбурн.
Стьюксбери помрачнел еще больше.
— Должно быть, произошло помутнение рассудка.
— Дважды? — Вивьен взглянула с вызовом. — Право, милорд, первый раз можно списать на помутнение. Но второй — это, скорее, привычка.
Оливер обиженно надулся.
— Не вижу повода для шуток.
— Правда? — Вивьен озорно улыбнулась и подошла ближе. — В вашем поступке не было ничего ужасного. Лично мне очень понравилось. А вам разве нет?
В полном смятении Стьюксбери отступил к камину.
— Черт возьми, конечно, понравилось. Дело не в этом.
— А по-моему, как раз в этом. Может быть, имеет смысл чаще уступать «низменным инстинктам»?
— Вивьен…
Голос напомнил хриплое рычание.
— Нет? — Она подошла, остановилась в нескольких дюймах и вопросительно вскинула брови. — Что ж, в таком случае сделаю это сама.
Приподнялась на цыпочки, обвила шею руками и поцеловала.
Глава седьмая
Долю секунды Оливер оставался неподвижным, как будто застыл от шока. Но вот чувства возобладали. Нахлынула горячая волна, руки сомкнулись в объятии, а губы раскрылись навстречу.
Внезапный огонь страсти поразил Вивьен, но она сразу нашла ответ: еще крепче обвила руками шею, прильнула всем телом и самозабвенно отдалась поцелую. Кожа приобрела особую чувствительность, словно жаждала ласки. Хотелось прижаться еще крепче, слиться воедино, испытать неведомое наслаждение.
Вивьен пошевелилась, и Оливер с тихим стоном покинул губы, чтобы покрыть поцелуями щеки, подбородок, шею. Каждое огненное прикосновение отзывалось взрывом чувств и заставляло вздрогнуть. Она начала эту игру в шутку, желая подразнить самоуверенного графа, но он пошел в наступление и оказался сильнее. Значительно сильнее. А она чувствовала себя слабой и покорной, страждущей и счастливой. Мир отступил, и осталось одно-единственное желание: растаять, раствориться в аромате, вкусе, дыхании этого единственного на свете мужчины.
Оливер, несомненно, испытывал подобные чувства: объятие стало еще более властным, а губы снова жадно вернулись к губам. Энергия, сила, твердость с каждым мгновением только нарастали, но Вивьен мучительно, до дрожи хотела большего.
Ладони скользнули по спине в недвусмысленно интимной ласке. Сила мужского вожделения проявилась с откровенной прямотой, и женское естество ответило жаром и тупой пульсирующей болью.
Ни разу в жизни Вивьен не испытывала ничего подобного и даже не подозревала, что когда-нибудь желание поработит ее столь властно. Примитивное, неумолимое вожделение жило по собственным законам. Она с изумлением уступила новым впечатлениям, пораженная их силой ничуть не меньше, чем остротой страсти Оливера. Разве можно было предположить, что в замкнутом, сдержанном человеке скрывается неутолимый чувственный голод? И этот голод вызвала она…
Хотелось новых, еще более дерзких прикосновений, новых пламенных поцелуев, однако Стьюксбери со стоном отстранился, отвернулся и судорожно ухватился за край камина. Долго стоял, опустив голову и неровно, порывисто дыша. Вивьен замерла, не находя сил пошевелиться. Тело пульсировало от неутоленного желания и горького осознания утраты.
— Черт возьми, Вивьен, — наконец произнес Оливер хриплым, чужим голосом. — Не надо со мной играть. Я не из тех дураков, что ходят перед вами на задних лапках и вымаливают благосклонность.
— Никогда не считала вас таким, — обиженно отозвалась Вивьен.
Стьюксбери повернулся. Лицо все еще хранило печать страсти, но голос звучал уже сухо и отстраненно:
— Вам отлично известно, что мы не пара.
— Конечно, не пара.
Странно, но слова больно задели.
Стьюксбери помолчал, как будто хотел сказать что-то еще, но потом сжал губы и шагнул к двери.
— Мне пора.
Вивьен кивнула и осталась на месте, глядя вслед. А когда услышала, как хлопнула входная дверь, сделала несколько шагов и без сил упала в кресло.
Через два дня в Карлайл-Холл приехала Ева.
— Надеюсь, не очень помешала, — сказала она, когда Вивьен вошла в гостиную.
— Ты никогда не мешаешь, — ответила Вивьен и пожала протянутые руки. — Буду рада немного отдохнуть.
— Стьюксбери сообщил, что герцогу лучше, — начала гостья, как только подруги устроились рядышком на диване. — Искренне рада.
— Да, папа действительно заметно окреп. Уже немного ходит с палочкой, хотя лестницы еще побаивается. А главное, доктор, кажется, начинает верить, что в ближайшее время второго удара можно не опасаться.
— Отличная новость.
— А как дела у вас? — поинтересовалась Вивьен. — Нашли дом?
Ева покачала головой:
— Нет. Все оказываются с каким-нибудь серьезным изъяном. Но это даже к лучшему. Сейчас я так занята предстоящим балом у леди Карр и поездкой Лили к бабушке Невилла, что не смогу как следует собрать вещи. Даже преступно пренебрегла обязанностями по отношению к Камелии.
Вивьен заметно разволновалась.
— Правда? Что же случилось?
— Бедняжка очень соскучилась по верховой езде. Граф арендовал для нее хорошую лошадь, а Фиц повез на Роттен-роу. — Ева вздохнула. — Нельзя было отпускать их одних; я даже не догадалась предупредить мужа, чтобы не разрешал девочке переходить на галоп.
— О нет!
— В том-то и дело, что да. Когда она рванулась вперед, было уже поздно. Фицу с трудом удалось ее догнать и остановить. Шляпа улетела, а волосы рассыпались на ветру.
— И теперь бомонд только об этом и говорит, — догадалась Вивьен.
— Естественно. К счастью, время было не самое бойкое, но все равно народу собралось немало. И разумеется, каждый счел своим долгом поделиться впечатлениями со всеми знакомыми.
Вивьен понимающе кивнула:
— Еще бы. Начало сезона, так что скандалов пока мало. Обсуждать нечего.
— В том-то и дело. В мае или июне история исчерпала бы себя за пару дней, а сейчас… да еще за неделю до объявления помолвки… на балу у леди Карр все будут думать только об этом. Камелия, конечно, сожалеет и раскаивается. Бедняжка вовсе не хотела устраивать бурю в стакане воды; проблема в том, что правила ничего для нее не значат.