— О нет, — наивно глядя широко распахнутыми глазами, отрицала мисс Паркинтон. — Скорее всего, я ошиблась. Капюшон был надвинут так низко, что скрывал лицо. Мама, наверное, права: по улице шла другая женщина в синем плаще. Пожалуйста, не думайте ничего плохого. Не хочу, чтобы начались сплетни. Уверена, что это была не мисс Баском.
— Не мисс Баском? — переспросил знакомый голос.
Дора обернулась и застыла в изумлении: рядом стояла Камелия собственной персоной, а возле нее… лорд Сейер. Дора открыла рот, но тут же снова закрыла.
Камелия посмотрела по сторонам и нахмурилась:
— Так о чем вы говорили, мисс Паркинтон? Мне тоже интересно услышать.
Кто-то из окружающих пришел на помощь:
— Ничего особенного. Мисс Паркинтон просто рассказала, что несколько минут назад встретила на улице особу в плаще, похожем на ваш.
— Ах, вот в чем дело! — Юная леди заметно успокоилась. — Должно быть, это Вивьен Карлайл; я на время дала ей свой плащ. — Она заметила, что лица вокруг окаменели, и осеклась. — В чем дело? Что случилось?
Кое-кто нервно взглянул на Сейера, но большинство свидетелей предпочли отвести глаза. Шепот становился все громче и явственнее. Камелия вспыхнула, шагнула к сопернице и схватила за руку.
— Что вы говорили? Немедленно признавайтесь! Какую ложь распространяли?
— Это не ложь! — оскорблено возразила Дора. — Я действительно ее видела.
— И что же она делала? — сдержанно уточнил Грегори и тоже подошел ближе.
Дора в отчаянии оглянулась, ища поддержки.
— Я… я уверена, что ничего особенного, лорд Сейер. — Мисс Паркинтон вытаращила глаза и даже попыталась заплакать. — А насчет плаща скорее всего ошиблась.
— Немедленно признавайтесь, что видели, — процедил маркиз сквозь зубы. — Что случилось с моей сестрой?
— Не знаю! — разрыдалась Дора. Теперь слезы пришли сами собой и полились потоком. — Она села в экипаж рядом с мужчиной и уехала.
— С мужчиной! — воскликнула Камелия. — Теперь я точно знаю, что лжете. Не волнуйтесь, Сейер. Никакой это был не мужчина, а близкая подруга, леди Китти. Вивьен сказала, что должна встретиться с Китти, и попросила плащ.
— Леди Мейнуаринг? — с облегчением вздохнул Грегори и улыбнулся. — Да, конечно. — Он презрительно посмотрел на Дору. — В следующий раз, мисс Паркинтон, когда соберетесь поливать кого-нибудь грязью, для начала подумайте.
— Я не лгала! — взвизгнула доведенная до бешенства Дора. — Это был мужчина! Мы проходили мимо, и я точно видела, что никакой женщины в карете не было. Только мужчина!
Лорд Сейер внезапно побледнел, отступил и посмотрел на Камелию, которая ответила испуганным взглядом.
— Грегори, неужели вы думаете…
— Что это западня? Да!
— Быстрее к Оливеру!
Камелия бегом бросилась в соседнюю комнату.
Вивьен выпрямилась и повернулась к Брукману:
— Что вы здесь делаете? Где Китти?
— Думаю, леди Мейнуаринг пребывает в одном из своих обычных мест: или на какой-нибудь вечеринке, или в игорном клубе. Взять экипаж Килботэну ничего не стоило; она даже не узнает. А подделывать почерк он давно научился.
Кусочки мозаики начали складываться в единое целое.
— Так, значит, это вы с Килботэном крадете драгоценности! Вы руководите бандой!
— Килботэн! — Брукман презрительно взмахнул рукой, словно отметая ошибочную догадку. — Он не больше чем исполнитель. А главный — я!
Вивьен кивнула:
— Что ж, разумно. Вам незачем продавать драгоценности по заниженным ценам. Достаточно вынуть камень из оправы и вставить в другое изделие. А если потребуется, в вашей власти изменить огранку и даже переплавить золото и серебро.
— Все идет в дело, никаких отходов. — Брукман криво ухмыльнулся. — Иногда даже удается продать камни их бывшим владельцам. Ирония профессии!
Очевидно, на лице Вивьен отразилось презрение, потому что ювелир внезапно утратил благодушие и раздраженно рявкнул:
— Вы с удовольствием покупали мои украшения, миледи!
— Вы продавали мне краденые драгоценности? «Зеленый шотландец» тоже похищен?
— Думаю, что за долгую историю его похищали не раз и не два, но к этим кражам я отношения не имею. Ко мне он явился по обычным каналам ювелирной торговли, о которых я вам уже рассказывал. Нет, ни одно из ваших украшений не было украдено — разве что какие-нибудь отдельные мелкие бриллианты. Вы слишком осведомлены и влиятельны для того, чтобы продавать вам краденое — или красть у вас. Вашу благосклонность я планировал использовать для расширения клиентуры. Если бы вы вдруг узнали в купленной вещи чей-то камень, где бы я был сейчас?
— Скорее всего там же, где сейчас, — ответила Вивьен.
