лу пожаловаться на этот счет в вышестоящие инстанции и, невзирая на просьбы Ламонта Чу все спокойно обсудить, хватает еще несколько теоретически драгоценных боеголовок из ведра для промышленного раствора и всерьез увлекается бомбардировкой Ингерсолла, перемещаясь по Нигерии и Чаду на восток, вынуждая Ингерсолла бежать на север по карте кортов на впечатляющей скорости, бросив боевое ведро ИРЛИВСИРа, топоча по Сибири и вопя «Фол». Господ тщетно блеет, призывая к порядку, но сотрудники госаппаратов других Комбатантов уже почуяли, что Эван Ингерсолл превратился в объект травли – с чутьем, которое у детей на подобные вещи поразительное, – и генсек КРАСКИТа, специалист по траекториям АМНАТа и Джош Гопник вместе начинают двигаться на северо-восток по карте, со всей силы обстреливая Ингерсолла, который уронил свою пусковую установку и панически трясет закрытую на цепь калитку на северной стороне, где миссис Инканденца запретила выходить с Восточных кортов, чтобы не топтали ее кореопсисы; а уж что-что, а бить по мячам эти детишки умеют. Хэл уже не может набрать слюны, чтобы плюнуть. Одна боеголовка чиркает Ингерсолла по шее, а другая попадает ровно в бедро. Ингерсолл начинает хромать маленькими кругами, держась за шею и душераздирающе замедленно хныча, как хнычут дети из-за того, что им больно, а не из-за самой боли. Пемулис пятится от южной ограды к павильону с поднятыми руками то ли в призыве остановиться, то ли в ярости, то ли из-за чегото еще. Аксфорд говорит Хэлу и Трельчу, что ему даже совестно за мрачный кайф, который он получает при виде избиения Ингерсолла. В волосах неподвижно лежащего Джима Сбита запуталась прозрачная шкурка красного арахиса. О. П. Господ пытается постановить, что Ингерсолл уже не на четырех кортах Земли Эсхатона, а значит, даже теоретически не является целью. Уже неважно. Дети окружают Ингерсолла, триангулируя бомбардировку, во главе атаки – Т. Питерсон. В Ингерсолла попадают несколько раз, один раз – рядом с глазом. Джим Трельч вскочил и бежит к забору, чтобы все это прекратить, но Пемулис ловит его за провод микрофона и говорит, пусть сами теперь расхлебывают. Хэл, наклонившись вперед, сложив пальцы домиком, обнаруживает, что почти парализован, так поглощен происходящим. Тревор Аксфорд, подперев кулаком подбородок, спрашивает Хэла, не бывало ли у него такого, чтобы он ненавидел кого-нибудь просто до белого каления и при этом не знал, за что. Хэл понимает, как сильно его завораживает расползающаяся игра, которая кажется такой ужасно абстрактной и чреватой таким количеством вариантов и последствий, что даже мысли о том, как это артикулировать, вызывают сложный стресс, и быть практически обездвиженным в поглощении – почти единственный выход из стресса. Теперь Пенн из ИНДПАКа и Маккенна из АМНАТа, у которых свои давние личные счеты с Энн Киттенплан, отходят, перезаряжаются и зажимают Энн Киттенплан в клещи. Она получает два мяча в спину в упор. Ингерсолл давно лежит на земле, но все равно получает мячами. Господ во всю глотку постанавливает, что АМНАТ ни в коем случае не может стрелять по себе, и получает в грудину шальной боеголовкой. Вцепившись в грудь одной рукой, второй он раскручивает пропеллер на красной кепочке, прежде ни разу не раскручивавшийся и чье вращение возвещает о самом худшем и полностью вышедшем из-под контроля Армагеддоне. Тимми Питерсон получает мячом в пах и валится, как мешок с рафинированной мукой. Все собирают потраченные боеголовки и совершенно нереалистично перестреливают их по второму и третьему разу. Забор содрогается и поет под дождем мячей. Ингерсолл теперь напоминает зверька, которого сбили на