Для Кейт Гомперт все мучительней находиться рядом с Рут ван Клив. Рут ван Клив родом из Брейнтри на Южном побережье, весит гораздо ниже нормы, с помадой латунного цвета на губах и с распушенными в моде на большие прически давно минувших дней сухими волосами. Ее насекомоподобное лицо с длинной челюстью и ввалившимися глазами типично для зависимых от Льда 284. Ее волосы – сухое спутанное облако, из-под которого виднеются крошечные глазки, скулы и торчащий клюв. Джоэль в. Д. говорила, что у Рут ван Клив волосы словно отрастили голову, а не наоборот. Волосы Кейт Гомперт подрублены коротко и хотя бы узнаваемого цвета.
Кейт Гомперт не спала четыре ночи, и ее сгорбленная шаркающая походка по тротуару Проспект похожа на ленивый дрейф неторопливой яхты. В правое ухо без умолку талдычит Рут ван Клив. Сейчас суббота, около 22:00, и с заикающимся жужжаньем отключаются и снова включаются натриевые фонари – где-то в них отходит контакт. Пешеходное движение плотное, а края тротуара облепили нежить и синяки, обитающие на улицах вокруг площади Инмана, и если Кейт Г. смотрит в отражение пешеходов в затемненных витринах магазинов, они кажутся (пешеходы и нежить-чистильщики) всего лишь головами, которые отдельно плывут в каждой витрине словно сами по себе. Отдельные от тел летающие головы. В дверях магазинов сидят в колясках инвалиды с креативными приспособлениями вместо недостающих конечностей и с написанными от руки просьбами помочь им материально.
Начинает проясняться устный нарратив. Мисс Рут в. К. отправили в Эннет-Хаус ДСС и суд по семейным делам, когда ее новорожденного младенца обнаружили в переулке в Брейнтри, запеленатого в рекламные циркуляры «Уолмарта», срок осенних скидочных купонов в которых истек 01.11, в воскресенье. Рут ван Клив недальновидно оставила на запястье брошенного ребенка больничный браслет с датой рождения, именем и номером медполиса. Ребенок, оказывается, теперь в больничном инкубаторе на Южном побережье, подключен к машинам и слезает с Клонидина 285, который ему прописали из-за врожденной наркозависимости от веществ, о которых Кейт Гомперт имеет весьма расплывчатое представление 286. Отец ребенка Рут ван Клив, сообщает она, под защитой и заботой коррекционного органа округа Норфолк, ожидает приговора за то, что Рут ван Клив неоднократно называет «управлением фармацевтической компанией без лицензии».
Самое примечательное для Кейт Гомперт то, что она как будто способна двигаться вперед без всякого сознательного напряжения движенческой воли. Она ставит левую ногу перед правой, а потом правую перед левой, и движется вперед, вся целиком, хотя не способна сосредоточиться ни на чем, кроме сперва одной ноги, потом другой. В темных витринах парят головы. Некоторые латиноамериканцы в округе, когда они проходят мимо, как бы заценивают их в сексуальном плане – даже несмотря на то, что Рут ван Клив костлявая хабалка с сухими волосами, ее поведение, платье и большая прическа транслируют, что она вся – сексуальность и секс.
В выборе для реабилитации АН по сравнению с АА есть два недостатка – доступность и местоположение собраний. Иными словами, собраний АН меньше. Если в субботу вечером встать на крыше Эннет-Хауса в Энфилде, то непросто найти, куда плюнуть, не задев при этом какоенибудь помещение АА. Тогда как ближайшее субботнее вечернее собрание АН – сев. – кембриджская «Чистая и Ясная Группа», печально известная сварами и швырянием стульями, и Собрание для новичков там идет с 20:00 до 21:00, а обычное – с 21:00 до 22:00, нарочно так поздно, чтобы обломать многих наркоманов, которым каждую субботу вечером опять неймется: суббота – особая мифическая ночь отрыва даже для тех, кто в принципе давно разучился делать что угодно, кроме как отрываться 24/7/365. Но прогулка от площади Инмана обратно в Эннет-Хаус получается жуткая – шкандыбать по Проспект до Центральной пл., там на красную ветку до самой остановки «Парк-стрит», а потом целую вечность на поезде «Б» по зеленой ветке на запад вдоль Содружки, – а уже 22:15, т. е. Кейт Гомперт осталось 75 минут, чтобы дотащить себя и эту отвратительную, порождающую отчаяние, развратную и не затыкающуюся новенькую до Отбоя. Кейт Гомперт впервые слышит такую не нуждающуюся в слушателе трескотню с тех пор, как Рэнди Ленцу предложили употреблять Вещества и жестоко обращаться с животными гденибудь в другом месте, и он ушел, а это было уже кто знает сколько дней или недель назад.
Пара двигается от конуса к конусу припадочного света мигающих уличных фонарей. Кейт Гомперт с трудом подавляет дрожь, когда Рут ван Клив спрашивает, знает ли она, где поблизости можно по дешевке купить зубную щетку. Духовная энергия и внимание Кейт Гомперт целиком сосредоточены сперва на левой ноге, потом на правой. Одна из голов, которую она не замечает и которая плывет в витринах позади ее собственной неузнаваемой головы и пушистого облака волос Рут ван Клив, – исхудавшая голова Бедного Тони Краузе с запавшими глазами, что следует за ними по пятам и пошагово повторяет их слегка зигзагообразную траекторию, прицеливаясь на сумочки, где, воображает он, найдется что-то поинтересней мелочи на проезд и брелоков новичков АН.
