Сформировавшаяся мысль заключает: голос Хо напоминает консистенцией масло.
Любая случайная косматая канадская голова в окнах, реши она выглянуть во двор, теперь могла бы увидеть Ленца, размещающего очередной кусочек мяса перед собакой и извлекающего что-то из-под мышки пальто, мягко и украдкой обходя собаку, словно чтобы оседлать ее сзади, подкладывая остатки рулета перед ней, – собака присела, раздается хруст кукурузной посыпки Дона и хлюпанье пансионатного мяса. Рука выныривает из-под пальто с чем-то, что наверняка блеснуло бы, если бы сюда доставал свет окон. Брюс Грин пытается разогнать туман дыхания. Дорогое пальто Ленца развевается по бокам от собаки, когда Ленц готовится, нависает, берет одной рукой загривок и с могучим уханьем поднимает ввысь так, что зверь встает на задние лапы и беспомощно болтает передними, и на скулеж в освещенном пространстве над одним из динамиков появляется человек в лее и фланели. Грин даже не думает окликнуть из своего затененного укрытия, и момент застывает – собака на задних лапах, Ленц за ней, поднятая рука опускается и движется поперек горла собаки. Там, где прошла рука, брызжет бесцветный фонтан; он окропляет калитку и тротуар на улице. Музыка перекатывается без устали, но Грин все равно слышит, как Ленц с ударением говорит что-то вроде «Ах ты так», роняя собаку на землю под пронзительный мужской крик силуэта из окна, и собака падает набок с мясистым хрустом 32-килограммового мешка с кубиками льда размера «Для вечеринок», без толку перебирая всеми четырьмя лапами, темная поверхность лужайки толчками темнеет перед пастью, которая открывается и закрывается. Грин на автомате шагнул навстречу Ленцу из тени фургона, но теперь одумался и замер между двумя деревьями перед домом 416, желая окликнуть Ленца, но чувствует удушающую афазию, как в кошмаре, так и замер между стволами с пальцем в ухе, не отрывая глаз. Ленц стоит над остовом собаки, как стоят над выпоротым ребенком – в полный рост, излучая власть, и застывший момент тянется, пока под Хо из раскрывающихся окон не раздаются вопли и следом отчаянный топот башмаков в высоком темпе по направлению к лестнице внутри 412. У до жути дружелюбного холостяка, который жил по соседству с тетей, были две большие породистые собаки, и когда малыш Брюс проходил мимо дома, те скребли когтями половицы на переднем крыльце и неслись к анодированному забору, и бросались, задрав хвосты, и как бы играли лапами по железному забору, радуясь его появлению. Просто тому, что увидели его. Рука Ленца с ножом снова в воздухе, и не блестит в свете фонаря, когда Ленц второй рукой хватается за забор и перескакивает боком, и мчит вверх по Брейнерд-роуд к Энфилду в юго-западном направлении, звонко цокая лоферами по асфальту, хлопая пальто, как парусом. Грин ретируется за одно из деревьев, когда на просевшее крыльцо как муравьи высыпают амбалистые фланелевые силуэты в леях, роняя лепестки, переговариваясь на сердито-иностранном и на безошибочно канадском языке, парочка – с укулеле, с крыльца во двор, суетятся и тарабарят, парочка приседает у силуэта некогда собаки. Бородач такого размера, что гавайская рубашка ему в обтяг, подобрал пакетик от мясного рулета. Другой, со скромным количеством волос на голове, подбирает из темной травы что-то вроде белой гусеницы и осторожно держит большим и указательным пальцами, внимательно разглядывая. Третий же бугай в подтяжках роняет пиво, поднимает обмякшую собаку, и она лежит на его руках, уронив голову, как пьяная девчонка, капая на землю и все еще дрыгая одной лапой, и мужик то ли кричит, то ли поет. Первый огромный канашка с пакетиком хватается за голову в знак волнения и тяжело бросается с двумя другими к драгстеру «Монтего». В доме напротив на первом этаже загорается свет и высвечивает фигуру в каком-то костюме и железном инвалидном кресле, которое стоит у окна боком, потому