– Как трогательно.
– Если так вышло, что ты по правде женат, дополнительное преимущество посылки 7-й стратегии в том, что вы с Субъектом оба, хоть и ненадолго, можете поверить. В посылку. Посылку про невольную страсть обреченного там рыцаря.
– И конечно, О., Субъект как раз сама замужем, часто с маленькими детьми, и подставляется прямиком под твой прицел.
– Вопрос этих, как их, личных предпочтений и вкусов никак не касается того, что 7-я бьет без осечек метко. Сила в обреченном измученном невольном человекопаденческом аспекте, перед которым, похоже, не может устоять ни один Субъект.
– Ну, ainsi [245].
– Ну что ж, О, это какое-то извращение. Даже извращенней 4-й. Это же была 4-я? Которую ты придумал благодаря Лоучу – когда ты якобы только что из иезуитской семинарии после энного количества лет дисциплинированного целибата против плотских влечений, которые ты даже ни разу не испытывал, будучи духовным человеком по природе, до того самого мига, пока не встретился глазами с Субъектом? С требником и воротничком напрокат?
– Это 4-я, да. 4-я – тоже вполне себе рог женского изобилия, но демографически-психологическая выборка потенциальных Субъектов Уже. Заметь, я никогда не говорил, что 4-я не дает осечек.
– Ну, можешь гордиться собой. Ты достиг нового уровня извращений. Фальшивое кольцо и выдуманная супруга. Ты как бы выдумываешь женщину, которую любишь, только чтобы соблазнить кого-то другого и предать ее. С чем сравнить. Это как подначивать кого-нибудь вместе осквернить могилу, в которой, хотя они и не знают, на самом деле пусто.
– И это все, что я заслужил за бесценные плоды тяжкого опыта, от человека, который до сих пор считает бритье чем-то невероятным.
– Мне пора. Надо заняться одним прыщом.
– Ты не спросил, почему я перезвонил. Почему звоню в часы с самым дорогим тарифом.
– Плюс у меня что-то зуб разболелся, и это выходной, и хочется переговорить с Шахтом о зубе до завтрашнего сдобного дня миссис Кларк. Плюс я голый.
– Я удивлен, что ты вообще там. Лично. Уж ожидал, что мне ответит Бесплотный Голос. Уж думал: позвоню кому-нибудь еще в академии, а он тебе про меня передаст. Сколько у вас там, 16:00? Почему ты не на улице, не играешь? Только не говори, что Штитт теперь из-за кануна Дня В. отменяет дневные игры.
– Я попал одному парню, Пембертону, у сетки в глаз. Нечаянно. Прошло всего четыре гейма. Он запустил мне такого здорового неторопливого пушистого гуся, ну я и думал его обезоружить. Только обезоружить. А он даже палку не поднял. Прямо в левую глазницу. Со звуком, как пробка из шампанского. Проректор по имени Корбетт Торп сказал, что, ему кажется, у Пембертона отслоилась сетчатка. Ну что-то там точно отслоилось. Он ходил сужающимися кругами, будто его кувалдой треснули.
– Так и слышу, как ты прям раскаиваешься.
– Волки и лес, О. Мне и самому куда только не прилетало. А откуда вдруг безумные метрические теории об Эмили Дикинсон, кстати говоря? И как там твои рыскающие злодеи на колясках?
– Ты же в этом году вдруг юниор из топ-10, Хэлли, с чего бы это вообще Штитту бросать на тебя такую моль чуланную, как Хью Пембертон?
– Ты его помнишь?
– Как забыть пацана, который подает как будто в книксене? С белым козырьком и янтарными очочками? Он висел на волоске с нижней ступеньки рейтинга с девяти.
– У нас всю неделю мясорубка. Штитт ставит команды В против А. Донни говорит, для закалки В. А еще сегодня нам громко сообщили с вышки, что кому-то из тренеров показалось, будто ашки в Порт-Ваше выглядели неуверенно.
– А у нас презирают неуверенность.
– Я бы сказал, с нас сбивают спесь перед фандрайзингом и потом «Вотабургером», где Уэйну наконец выпадет шанс спустить с небес на землю этого Вича.
– Но не будем забывать о тебе, Эйч. Могу заехать как минимум на полуфинал «Вотабургера», если нужен стимул.
– В смысле – лично, О?
– Говорят, на тебя стоит взглянуть.
– Говорят?
– Я как индеец, держу ухо у земли, Хэлли.
– Как минимум для очень низких Субъектов, как я понимаю.
– В эту пятницу мы играем на выезде с «Патриотами», какого там, 27-го, 28-го, – но это суббота днем. Днем воскресенья я уже буду у вас, если ты еще не вылетишь из игры.
– Тебе, наверное, придется надеть какой-либо опознавательный знак на шею, чтобы я тебя увидел.
– Значит, по странному совпадению ты будешь там как раз тогда, когда я приеду играть.
– Само собой разумеется, ты меня заранее предупредишь, если с вами полетит кто-нибудь, кого мне не хочется видеть.
– В против А – скорее какой-то тихий ужас, а не накачка уверенности. Парни выпускают пар самыми извращенными способами. Сбит победил Глокнера за сорок минут, а потом всем продемонстрировал, что под носками на нем были трехкилограммовые вериги. Ван Слак после Уэйна буквально разрыдался на глазах у всех.
– Говорят, у Уэйна только один режим.
