– Вот и давление, – сказал Стипли.
– Давление, подобное тому, которое нельзя вообразить, что нужно поддерживать и побеждать. Теперь ожидается лишь одоление. И всегда один, в отелях и самолетах, когда все другие игроки, с которыми хочется говорить о давлении, хотят победить тебя, хотят быть поверх, а не пониз. Или другие – лишь хотят все от тебя, и лишь столько, сколько ты играешь с отрешением, побеждаешь.
– Отсюда суициды. Выгорание. Наркотики, разврат, баловство.
– Что это за обучение, если мы делаем эфеба в атлета, который может побеждать бесстрашным к любви, но не готовим его к тогда, когда приходит страх, нет?
– Следовательно, здесь тоже ужасное давление. Их укрепляют. Закаляют.
Хэл сделал выбивающую подачу и в этот раз последовал за ней, словно запнувшись у линии. Тело Стайса как будто удлинилось, когда он потянулся и отбил мяч с форхенда драйвом. Хэл слишком коротко ударил с лета и отошел от сетки на пару шагов, пока приближался Стайс, настроенный на легкий обвод. Хэл рискнул с направлением и забежал налево, а Тьма подрезал ему свечку ровно через голову и хлопнул ладонью по струнам, когда Хэл сдался еще до ее приземления, – не чтобы подразнить, а искренне радуясь. Хэл истекал потом заметнее, чем канзасец, но у того лицо почти побагровело от румянца. Пока Хэл отправился за мячом, оба раскручивали палки в руках. Стайс занял свое место на левом корте, подтянул носки.
– И все равно Хэл молодец, что хотя бы раз за гейм следует за подачей, – сказал Делинт на ухо Стипли.
И все это время раздражал бровастый красноноздрый мальчик Джеймс Трельч в самом конце верхнего ряда, разговаривая в кулак, обращаясь к нему то с одной стороны, то с другой, притворяясь сразу двумя людьми:
– Контроллер Инканденца. Тактик Инканденца.
– Редкая тактическая промашка со стороны Инканденцы – следовать за подачей, когда он наконец установил контроль над кортом с задней линии.
– Посмотрите, как Инканденца стоит и ждет, пока Орто Стайс бросит возиться с носками и наконец подаст. Разительное сходство со статуями Октавиана Августа. Монаршая осанка, гордо вскинутая голова, лицо бесстрастно и излучает власть. Холодные голубые глаза.
– Прохладная змеиная пленка концентрации в холодных голубых глазах, Джим.
– Хэлу почему-то непросто контролировать свои удары с лета.
– Лично мне кажется, Джим, что ему лучше со старой графитовой палкой среднего размера, чем с этой большущей головой, перейти на которую его надоумил тот стремный данлоповец.
– Стайс – игрок моложе, он вырос с головой экстраразмеров. Большая голова – другого Тьма не знает.
– Можно сказать, Стайс родился с большой головой, а Инканденца адаптировал игру под большую голову.
– Карьера Хэла также начинается в те времена, когда всю силовую матрицу юниорской игры еще не изменили поликарбонатные смолы, Джим.
– И какой замечательный день для тенниса.
– Какой замечательный день для всей семьи.
– Это «Бад» для всей семьи. Матч «Бада» Недели. Спонсор показа.
– По сообщениям, Инканденца даже модифицировал рукоятку – все, чтобы привыкнуть к большой голове.
– А также спонсор показа – «Мультифазикс», семейство качественных поликарбонатных смол, усиленных графитом, Рэй.
– Джим, Орто Стайс – невозможно даже представить Стайса без его верной большой головы.
– Другого эти ребята не знают.
Делинт облокотился на ряд позади и сказал Джеймсу Трельчу сделать звук потише, а то он лично проследит, чтобы Трельч страдал.
Хэл качнул мяч три раза, подбросил, откинулся на подбросе назад и дико вломил – подача без подкрутки, острая и уходящая, – Стайс гротескно потерял равновесие, едва достал мяч издалека и ответил скомканным бэкхендом – по линии и неглубоким. Хэл вышел для него на линию подачи пригнувшись и с заведенной за спину ракеткой, с каким-то насекомым видом. Стайс встал посреди задней, ожидая в ответ силу, и лишь беспомощно наблюдал, когда Хэл укоротил удар и отправил под острым углом кросс, чуть не задевший сетку, растянувшийся от нижнего вращения и упавший ровно в те полметра корта, что позволяла острота угла.
– Хэл Инканденца имеет более величайший теннисный ум, – сказала на английском Путринкур.
Хэл сделал Стайса эйсом по центру, чтобы выйти либо на 2: 1, либо 3: 2 в третьем.
– Что надо знать о Хэле, милая, – так это что у него полноценная игра, – сказал Делинт, пока мальчики менялись сторонами корта, Стайс – придерживая два мяча на ракетке перед собой. Хэл снова ушел за полотенцем. Дети на нижнем ряду в унисон наклонялись то влево, то вправо, развлекались. Чудовище над кортом с объективом и железным штырем исчезло.
– Что надо знать, когда смотришь юниоров такого уровня, – говорит Делинт, все еще облокотившись, так что его тело пропало из виду – одни ноги и голос в замерзшем ухе Стипли. – У всех свои сильные стороны, области игры, в которых они лучше, и можно натурально захлебнуться, если профилировать матч или игроков в плане различных сил и количества сил каждого.