дороге. Трельч, впервые заметивший седан у помоек Западного корпуса и спрашивающий, не знает ли кто, чей это «Форд» с рекламой аспирина от «Нунхаген», кажется, единственный зритель-старшеклассник, который не испытывает крайнего немого отвращения. Энн Киттенплан отшвырнула ракетку и бросается на Маккенну. Она получает две ракеты в грудь, прежде чем вырубает его впечатляющим левым кроссом. Ламонт Чу со спины сбивает Тодда Потлергетса с ног. Сбит, кажется, обмочился во сне. Джей Джей Пенн поскальзывается на боеголовке, приземлившейся у Фиджи, и красиво падает. От снегопада все одновременно размытое и ужасно четкое, весь визуальный задний фон скрыт, так что действие на карте резкое и сюрреалистическое. Теннисные мячи уже забыты. Джош Гопник бьет Ламонта Чу в живот и Ламонт Чу кричит, что его ударили в живот. Энн Киттенплан одной рукой душит Кирана Маккенну, второй размеренно бьет его по макушке. Отис П. Господ складывает пляжный зонт и толкает тележку с вихляющим колесом на дискетно-дребезжащей скорости к открытым южным воротам 12 корта, не прекращая яростно раскручивать пропеллер на кепочке. Волосы Сбита продолжают обрастать шелухой от орехов. Пемулис под навесом, но по-прежнему стоит, ноги врозь, руки на груди. Человек в зеленом «форде» на холостом ходу ни разу не пошевелился. Трельч говорит, что лично он бы не рассиживался и не разлеживался, если бы Младшие товарищи под его личной ответственностью там вовсю находились под угрозой травм, и Хэл думает, что действительно чувствует некую нарастающую тревогу, но не успевает разобрать почти, кажется, бесконечные смыслы слов Трельча, чтобы определить, возникла ли тревога из-за того, что он видит, или в связи с тем, что говорит Трельч, и степенью того, насколько он поглощен происходящим за забором, то есть расползающимся хаосом настолько сложным в своем беспорядке, что даже не сразу скажешь, это такая продуманная хореография или просто хаотический беспорядок. Ламонта Чу тошнит в Индийский океан. Тодд Потлергетс держится руками за лицо и вопит чтото про свой «ндоз». Теперь, вне всяких сомнений и эквивокаций, валит снег. Небо белесое. Господ и тележка буквально взбивают пушистые бразды на пути к краю карты. Эван Ингерсолл не шевелится уже несколько минут. Пенн лежит в белеющем квадрате подачи, подвернув ногу под невозможным углом. Кто-то вдалеке свистит в спортивный свисток. Энн Киттенплан мчится за генсеком КРАСКИТа по азиатскому субконтиненту. Пемулис сообщает Хэлу, что ему не хочется лишний раз говорить, но он же им говорил. Хэл видит, как Аксфорд, тщетно щелкая пустой зажигалкой, наклонился далеко из-под навеса, закрывая от ветра что-то маленькое. Он осознает, что сегодня третья годовщина, как Аксанутый потерял правый указательный палец и пол правого большого. Маленький лютый Дж. Гопник размахивает кулаками и говорит, что если еще кто-то хочет, то давай, давай. Отис П. Господ и его тележка с лязгом несутся по Индокитаю к южным воротам. Хэл вдруг понимает, что Трельч и Пемулис морщатся, а он не морщится и не уверен, почему морщатся они, и вглядывается в кучу-малу определить, стоит ли морщиться ему, когда генсек КРАСКИТа, громко зовущий мамочку и на бегу оглядывающийся через плечо на перекошенное лицо Энн Киттенплан, врезается прямо в мчащуюся тележку Господа. Раздается такой грохот, как все несчастные случаи в кафетериях вместе взятые. 