Храмы Аммы были разграблены и сожжены. Множество жриц изнасилованы и убиты, а Фира стояла здесь, пьяная от радости.
— Так ты ещё и сторожевая собака? — задала она вопрос, казалось, куда-то в пустоту. — А, ведьма?
«Святая мать» повернулась к Йишил, стоящей у входа в шатёр. Богатые тканевые занавески покачнулись и замерли за её спиной. Внутрь ворвалась толика прохлады.
— Ты ещё тут, — раздражённо пробормотала юная волшебница, а потом, услышав тихий скулёж, повернулась к слуге, который продолжал ныть, забившись в угол.
Фира улыбнулась. Она знала, что старик не доживёт до рассвета. Знала, что он умрёт ради неё и достигнет своей цели… Станет тем, чьи знания Амманиэль использует, чтобы оставаться в курсе каждого их шага. Чтобы контролировать всё происходящее здесь…
— Значит, всегда охраняешь своего отца и господина, — хмыкнула женщина.
— Прикрой свой срам, наложница, — холодно велела ей Йишил.
— Разве тебе не нравится то, что ты видишь? — Фира подняла руки, выпятив упругую грудь. Её соски призывно торчали, а тонкая талия белела нежной кожей, буквально умоляющей коснуться и ощутить жар женского тела.
— Я вижу иссохшую старую каргу, каковой ты и являешься в душе, — колдунья поджала губы.
— Значит, я была права и даже тебе пришлось по вкусу это зрелище, — усмехнулась «Святая мать». — Ты изображаешь, что не заинтересована, но смотришь не меньше мужчин. Ты точно также мечтаешь о моей красоте, о влаге между моих бёдер и горячем языке…
— Горячем? Скорее длинном и чрезмерно болтливом, — криво улыбнулась Йишил. — О той пустопорожней ерунде, которую ты распускаешь своим помелом, и правда можно подумать. Не зря ты всё-таки жрица, болтать — твоё основное занятие, не считая раздвигания ног! — с каждым словом, голос волшебницы набирал всё больше громкости.
— Лай, собака. Разбуди своего хозяина. Посмотрим, в чью морду он ударит, — рассмеялась Фира.
Капюшон Йишил дрогнул, а губы сжались в тонкую линию. Однако, девушка промолчала.
Жрица Аммы снова принялась рассматривать в зеркале своего чудесного близнеца.
— Ты несёшь в себе дар магии, — произнесла Фира, спустя несколько секунд, и провела ладонью по своему плоскому животу, а потом и выше, между грудей. — У тебя есть ультима. Могущество, которое и не снилось большинству смертных. Ты можешь сразить меня своей самой простой прихотью! И всё же ты стоишь здесь, сыплешь угрозами и оскорблениями?
— Я служу моему визирю, — сухо ответила она.
«Святая мать» звонко, по-девичьи, рассмеялась. Это, поняла Фира, был её новый храм, языческая армия, летящая через земли Фусанга. И эти язычники были её новыми жрецами — эти кашмирцы, приверженцы трёх богов. Но какая разница во что они верят, если они делают то, что должно быть сделано?
— Ты лжёшь, — прохрипела Фира с интонациями старухи.
— Он был помаз… — возмущённо начала Йишил, но тут же была перебита.
— О, да, был! — с широкой улыбкой воскликнула жрица. — Но не тем, кем ты думаешь!
— Прекрати богохульствовать, — с долей смирения произнесла девушка, скрестив руки на груди.
— Дура! — злобно бросила ей Фира. — Все вы до единого здесь дураки. Все эти люди — все эти воры! Все вы считаете себя центром своих миров. Но только не ты. Ты же видела… Ты одна знаешь, как мы малы… Мы просто пылинки, пылинки на ветру в темноте. И всё же ты веришь в блуждающую абстракцию — Трёх богов! Пф-ф! Ты бросаешь кости на игральной доске, желая спастись, в то время как всё, что тебе нужно сделать — преклонить колени!
Волшебница ничего не ответила. Лишь слабая улыбка появилась на её тонких губах в свете артефактного светильника. Вместо этого Йишил посмотрела куда-то поверх плеча Фиры.
Женщина обернулась и увидела обнажённого Челефи, неподвижно стоящего позади неё. Он казался нематериальным в игре теней и мрака.
— Теперь ты понимаешь, отец? — спросила девушка. Нагота визиря, казалось, ни капли не смущала её. — Видишь это предательство? И это в момент, когда мы вот-вот дойдём до Щуво, открыв прямую дорогу до Сайбаса и Таскола! Когда армии уже готовятся к решающему бою! Мы не можем позволить себе держать поблизости эту демонопоклонницу! Давай, скажи мне, что ты тоже видишь это!
Лицо кашмирца заиграло желваками, он вытер пот со лба и глубоко вдохнул, свистя ноздрями.
— Оставь нас, Йишил, — грубо произнёс Челефи.
Последовал момент противостояния, перекрещённых взглядов трёх властных душ. Их дыхание терзало безмолвный воздух. А затем, с лёгким поклоном, колдунья удалилась.
Визирь навис сзади над миниатюрной женщиной.
— Демоница! — закричал кашмирец и отшвырнул Фиру, но не позволил ей упасть, а обхватил мозолистыми руками за шею и заставил согнуться. — Проклятая сука!
Застонав, «Святая мать» вцепилась в крепкие мускулистые руки и обхватила его талию длинными ногами.
Таким образом он показывал своё восхищение ею.
Всё ещё сжимаясь между диванами, обречённый старый слуга плакал, наблюдая за происходящим…
Мягкая земля вновь была глубоко вспахана.