– Потом в четверг Койл привязал левое запястье к правой лодыжке и все равно уделал новенького Стокхаузена, пока Штитт не послал Текса Уотсона прекратить хулиганство.
– Но и, в общем, чего я звоню.
– И ты уходишь от ответа про страх перед инвалидами. Этими преследователями на колесах.
– Ни единого колеса за всю неделю. Мне кажется, может, это был очень застенчивый фан-клуб людей без ног, которые смотрят на меня снизу вверх…
– Ужасный каламбур, О.
– …потому что я играю в спорте, где нужны ноги. Они идут на разные ухищрения, чтобы следить за мной, но никогда не подойдут близко и ничего не скажут, потому что очень застенчивые, потому что у них нет ног. Короче, в общем, мне уже спокойнее.
– Теперь, если еще уйдут и страхи перед тараканами и пауками, ты воспрянешь по-настоящему.
– Так чего я звоню.
– Я уже сказал, что дам знать, когда и если. Ни единого признака журналистов. Особенно твоей из «Момента».
– Я очень рад, что застал тебя лично. Уж думал звонить кому-нибудь еще в академии, а он тебе передаст.
– Насколько мне известно, у нас передастов нет, О.
– От тебя такого не ожидал. И я слышу, как ты все еще жуешь эту свою хрень. От этой хрени у тебя нижняя челюсть отвалится. Я такое видел, уж поверь. А ты еще удивляешься, откуда это вдруг проблемы с зубами.
– Снафф стимулирует слюноотделение. Вообще-то он на пользу оральной гигиене, если держать в уме, как часто из-за этого приходится чистить зубы. А кариес – наследство Самого. Ты же знаешь. Сам, корневые каналы которого отправили детей доктора Зегарелли в Андовер.
– Вообще я звоню не проведать, Эйч, а потому, что мне нужно твое мнение по некоторым вопросам из полудюжины или около того сложных, всеохватных и глубоких разговоров с определенным Субъектом.
– Очевидно, не с той, что из трейлера.
– Субъект из совершенно другого царства природы. Теория о Дикинсон, признаюсь, тоже возникла из этих разговоров.
– Какая глубокомысленная дама.
– Там целые уровни и измерения. У нас была целая серия очень интенсивных вербальных взаимодействий. Трансценденталистская поэзия – только одна из глубоких тем. С этим Субъектом приходится держать мозг востро.
– Дикинсон не больше трансценденталист, чем По. Пока что твой Субъект попала 0 раз из 2.
– Но все это не касается цели звонка. Я пообещал этому Субъекту, что со всех сторон обдумаю некоторые темы прежде, чем ответить.
– То есть обдумаешь, что именно она хочет услышать и как именно это выдать, чтобы она сама умоляла тебя с ней переспать.
– Следовательно, мне нужны обдуманные ответы на два главных вопроса.
– Откуда эта извращенная страсть делать меня соучастником твоих стратегий, хотя ты сам прекрасно знаешь, что мне они кажутся жуткими и извращенными? Это как просить кого-нибудь культивировать сибирскую язву.
– Только два вопроса, и всё.
– А я начинаю почти чувствовать пульс в зубах, инфекция как будто прямо так быстро набирает силу.
– Первое: что значит следующее слово, которое я не могу найти в словарях: s-a-m-i-z-d-a-t.
– Samizdat. Русское сложное существительное. Советская идиома двадцатого века. Sam – корень: «сам»; izdat – глагол в неопределенной форме: «издать». Кажется, буквальное значение формально архаичное: тайное распространение политических материалов, запрещенных, когда Кремль времен Эсхатона запрещал все подряд. По коннотации общее значение теперь – любого рода политически андерграундная или вне рамок приличия пресса или что-либо опубликованное. В США не существует, собственно, samizdat'a, Первая же поправка, так что вряд ли. Предположу, ультрарадикальные квебекские и альбертские темы можно назвать онанским samizdat'ом.
– Ага.
– Не просто памфлеты от Separatistem^, нет. Что-то более разжигающее. Материалы, призывающие к насилию, разрушению собственности, повреждению Сеток, антионанскому терроризму и так далее. Вряд ли в ОНАН есть формальные запреты, это вряд ли, но Путринкур говорила, что
КККП уполномочены конфисковать литературу и даже железо для настольного издательства или ИнтерЛинка и проч. без всяких ордеров.
– КККП.
– Маунти, О.
– Такие Нельсоны Эдди в дурацких шляпах и яшмовых мундирах.
– Что-то вроде. Следующий вопрос.
– Значит, ты не представляешь, как в связи со словом «samizdat» могло всплыть имя Чокнутого Аиста.
– Это второй вопрос?
– Считай его 1(а).
– В строгом смысле слова – нет. Наверное, я еще могу представить, как какие-нибудь sёparatisteur'ы трактуют «Онантиаду» или «Кирпич» как антиреконфигурационные фильмы. Ну, может, что-то вроде «Индейки улетают на юг». Многое от Самого тоже распространялось из рук в руки. И «Остранение собственности», предположительно, можно истолковать как аллегорию о Впадине, хотя при этом забывают, что фильм вышел еще до того, как Джентл стал президентом. Но можешь сказать своему Субъекту, что творчество Самого было до мозга костей американским. Его интерес к политике был продиктован исключительно формой. Весь. И ни один фильм не запрещен. Что еще есть на задворках «ИнтерЛейса» – найдется в любой Сетке: «Онантиаду» можно заказать что в Манитобе, что в Веракрусе, что где хочешь.