3,6-Мб-е дискеты разлетаются, как летучие мыши, там, где, если бы не снег, должна быть задняя линия корта 12. Из покатившейся шкатулки Соландера, сломанная защелка на которой торчит как язык, высыпаются разноцветные кепочки. Монитор ТП, модем и корпус «Юситю», с большей частью нервной системы Эсхатона на жестком диске, стартуют по параболическому вектору на юго-запад. Высота полета тяжелого оборудования впечатляет. Наступает странный немой момент неподвижности, ТП зависает в воздухе. Пемулис орет, прижав руки к щекам. Отис П. Господ перескакивает поломанные тележку и генсека и бежит сломя голову по снегу на карте корта, пытаясь спасти аппаратуру, которая теперь на вершине радуги. Очевидно, не судьба. Момент замедленного действия. Снегопад уже стал бураном, думает Хэл, оправдывая Господа, который не видит прямо перед собой Ламонта Чу, на карачках, блюющего. Господ спотыкается об изогнувшегося Чу на высоте колен и зрелищно взлетает. В водительском окне «форда» на холостом ходу вдруг появляется лицо. Аксфорд трясет корпус зажигалки у уха. Энн Киттенплан размеренно тыкает лидера КРАСКИТа лицом в сетку южного ограждения. Парабола полета Господа не так зрелищна по оси Y, как парабола ТП. Корпус «Юситю» при приземлении издает неописуемый звук и выпускает разноцветные платы-кишки. Цветной монитор падает на заднюю часть, на экране в белые небеса мигает «ERROR». Хэл и все остальные могут представить конечную точку полета Господа за миг до приземления. В краткий миг, который позже Хэл сочтет совершенно и неуютно непонятным, Хэл щупает свое лицо, чтобы понять, морщится он или нет. Далекий свисток подчирикивает. Господ, как все и ожидали, влетает головой в экран монитора и там и остается – кроссовки торчат, утепленные штаны сползают и обнажают черные носки. Также имел место не предвещающий ничего хорошего хруст стекла. Пенн корчится на спине. Потлергетс, Ингерсолл и Маккенна истекают кровью. Бум сирены второй 16:00-часовой смены на «Санстренд Энергия & Свет» жутковато приглушен незвуком снегопада.
8 ноября - Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»
День Взаимозависимости Gaudeamus Igitur
Бостонские АА не похожи ни на какие другие АА на планете. Как и любые АА где угодно, бостонские делятся на множество отдельных Групп АА, и у каждой Группы есть свое особое название, например Группа «Реальность», или «Оллстонская Группа», или Группа «Чистота и Трезвость», и каждая Группа раз в неделю проводит собрание. Но почти все собрания бостонских Групп – собрания спикерские. Это значит, что на них перед всеми за кафедру с микрофоном выходят выздоравливающие спикеры-алкоголики и «делятся своими опытом, силами и надеждой» 131. Своеобразно для Бостона то, что спикеры – никогда не члены Группы, проводящей собрание. Спикеры на каждом конкретном еженедельном собрании Группы всегда из какой-то другой конкретной бостонской Группы АА. Люди из другой Группы, которые приехали выступать в вашей Группе, прибыли для так называемого Служения. Служение – когда несколько членов одной Группы должны выйти на дорогу и поехать на собрание другой Группы, чтобы публично выступить по-спикерски с кафедры. Затем на другой вечер куча народу из Группы-хозяйки выезжает по второй полосе той же дороги на собрание Группы-гостя, тоже спикерствовать. Группы обмениваются Служениями: вы приезжайте выступать у нас, мы поедем выступить у вас. Это может показаться вычурным. Выступать у себя нельзя. На собрании собственной Группы ты хозяин; просто сидишь и внимательно слушаешь, и завариваешь кофе из капсул на 60 чашек, и расставляешь одноразовые чашки высокими зиккуратами, и продаешь лотерейные билеты, и нарезаешь бутерброды, а когда отвыступают спикеры из другой Группы – вычищаешь пепельницы, и выскребаешь урны, и моешь полы. Никогда не делишься своими опытом, силой и надеждой из-за фибролитовой кафедры с дешевым нецифровым микрофоном, кроме как перед какой-нибудь другой бостонской Группой