кие вещи любой копветеран не при исполнении чует за версту. Например, один из их любимых обже-дартов – женщина, которая сидит неподвижно с закрытыми глазами. Копы объясняют, что женщина не кататоник в строгом смысле слова «кататоник», а скорее Пэ Фэ, то есть на сленге психического учреждения – поражена парализующей фобией. Оказывается, ее проблема в том, что она почти психотически боится, что ослепнет или будет парализована, или и то и другое. Т. о. она сидит зажмурившись 24/7/365, рассуждая так: чем дольше она сидит зажмурившись, тем дольше может тешить себя надеждой, что, когда откроет глаза, сможет видеть, объясняют они; но если она действительно откроет глаза и действительно не сможет видеть, рассуждает она, то она утратит ту драгоценную где-то кроху надежды, что она, может быть, не ослепла. Затем они пробегают по ее аналогичному рассуждению касательно абсолютно неподвижного сидения из боязни оказаться парализованной. После каждой такой как бы байки (у них как бы целая программа с номерами, у этих копов из ЭВМ) сотрудник охраны ЭВМ пониже всегда передвигает языком маленький зеленый зонтик из одного уголка рта в другой, крепко сжимая в руках снифтер и аккординируя щеками, кивает и заявляет, что самое ужасное – это что объединяющий симптом большинства обже-дартов Сарая – ужас такой ужасный, что сам предмет ужаса каким-то образом воплощается в жизнь, – при этом наблюдении оба мужика не семи пядей всегда передергиваются идентичным и чуть ли не вкусным на вид передергом, сдвигая фуражки на затылок и покачивая головами над бокалами, пока Хэл, загадав желание, сдувает огонек со второго «Синего пламени», которое они ему заказали.
68. Прозвище «Викинг» Фрир придумал сам, и никто им не пользуется, обращаясь к нему просто «Фрир» и считая его попытки убедить всех звать его «Викингом» типичным жалким выпендрежем в стиле Фрира.
69. АН = Анонимные Наркоманы; АК = Анонимные Кокаинщики. В некоторых городах также существуют Анонимные Психодельщики, Анонимные Никотинщики (тоже называются АН, чем вызывают путаницу), Анонимные Потребители Дизайнерских Наркотиков, Анонимные Стероидщики, даже (особенно в Манхэттене и окрестностях) нечто под названием Анонимные Прозаковцы. Ни в одном из этих Анонимных обществ никак не избежать разговоров о Боге.
70. Не говоря уже, согласно самым жестким направлениям школы мысли 12 шагов, о йоге, чтении, политике, жвачке, кроссвордах, солитере, романтических интригах, благотворительности, политической активности, членстве в Национальной оружейной ассоциации (НОА), музыке, рисовании, уборке, пластической хирургии, неустанной помощи окружающим, просмотре картриджей даже на нормальных расстояниях, собачьей преданности, религиозном пыле, неустанной помощи окружающим, неустанной моральной «разборки» окружающих, развитии жестких направлений школы мысли 12 шагов и ad почти что infinitum, включая сами общества 12 шагов, так что по бостонскому АА-сообществу иногда ходят слухи о некоторых невероятно продвинутых и реабилитирующихся с помощью жестких направлений людях, которые отметали один потенциальный эскапизм за другим, пока наконец, как гласят слухи, не оказывались на стуле, голышом, в необставленной комнате, не двигаясь, но и не засыпая, не медитируя, не воображая, – слишком продвинутые, чтобы переварить мысль об очередном занятии – потенциально эмоциональном эскапизме, так что им оставалось только совершенно неподвижно и неэскапично сидеть, пока через некоторое время все, что от них оставалось на пустом стуле, – славная, как на подбор, беловато-пепельная пыль, которую можно разом стереть одним влажным бумажным полотенцем.
71. Слоган бостонских АА отн. этого феномена – «Фарш невозможно провернуть назад».
72. О каковом пакистанце-менеджере, его предках, крысиных усиках и официозном стиле управления Макдэйду есть что сказать цветастого, блин.
73. Одна из небольших задач выпускников-проректоров, предположительно, – обходить этажи общежития и проверять такие мелочи, как туго ли забраны постели в комнатах, подкидывая неприятные штрафчики в расписания не убирающих постель и не закручивающих тюбик лодырей, хотя редкому проректору хватает комбинации дотошности и драйва, чтобы действительно обходить комнаты с планшетом, за исключением Обри Делинта, Мэри Эстер Тод и топоророжего Кеньяна Тони Нванги, который держит номер Пемулиса/Трельча/Шахта на особом учете.
74. Кубок Дэвиса – мужской, Уайтмен – женский.
75. Личный страх Хэла – что Тэвис бросит именно его карту и достоинство на растерзание Джону («Н. Р.») Уэйну, который ни разу за несколько матчей не проигрывал Хэлу больше трех геймов в сете, чтобы пощекотать нервы выпускникам и патронам на ноябрьской показательной фандрайзинговой «выставке» перед банкетом, хотя это и весьма маловероятно прямо перед «Вотабургером», когда Хэлу и так наверняка придется встретиться с Уэйном в полуфинале, а Штитту не захочется, чтобы перед важной игрой в памяти Хэла было свежо такое надругательство.