Испаритель пыхтит, шипит и как будто доводит окна комнаты до слез, пока Джим Трельч вставляет картридж с про-рестлингом в маленький ТП, накидывает самую безвкусную спортивную куртку и зачесывает волосы мокрой расческой назад до парикообразного вида, и откидывается на кровати, окруженный бутыльками с Селданом и двуслойными салфетками для лица, готовый комментировать бой. Его соседи уже давно поняли, к чему все идет, и свалили.
Стоя на цыпочках в изгибающемся коридоре общежития Б, с помощью рукоятки перевернутой теннисной ракетки, чехол которой можно рассеянно расстегивать и застегивать, пока он шерудит рукояткой, Майкл Пемулис мягко приподнимает одну из панелей потолка и поворачивает углами на алюминиевые балки, панель, меняя ее форму с квадратной на ромбовидную, осторожно, чтобы не упала.
Лайл, скрестив ноги, завис в паре миллиметров над крышкой диспенсера полотенец в темной качалке – глаза закатились, губы едва двигаются и не издают ни звука.
Тренер Штитт и Марио гонят вниз по холму на Зап. Содружества на старом BMW Штитта, направляясь в «Сладости низких температур Евангелины» в «Ньютон-центре», прямо у подножия холма, который в народе зовут Холмом разбитых сердец, Штитт – с напряженным лицом и выгнувшись вперед, как лыжник, его белый шарф хлещет на ветру и по лицу Марио в коляске, потому что Марио в полете тоже выгнулся далеко вперед, готовясь взвизгнуть от восторга, когда они соскочат с холма.
Миссис Аврил Инканденца, как будто одновременно с тремя или четырьмя сигаретами во рту, узнает у Справочной телефон и и-мейл делового адреса журналистки на б-ре Выжженной Воронки в Восточном Тусоне, Аризона, затем начинает набирать, тыкая в кнопки консоли кончиком синего фломастера.
– АИ-И-И! – кричит человек, бросаясь на монашку с электроинструментом наперевес.
Крутая на вид монашка вопит «АИ-И-И!» в ответ и мастерски бьет его с ноги, вокруг сложным узором взметается подол рясы. Комбатанты осторожно кружат друг напротив друга на заброшенном складе, рычат. Апостольник монашки сбит на бок и перепачкан; на обратной стороне ладони, режуще выставленной в стойке боевых искусств, видна поблекшая татуировка – какая-то хищная птица с острыми когтями. Так начинается картридж, в жестоком medias res [180], затем застывает во время удара ногой в полете монашки, и на кадр накладывается название – «Кровавая Сестричка: Крутая монашка», – и проливает ярко-кровавый свет на титры, которые бегут справа-налево в нижней части экрана. К Хэлу в КО6 без приглашения вошли и присоединились Бриджет Бун и Фрэнсис Л. Анвин, и свернулись у подлокотников второго дивана в комнате, соприкасаясь пятками, Бун – отправляя в рот ложки неразрешенного мороженого йогурта из цилиндрической упаковки. Хэл выкрутил диммер потемнее, и титры и название фильма подсвечивают их лица алым. Бриджет Бун призывно протягивает стаканчик с угощением в сторону Хэла, и, отказываясь, Хэл указывает на бугорок «Кадьяка» за щекой и изображает, как нагибается сплюнуть. Кажется, он очень внимательно изучает бегущие титры.
– Ну и что это такое? – спрашивает Фрэн Анвин.
Хэл очень медленно поворачивается к ней, затем еще медленней поднимает правую руку с теннисным мячом и показывает на экран, где 50-пунктное название все еще истекает алым поверх титров и застывшего кадра.
Бриджет Бун смеряет его взглядом.
– Какая конкретно вожжа попала тебе под хвост?
– Я изолируюсь. Я пришел сюда побыть наедине с собой.
Она – что очень бесит Хэла – ест, сперва выкапывая шоколадный йогурт ложкой, а потом переворачивая ложку йогуртом вниз, чтобы та всегда попадала в рот вверх дном и язык входил в контакт со сладостью немедленно, без посредства холодной ложки, и отчего-то это всегда действует Хэлу на нервы.
– Ну и закрыл бы дверь.
– Только в Комнатах отдыха нет замков 287, и ты это отлично знаешь.
Круглолицая Фрэнни Анвин говорит: «Тс-с-с».
А потом еще иногда Бун играет с полной ложкой, катает перед лицом, как самолетик с кашкой для ребенка, прежде чем перевернуть и проглотить.
– Может, отчасти потому, что это общественное помещение, для всех, которое разумный человек для изоляции не выбрал бы.
Хэл наклоняется сплюнуть и делает так, чтобы слюна повисела подольше, прежде чем шлепнуться, так что ее нитка медленно тянется изо рта.
Бун так же медленно извлекает изо рта чистую ложку:
– Как бы не злился и не дулся этот человек из-за того, что днем почти проиграл на глазах у целой толпы, как я слышала.
– Бриджет, я тут забыл тебе сказать, что в «Райт Эйд» завезли огромную поставку рвотного. На твоем месте я бы уже бежал.
– Ты злой.
В дверь просовывает вытянутую угловатую голову Бернадетт Лонгли, видит Бриджет Бун и говорит: «Так и поняла, что это вы», и входит без приглашения с Дженни Бэш на пару.