[79]. Гейтли видит все не двигаясь, не поворачивая головы и даже не открывая глаз. Еще здесь Рэнди Ленц – это который мелкий дилер органическим коксом, носит пиджаки с рукавами, подвернутыми на руках с искусственным загаром, и постоянно проверяет свой пульс на запястье. Выяснилось, что Ленц представляет особый интерес для людей по обе стороны закона, потому что в этом мае у него сорвало башню и он внезапно залег в чарльзтаунском мотеле и скурил все 100 граммов, которые ему вручил подозрительно доверчивый бразилец во время – о чем Ленц как раз не подозревал – операции УБН в Саус-Энде. После такого проеба по всем фронтам, – совершенно восхитительного, как про себя считает Гейтли, – Рэнди Ленца, с мая, разыскивало столько людей, сколько он в жизни не видел. Он нездорово смазливый на манер многих сутенеров и мелких дилеров, мускулистый на манер военных полицейских – как когда у человека вроде мускулы мускулистые, а сам он ничего даже поднять не может, – со сложно напомаженными волосами и часто по-птичьи дергает головой, чтоб покрасоваться. На волосяном покрове одной руки у Ленца есть небольшая безволосая прогалина, которая, как известно Гейтли, по-любому верный знак того, что у дилера есть нож, а уж кого-кого Гейтли не может переварить, так это владельцев ножей – развязных пацанов, которые завсегда портят честный махач, когда вскакивают с земли с ножом, и по-любому порежешься, пока отнимешь. Ленц учит Гейтли сдержанной вежливости с людьми, которым при одном виде хочется навалять. Все довольно быстро раскусили, – кроме Пэт Монтесян, чья странная легковерность при общении с отбросами, о чем Гейтли не стоит забывать, одна из причин, почему его самого взяли в Эннет-Хаус – раскусили, что Ленц здесь только временно залег на дно: он редко покидает дом, только под принуждением, избегает окон и ездит на обязательные ежевечерние встречи АА/АН в маскировке, похожий на Сесара Ромео [80] после ужасной аварии; а потом всегда просится вернуться в Хаус в одиночку, что не одобряется. Ленц сполз в северо-восточном углу диванчика из искусственного велюра, который втиснул в северо-восточный угол гостиной. У Рэнди Ленца есть такая странная компульсивная привычка быть всегда на севере, а если возможно – на северо-востоке, и Гейтли тут теряется в догадках, но тем не менее привычно замечает для себя позицию Ленца и каталогизирует в голове. Нога Ленца, как и нога Кена Эрдеди, вечно дрыгается; Дэй заявляет, что во сне она дрыгается еще сильнее. Очередной урк и животный пых Дона Г., лежащего на диване. У Шарлотты Трит огненно-рыжие волосы. Типа просто цвета красного фломастера. Она не работает вне дома потому, что у нее какая-то болезнь, то ли СПИД, то ли ВИЧ. Бывшая проститутка, вставшая на путь исправления. И почему проститутки, когда завязывают, всегда стараются быть такими чопорными? Как будто прорывается зажатая внутренняя библиотекарша. У Шарлотты Т. жесткое недокрасивое лицо дешевой шлюхи, глаза вокруг всех четырех век охвачены тенями. И она, кстати, тоже чумазого цвета на уровне дермы. Больше всего завораживает в Трит – как глубоко врезаются ее шрамы на щеках, которые она конопатит основой под макияж и потом румянит, отчего вместе с волосами у нее вид злого клоуна. Страшные раны на щеках выглядят так, будто в какой-то момент карьеры за нее взялись с набором для выжигания. Гейтли даже думать об этом не хочется.
Дону Гейтли почти двадцать девять, он давно чист и просто огромен. Лежит такой, урча животом, с сонной улыбкой. С софы, которая просела как гамак, торчат лопатка и ягодица. Гейтли не столько крепко сбит, сколько будто налит – мягкая неподвижность истукана с острова Пасхи. Было бы неплохо, если бы пугающий размер не был одним из главных факторов, по которым мужчинам – выпускникам Эннет-Хауса тут предлагают работу сотрудника с проживанием, но что поделать. У Дона Г. массивная квадратная башка, еще квадратнее из-за стрижки пажом, которую он сам себе выстригает перед зеркалом, чтоб сэкономить $: не считая крова и питания – плюс возможность Служений, – в качестве сотрудника с проживанием получает он копье, а ведь еще приходится возмещать убытки в трех окружных судах. Сейчас у него на лице сонная белоглазая улыбка человека, который еще чуть-чуть и провалится в дрему. Пэт Монтесян должна быть в 09:00, и Дону Г. нельзя ложиться до ее прихода, потому что управдом повезла Дженнифер Белбин в суд, и он остался за главного. Фольц, сотрудница с проживанием, на конвенте Анонимных Наркоманов в Хартфорде на все долгие праздники Взаимозависимости. Лично Гейтли не в восторге от АН: столько рецидивов и потом возвращений как ни в чем не бывало, столько боевых баек, рассказанных с неприкрытой идиотской гордостью, так мало внимания к Служениям или Посланию всерьез; столько народу в коже и железе, сплошь выпендреж. Целые залы Рэнди Ленцев, все лезут с объятиями и прикидываются, что не страдают по Веществу. Разгульный перепихон с новичками. Гейтли знает, что воздержание и реабилитация – две большие разницы. Только вот, конечно, кто такой Гейтли, чтобы судить, что и кому помогает. Он только знает, что вроде помогает лично ему: жесткая энфилд-брайтоновская любовь АА, Группа «Белый флаг», старики с пузами в подтяжках, седыми ежиками и геологическими эпохами трезвой жизни, Крокодилы, которые тебе квадратную башку оторвут, если учуют, что ты уже почиваешь на лаврах, или херней маешься, или забыл, что до сих пор каждый сраный день твоя жизнь висит на волоске. Новички «Белого флага» такие сдвинутые и больные, что на собраниях не могут усидеть на месте и ходят кругами в задней части зала, как Гейтли, когда впервые пришел. Пожилые детсадовские учителя на пенсии в полирезиновых слаксах и пенсне, которые пекут печенье на еженедельные собрания и рассказывают из-за кафедры, как отсасывали барменам при закрытии, чтобы выклянчить еще на пару пальцев в бумажный стаканчик, который несли домой в прорезающемся свете утра. Гейтли, хотя и с долгой историей оральной наркомании за плечами, препоручил себя именно АА. В конце концов, думает он, бухать в свое время он тоже не забывал.