76. Некоторое время в младенческом возрасте Хэла Инканденцу считали жертвой какого-то синдрома дефицита внимания – отчасти потому, что он быстро читал и тратил мало времени на каждый уровень различных доCD-ROMных видеоигр, отчасти потому, что в принципе любой ребенок среднего класса и выше, даже слегка по правый или левый борт пика акме, считался жертвой СДВ, – так что довольно долго пришлось кататься по специалистам, а многие из тех специалистов уже были ветеранами встреч с Марио и были заранее склонны видеть в Хэле инвалида, но благодаря диагностическому мастерству Детского центра развития Брандейса негативные оценки не только были отозваны, но и сменили направление в континууме Неполноценный-Одаренный на 180 градусов, и большую безволосую часть детства Хэла классифицировали где-то между «На грани одаренного» и «Одаренным» – хотя отчасти высокий церебральный рейтинг был обязан тому, что диагностические тесты ДЦРБ еще не научились точно разделять чисто невральные дары от мономаньячно-одержимых интересов или усилий самого юного Хэла: Хэл как будто во всем и всегда старался так, словно вся его жизнь зависела от того, чтобы кто-то порадовался его успехам, хотя никто ни разу даже не намекал, будто на его жизнь как-то влияет поддержание облика одаренного или не по годам развитого, или хотя бы исключительно радующего, – и когда он отчеканил в памяти целые словари, базы софта для проверки правописания и руководства по синтаксису и затем ему выпадал шанс процитировать хотя бы малую часть того, что он вбил себе в оперативку, для гордо-безразличной матери или даже к этому времени весьма далекого от мира, как казалось Хэлу, отца, – а особенно публично – в массачусетских уэстонских школах в начале 1990-х до э. с. устраивались межшкольные устные соревнования по чтению и на знание орфографии под названием «Книжная битва», которые для Хэла были по большей части публичной пареной репой да бенефисом, – так вот, когда он извлекал требуемое из памяти и безупречно произносил перед определенными людьми, то ощущал почти ту же нежно-палевую ауру, как при послевкусии ЛСД, некий молочный ореол, почти гало одобрения, тем молочней от безупречного безразличия Маман, которая так ясно давала понять, что его ценность нисколько не обусловлена первым или даже вторым местом, ни в коем случае.
77. В честь чего Пемулис за лето (летом он живет в ЭТА, но с ГЧЦП не проходил квалификацию в европейский тур) создал и распространил (по себестоимости) несколько копий довольно прикольной нетребовательной игры на ТП, в которой были представлены изображение Делинта и пародия на адскую часть триптиха И. Босха «Сад земных наслаждений», каковая ТП-игра и по сей день не теряет определенную ночную популярность среди до-16.
78. (при условии ратификации надзорной комиссией Департамента мер и весов ОНАН окончательного контракта между GFR Co., Зейнсвилль, штат Огайо, и Бюро одобрения сделок Департамента неопределенных служб Соединенных Штатов, Вена, штат Вирджиния, 15 декабря ГВБВД).
79. И, понятно, без видеозаписи предсмертного обращения или теплого прощания – после краткого видеофонического бума к Году Шоколадного Батончика «Дав» эти цифровые приветы с того света снимало только безвкусное трейлерное быдло, а самые быдлаки еще и говорили последние слова через Заставки с мертвыми знаменитостями уровня Элвиса/Карсона.
80. Орин Инканденца знал, что Джоэль ван Дайн и доктор Джеймс О. Инканденца не были любовниками; миссис Аврил Инканденца не знала, что они не были любовниками, хотя ко времени ее знакомства с Джимом он уже был не в состоянии быть любовником в принципе, с неврологической точки зрения, хотя Джоэль неясно, знала ли Аврил даже хотя бы это, т. к. Джим и Аврил не были близки, а именно супружески, довольно долгое время, хотя Джиму и не была известна причина, отчего конкретно Аврил так жизнерадостно относится к тому, что они не близки, до случая с «Вольво», в котором Аврил, как оказалось, была с кем-то другим (Орин не скажет, с кем, и даже знает ли он, с кем) и рассеянно – и с катастрофическими последствиями, несмотря на неумышленность, – и, предположительно, после совокупления рассеянно написала на запотевшем стекле разогревшейся машины имя этого человека, которое исчезло, но возникло вновь, когда окно снова запотело, а именно когда Джеймс ехал в этот самый особняк снимать Джоэль и странную зыбкую сцену с материнским монологом «Мне-так-ужасно-жаль» из его последнего, как оказалось, фильма, который он ей так и не показал, а даже завещал захоронить картридж вместе с ним в медном гробу в той же последней воле, где оставил Джоэль абсурдный (и потворствующий зависимости) аннуитет, оспаривать который Аврил бы никогда не опустилась, но и который вряд ли не укрепил ее в подозрениях, что они все же были любовниками – Джоэль и Джим.
81. «Теория и практика применения красного цвета в фильмах Пекинпа», «Классические исследования картриджей», т. IX, № 1 и 2, ГПУАМКМКИТПО/!Д,О,МВЮ2007^).
82. Может, из подсознательного чувства противоречия компульсивной тяге к уборке Маман, и Орин, когда учился в ЭТА, и теперь Хэл – ужасные лодыри. В случае Хэла ситуация упрощается благодаря тому, что проректор третьего этажа общежития В – невероятно расхлябанный и отрешенный от жизни Корбетт Торп, который еще может спустя рукава позаикаться во время мотивационных экспериментов с зеленой молодежью, но точно никогда не дойдет до того, чтобы лично заявиться в спальни в белых перчатках и с планшетом. Марио заправляет постель безукоризненно, но держите в уме, что чем ему еще заняться-то. Наматрасник и простынь Хэла – фланель Bean-James River зеленого цвета и плед тартана «Черный дозор», а вместо одеяла – зеленый зимний спальный мешок с волокнистым наполнителем неизвестного происхождения и стоимости, потому что его подарили на Рождество без ярлычков и ценников.