что иначе в упор на инвалидном кресле ни к чему не подъедешь, с видом на улицу и кишащий канашками двор. Гавайская музыка как будто прекратилась, но не резко, не то что кто-то выключил посреди песни. Грин ретировался за дерево, которое теперь как бы приобнимает рукой. Толстая девушка в ужасной травяной юбке несколько раз повторяет «Дье!» Слышатся ругательства и дежурные фразы с заметным акцентом типа «Стой!» и «Держи его!», люди показывают пальцами. Несколько мужиков бегут за Ленцем, но они в башмаках, а у Ленца фора, и он исчезает, срываясь, как тейлбек, влево, то ли в переулке, то ли на какой-то такой большой подъездной дорожке, хотя его дорогие туфли слышно до сих пор. Один из бугаев даже реально потрясает кулаком. «Монтего» с двумя распредвалами демонстрирует проблемы с глушителем и срывается с обочины, и оставляет две скобки посреди улицы, профессионально развернувшись на 180, и мчится за Ленцем, – очень низкая, быстрая и нешуточная тачка, развеселая лея на антенне взметается на скорости в вытянутый эллипс и оставляет след из белых лепестков, которые кружатся над землей целую вечность. Грину кажется, что палец примерз к уху. Никто как будто бы не жестикулирует на предмет, например, соучастника. Ничто не говорит, что они ищут другую неумышленно замешанную сторону. Чуть справа и позади от первого силуэта в коляске появляется второй, и оба в теории могут видеть, как Грин прижался к дереву с рукой у уха, так что может показаться, будто он, например, получает по какой-то рации инструкции. Канашки все еще суетятся во дворе, на решительно иностранный манер, пока один из них наворачивает круги с испустившей дух собакой в руках и что-то говорит в небеса. Грин неплохо познакомился со своим деревом, распластался по его подветренной стороне, дышит в кору так, чтобы дыхание не валило из-за дерева и не показалось дыханием сообщника, в теории.
Девятнадцатый день рождения Марио Инканденцы будет в среду, 25 ноября, за день до Благодарения. Он страдает от бессоницы все сильнее, когда хиатус Мадам Психоз затягивается на третью неделю и WYYY пытается вернуть несчастную Мисс Диагноз, которая начала с чтения «Откровения от Иоанна» на поросячьей латыни, от чего за нее так стыдно, что слушать не хочется. Пару ночей он пытается уснуть в гостиной ДР под радио WODS – частоту на кромке AM, где ставят гипнотизирующие оркестровые обработки старых песен Carpenters. Так еще хуже. Странно, когда скучаешь по тому, кого как будто совсем не знаешь.
Во время разговора с миссис Кларк Марио прислоняется к раскаленной стальной плите и получает серьезный ожог таза. Под вельветовыми штанами Орина его бедро замотано в бинты, и когда он ходит, по ночам, не в силах уснуть, раздается хлюпанье мази. Врожденная инвалидность, которую у Марио даже не диагностировали до шести лет, когда он разрешил Орину татуировать свое плечо раскаленной спиралью кипятильника, называется наследственная вегетативная дистония – неврологический дефицит, в силу которого он не очень хорошо чувствует физическую боль. Многие эташники шутят, что им бы его проблемы, и даже Хэл иногда чувствует укол зависти, но вообще этот дефект – серьезная неприятность, и может быть очень опасным, см. например обожженный таз, который даже не сразу заметили, пока миссис Кларк не показалось, что у нее подгорает баклажан.
В ДР Марио лежит на воздушном матрасе в тесном спальнике на краю фиолетового света над растениями под стук ветра в большое восточное окно, слушая маслянистые скрипки и нечто вроде цитры. Иногда сверху доносится вскрик, пронзительный и растянутый, оттуда, где комнаты Ч. Т. и Маман. Марио внимательно прислушивается, чем окажется звук – смехом Аврил или ее криком. Она страдает от приступов ночного ужаса – это как ночные кошмары, только хуже, и бывают у маленьких детей и, видимо, взрослых, которые весь день голодают, а на ночь наедаются.