– Я не хочу делать профиль мальчика, – сказал Стипли, но опять на французском. Делинт проигнорировал.
– Да дело не только в силах или их количестве. А в том, как они сочетаются. Насколько пацан полноценен в игре. Цельная ли у него игра. Взять пацанов, которых ты видела за обедом.
– Но не общалась.
– Пацан в идиотской шляпе, Пемулис, – у Майка прекрасные, прекрасные удары с лета, он прирожденный сеточник, прекрасная, прекрасная координация. Другая сила Майка – лучшая свеча среди юниоров Восточного побережья, с отрывом на корпус. Вот его силы. Но оба пацана, которых ты сейчас видишь, могут раздолбать Пемулиса к хренам – силы Пемулиса еще не дают ему полноценную игру. Удары с лета – атакующие. Свеча – оружие бейслайнера, перебивальщика. Нельзя бить с лета от задней линии или свечу от сетки.
– Он говорит, способности Майкла Пемулиса исключают взаимно себя 275,– сказала в другое ухо Путринкур.
Делинт чуть поклонился, подтверждая ее слова:
– Силы Пемулиса исключают друг друга. А взять Тодда Потлергетса, мелкого, с повязкой на носу после несчастного случая с мылом в душе, – у Потлергетса тоже замечательная свеча, и хотя сейчас Пемулис переиграет его на чистых возрасте и силе, технически Потлергетс игрок лучше, с будущим посветлее, потому что Тодд построил вокруг свечи всю игру.
– В этом Делинт ошибается, – сказала Путринкур на квебекском, во весь рот улыбаясь Делинту через Стипли.
– Потому что Потлергетс к сетке не выходит, Потлергетс любой ценой держится сзади, и в отличие от Пемулиса тренирует удары с отскока, чтобы так и оставаться сзади и вытаскивать оппонента поближе, и выносить его своей убийственной свечой.
– Это значит, что в четырнадцать его игра – она никогда не изменится и не вырастет, и если мальчик станет сильный и пожелает атаковать, то будет неспособен, – сказала Путринкур.
Делинт проявлял так мало интереса к вставкам Путринкур, что Стипли задумался, не скрывает ли он знание французского, и черкнул по этому случаю для себя идеограмку в блокноте.
– Потлергетс – чистый стратег от обороны. Его гештальт закрыт. Полноценную игру мы здесь называем либо закрытым гештальтом, либо полноценной игрой.
На правом корте Стайс снова выбил Хэла уходящим эйсом, и мяч застрял во внутритканевых бубнах сетки-рабицы, Хэлу пришлось отложить палку и выковыривать его обеими руками.
– Вдруг пригодится для статьи, кстати, слив по этому пацану, брату пантера: Хэл бьет свечи и вполовину не так хорошо, как даже Потлергетс, и по сравнению с Орто или Майком его игра у сетки невзрачная. Но в отличие от брата здесь силы Хэла начали сходиться, понимаешь. У него прекрасная подача, прекрасный возврат подачи и прекрасные, прекрасные удары с отскока, с прекрасным контролем и прекрасным чувством мяча, прекрасным управлением ударом и вращением; и он может взять игрока на защите и своим контролем таскать по всему корту, а может взять атакующего игрока и использовать против него его же силу.
Хэл обвел Стайса с бэкхенда по линии, и мяч явно был бы верный, но вдруг в последнюю возможную секунду свернул – резкий сход с траектории, будто сдуло каким-то порывом ветра из ниоткуда, и Стайс, кажется, удивился еще больше, чем Хэл. Лицо брата пантера не выдало ничего, он так и стоял в левом углу, что-то поправляя в струнах.
– Но, возможно, это необходимо, чтобы побеждать. Представьте себе себя. Вы стали тем, кем вам предписано стать жизнью. Не просто очень хорошим, но лучшим. Хорошая философия здесь и Штитта – я верю, эта философия Энфилда скорее канадская, чем американская, так что вы можете думать, что я обладаю предубеждением, – что нужно обязательно также иметь – отложим на миг талант и труд в сторону, – что вы обречены 276, если не имеете в себе какую-то способность превзойти цель, преодолеть успех лучшести, если дойдете до этого.
Стипли заметил у парковки за отвратительным распухшим неогеоргианским кубом административного здания маленьких мальчиков, которые несли и волочили белые целлофановые мешки к куче помоек, сгрудившихся у сосен в дальнем конце парковки, – мальчиков бледных, с бегающими глазами, переговаривающихся между собой и бросающих тревожные взгляды на толпу за Шоу-кортом.
– Тогда, – сказала Путринкур, – и те, кто становится в конце etoiles, те везучие, у кого берут профили и фотографии для читателей и кто, согласно американовой религии, добились, – они обязательно должны иметь что-то встроенное в них на дороге к цели, что позволит все превзойти, иначе они обречены. Мы видим это в живом опыте. Можно видеть это во всех культурах, одержимых стремлением. Посмотрите на жапонуа, уровень суицида в поздние годы их архипелага. Наша задача в Энфилде еще деликатнее, с etoiles. Ибо вы, если вы достигли свою цель и не можете найти способ превзойти привычку того, что имение цели есть все ваше бытие – ваш raison de faire 277, тогда, значит, следует одна из двух вещей, которые мы увидим.