Исполнительный директор Пэт М. должна быть в 09:00 и провести собеседования с тремя людьми, 2 Ж и 1 М, которым уж лучше не опаздывать, и Гейтли откроет дверь, когда они не додумаются просто войти без стука, и скажет «Добро пожаловать», и заварит чашечку кофе, если решит, что они удержат ее в руках. Отведет их в сторонку и подскажет погладить собак Пэт М. во время собеседования. Собаки будут валяться в переднем кабинете, тяжело дышать, корчиться и кусать себя. Он скажет по секрету, что это железный факт: если ты понравишься собакам Пэт, то дело в шляпе. Это Пэт М. велела Гейтли рассказывать такое кандидатам, а если кандидаты действительно погладят собак – двух отвратительных белых золотистых ретриверов с гноящимися ранами и кожными заболеваниями, вдобавок у одной тонико-клонические припадки, – это выдаст уровень отчаянной готовности, на котором-то, как говорит Пэт, она и основывается в своих решениях.
На широкий подоконник за спинкой дивана просачивается безымянная кошка. Животные тут приходят и уходят. Либо их забирают выпускники, либо они просто исчезают. Блохи обычно остаются. Кишки Гейтли стонут. Бостонский рассвет над зеленой веткой этим утром был химически-розовым, с дымом из фабричных труб, который тянулся на север. Ногти в пепельнице на полу, осознает он теперь, великоваты, чтоб быть с пальцев рук. Эти обкусанные дуги – широкие, толстые и глубокого осенне-желтого цвета. Он тяжело проглатывает. Он бы рассказал Джоффри Дэю: ну и подумаешь, что это клише, – зато они А) успокаивают, Б) напоминают о здравом смысле, В) позволяют универсальной мудрости заполнить тишину, и 4) тишина – смертельна, любимая жрачка Паука, если у тебя Болезнь. Эухенио М. говорит, что Болезнь можно написать как «Dis-Ease», и это неплохо описывает ситуацию вкратце. У Пэт в полдень встреча в Правительственном центре при Управлении службы по лечению наркомании и алкоголизма, про которую ей надо напомнить. Сама она свой почерк разобрать не может, потому что почерк испортил инфаркт. Гейтли представляет, как будет выяснять, кто ж, блин, обкусывает ногти на ногах в гостиной и складывает отвратительные огрызки в пепельницу, да еще в 05:00. Плюс и так правила Хауса запрещают ходить босым на первом этаже. На потолке над Дэем и Трит бледно-коричневое пятно от протечки почти что в форме Флориды. У Рэнди Ленца проблемы с Джоффри Дэем, потому что Дэй словоохотливый и еще учитель-кормчий в «Академическом журнале». Это подрывает самовосприятие Рэнди Ленца, который мнит себя этаким модерновым секси-артистом-интеллектуалом. Мелкие дилеры никогда не позиционируют себя как просто мелкие дилеры – примерно как и шлюхи. В «роде занятий» на приемке Ленц написал «сценаристфрилансер». И уж он постарался, чтобы все видели, сколько он читает. Свою первую неделю в июле он оставлял раскрытые книги в северовосточном углу каждой комнаты. У него был гигантский «Медицинский словарь», который он стаскивал вниз, курил и читал, пока замдиректора Энни Пэррот, не запретила, так как это действовало Моррису Хенли на нервы. Тогда он бросил читать и начал болтать, отчего все тут же затосковали по временам, когда он просто сидел себе в углу и читал. У Джоффри Д. также проблемы с Рэнди Л., это видно: они по-особому избегают смотреть друг на друга. И ну а теперь, естественно, их впихнули в одну трехместную спальню, когда три парня как-то ночью пропустили отбой и приперлись без единого зрачка нормального размера на троих, отказались сдавать мочу и тут же вылетели, так что Дэя в первую же неделю перевели из пятиместной спальни в трехместную. Здесь быстро становятся дедами. За Минти, в конце стола в столовой, все еще кашляет Берт Ф. С., все еще сгорбившись, на лице – сумрачный багрянец, и Нелл Г. дубасит ему по спине так, что он влезает носом в пепельницу, в ответ непонятно машет культей над плечом, чтобы она кончала. Ленц и Дэй: назревает срач: Дэй постарается спровоцировать Ленца на срач, но публичный, чтобы ему не прилетело, зато сам он вылетел, а затем с чистой совестью бросил бы лечение и вернулся бы к кьянти и – людам и стал бы жертвой нападений тротуаров, и представил бы все так, будто это типа Эннет-Хаус виноват в рецидиве, и навсегда бросил бы бороться с собой или Болезнью. Для Гейтли Дэй прям открытая интер