Я встряхнулся и выпрямился.
— Лечение закончено, — кивнул Куорту, который улыбнулся и поднялся на ноги. — Ещё кто-то?.. — оглянулся на Скаю.
— Ими занимается Вирт, — уставшая девушка подошла ближе и положила руку мне на плечо. — Отдохни, Изен. В отличие от тебя, Вирт только держал защиту. Дай ему… проявить себя.
— Боишься, что я «перегорю»? — едва уловимо поднял бровь. — Не стoит. За последнее время моё… тело, — на миг я замялся, но потом метафорически плюнул и продолжил, — научилось проводить довольно большие объёмы магии и не гореть при этом огнём.
Ни малейшего понятия, как этот самый «Изен» проявлял себя раньше. Но возможный «прогресс» можно спихнуть на войну. Ха-а… до сих гадаю, то ли я такой уникум и величайший актёр, что сумел обмануть всех вокруг, то ли этот «Изен» был столь незаметен и непримечателен? А может, все вокруг тоже списали изменения на войну?
— Уверен? — Ская наклонилась ниже. Я ощутил запах пота. — Тогда скажу откровеннее, — голос девушки стал тише, — побереги силы. Мало того, что может вернуться этот Каирадор, так и мы сами здесь весьма серьёзно нашумели. Если нас окружит пара тысяч регуляров, а не отбросов, типа «перебежчиков», то останется лишь молиться.
Я понимал её. Людей у Эдли было критически мало. Чтобы сдохнуть, нам хватит тысячи опытных бойцов, если, конечно, у них будут свои маги, сионы и инсурии. Либо хотя бы один из трёх видов…
Глядя в глаза Скаи, я осознал, что пауза затянулась. Мы смотрели друг на друга и, очевидно, оба чувствовали это. Напряжение. Особое напряжение, которое могло возникнуть лишь между мужчиной и женщиной. А ведь мы уже целовались…
Последняя мысль заставила меня посмотреть на её губы и они показались самой желаемой вещью в мире.
— Войска! — голос генерала мгновенно вернул трезвость разуму, отчего мы оба резво дёрнулись, моментально разорвав зрительный контакт. Не позволив Скае затеряться, я схватил её за руку, отчего она вздрогнула и с огромным удивлением на меня посмотрела.
Молча притянул девушку ближе, так, чтобы мы встали плечом к плечу, после чего перевёл фокус внимания на Эдли. Через миг Ская, ответно сжав ладонь, тоже посмотрела на генерала.
Вместе с нами начали выстраиваться солдаты. Из полутора сотен, пришедших в донжон, само собой, уцелели не все. Более двух десятков сейчас покоились у стен широкого зала — раненые и умирающие. Изредка, проверяющие их товарищи относили одного-двух в угол — там лежали наши мертвецы.
С ранеными возился Вирт, но целитель был один, а тех, кому требовалась помощь — очень и очень много. Я знал, что маг не справится. Я знал, что не справимся и мы оба.
Воздух пропитался запахами пота, мочи и гниющего мяса. Входы в зал были обрамлены чернеющей кровью, начисто стёртой с плит пола, чтобы не скользить. Давно умерший архитектор, придавший форму этому помещению, был бы в ужасе от того, во что превратилось его творение. Благородная красота стала декорацией для сцены из кошмара.
На полу раскинулось полуобглоданное тело полковника Трисейна. Безглазое лицо, укрытое его же срезанной кожей, кривилось в жуткой ухмылке: губы подсохли и разошлись в стороны так, что стали видны зубы. Широкая улыбка смерти, точный, поэтический ужас. Он стал новым правителем, достойным того, во что превратился этот зал… А ведь я помнил Финкола. Помнил, что он был достойным человеком, который не заслужил такой участи.
Другие, похоже, знали его куда как больше и сильнее. Не зря ведь даже генерал решился на подобную вылазку?..
Поднявшиеся и выстроившиеся солдаты каменным взглядом смотрели на Эдли, который стоял возле трона и дверцы, ведущей наружу. Мужчина тоже рассматривал солдат, словно изучая их состояние и прикидывая, какую цену мы уплатили за то, что отбили это место от кучки мусора.
— Пора уходить, — наконец произнёс Дирас. — Возьмите раненых, мы разместим их на телеги и лошадей. Займитесь этим, пока тело полковника придадут земле.
Я оглянулся на своих людей. Маленький отряд, который, несмотря ни на что, сохранял свою странную верность. Мне! Имперскому аристократу! И одновременно тому, кто оказался одним из столпов, не позволяющих городу пасть. Смешно… правда смешно.
Когда генерал закончил, я хотел было тоже что-то сказать своим ребятам, но… глядя в их лица, понял, что не осталось слов. Слов, способных выразить то, что связывало нас всех. Слов, пригодных для той странно холодной гордости, которую я сейчас за них испытывал.
Вскоре мы уже направлялись в сторону главного входа. Коридор был очищен от трупов имперцев, а потому напоминал о случившемся лишь потёками крови и общим состоянием: царапины, грязь, сколы камня, выбоины от пуль или клинков.
Двигаясь следом за Эдли, я смотрел прямо на проход, ведущий к внешним дверям. Весь наш магический квартет сумел уцелеть, а потому шли вместе, точно также, как и входили сюда. Я со Скаей, взявшись за руки, Ирмис, изредка поглядывающий на нас сложночитаемым взглядом и Вирт, который негромко бурчал, что ему не дали времени в должной мере поработать с травмами раненых бойцов. Однако я был уверен — даже он понимал, что сейчас не до этого.