Брукман вздохнул в той издевательской манере, которая так не походила на его обычный почтительный, даже заискивающий тон. Сейчас он казался другим человеком. Даже выглядел иначе. Вивьен посмотрела внимательно и поняла, в чем дело: сейчас ювелир был одет не в обычный неприметный рабочий костюм. Сюртук, бриджи, рубашка и даже шейный платок — все было сшито из лучшей ткани и по новейшему фасону. Волосы подстрижены и искусно причесаны. Из кармана для часов тянулась толстая золотая цепь с множеством брелоков, на манжетах сверкали изумрудные запонки, а галстук скрепляла изумрудная булавка. Сейчас Брукман казался богатым, лишенным забот бездельником, а от услужливой, вкрадчивой манеры не осталось и следа. Никто не отличил бы его от молодого светского джентльмена из высших кругов.
— Признаюсь, неприятно терять такую покупательницу, как вы, — заметил ювелир, отвечая на последние слова Вивьен. — Всеми силами старался скрыть от вас правду. Даже отдал Килботэну брошь, чтобы остановить начатое расследование.
— Странно, что она до сих пор оставалась у вас в целости и сохранности.
Брукман пожал плечами:
— Слишком ценное произведение искусства. Не хотелось портить. Если вынуть центральный бриллиант, то сам по себе он стоил бы намного дешевле. Да и узнать его, даже в другой оправе, ничего не стоило. Вот и не мог решить, что делать.
— Одного не понимаю: зачем все это? — Вивьен посмотрела с искренним недоумением. — Вы наделены ярким талантом. Настоящий художник; уже добились успеха. Время принесло бы вам мировую славу.
— Но мне очень нравится ремесло ювелира. Хотя денег оно приносит мало. И жизнь совсем не та, какой хочется. Приходится постоянно кланяться и льстить, унижаться перед людьми, лишенными не только художественного дара, но и обычного вкуса. Вешать свои прекрасные творения на шею какой-нибудь старой ведьмы или продавать драгоценности светскому хлыщу, чтобы он сделал прощальный подарок любовнице. Одеваться, как нищий, потому что этого от меня ждут клиенты. Вы правы: я художник. А потому быстро понял, чего хочу. Для того чтобы пользоваться уважением и свободно заниматься любимым делом, необходимо намного больше денег, чем можно заработать в магазине. Поначалу прибыль была небольшой: всего лишь не приходилось покупать камни. Но скоро стало ясно, что добычи приходит столько, что переработать ее я не в состоянии. Начал продавать другим. Вот с этого и началось настоящее богатство.
Вивьен покачала головой:
— Нет, все-таки я не понимаю. Бессмысленно меня похищать. До этой минуты я вас ни в чем не подозревала.
— Верно, увидев меня, вы откровенно удивились. И до сих пор пребываете в растерянности. — Брукман вздохнул. — Значит, у вас действительно ничего нет. А это означает, что вещь забрал Стьюксбери. Или двое других. Сейчас они не понимают важности находки, но рано или поздно покажут вам, графу или еще кому-нибудь, кто поймет, с чем имеет дело. И тогда мне придет конец. Но теперь у меня есть вы, и Стьюксбери с готовностью согласится на обмен.
— Что же вы ищете? И почему эта вещь настолько важна? Стьюксбери узнает ваше истинное лицо, и вас арестуют! — Вивьен замолчала и судорожно вздохнула. — Если… если не собираетесь всех нас убить.
— Я думал об этом, — невозмутимо ответил ювелир. — Но решил, что дело чересчур грязное и хлопотное. К тому же опасное. Избавиться от мелкого наемного воришки Гласса — это одно. Убить графа и дочку герцога — совсем другое. Конечно, можно расправиться со второй парочкой и навсегда отделаться от маркиза. Но потом придется скрываться: изменить имя, внешность, а возможно, на несколько лет даже уехать на континент. Но на все это у меня и сейчас вполне достаточно средств. Как только Стьюксбери отдаст то, что я ищу, ни одна улика не будет связывать меня с убийством Космо Гласса. Единственное, чего я боюсь, — это обвинения в кровавом преступлении.
— Но у Стьюксбери нет того, что вам нужно!
— У кого-то из вас четверых есть. Наверное, никто не понял, что это значит. Но после вашего ухода я обыскал каморку Гласса и ничего не нашел. Так что один из вас взял и не признается.
— Никто ничего не брал! — в отчаянии воскликнула Вивьен. — Почему вы мне не верите, не хотите услышать? В комнате Гласса ничего не было.
Брукман холодно прищурился:
— Советую верить в обратное. Потому что если это так, то меня неминуемо обвинят в преступлении, и не останется иного выхода, кроме как убить вас и скрыться.
Вивьен слушала молча и постепенно погружалась в холодный ужас.
Вдруг на лице ювелира снова появилось легкое, слегка ироничное выражение.
— Ну вот, приехали.
Экипаж замедлил ход и остановился. Вивьен посмотрела в окно и увидела знакомый магазин.
— Сейчас войдем в салон, — приятным голосом сообщил Брукман, — и я немедленно напишу Стьюксбери записку. Объясню, как вас можно выкупить. Дело недолгое. Надеюсь, вам у меня будет удобно.
Вивьен ухватилась за ручку двери и во весь голос закричала. Брукман отреагировал мгновенно и оказался значительно сильнее и проворнее, чем можно было предположить. Одной рукой схватил за талию и прижал к себе, а ладонью второй намертво запечатал рот. Вивьен продолжала сопротивляться: брыкалась, пыталась укусить, однако хватка не ослабевала. А спустя несколько секунд дверь открылась, и появился Килботэн.