«Не быть тебе лазутчицей.» — удручённо подумал мужчина и отвернулся, окидывая взглядом приятный пейзаж.
Рваные облака синеватыми приплюснутыми комками зависали над пшеничным морем. Ветра разгоняли по его поверхности рябь, вызывая гомонящий шелест, похожий на шум дождя. Снова причаститься к человеческой цивилизации, после нескольких дней брыканий по дикарским захолустьям было приятно. А ведь до этого Вейгер и пол дня не пробыл в поместье, неподалёку от столицы. Что уж вспоминать о полугоде предшествующих победе над Чантрахаром блужданий по удалённым горным массивам…
Старого вояку разом охватили ностальгия, благостное чувство патриотизма и острое желание посидеть в тишине и покое, чтобы никто его не донимал.
«Что не говори, а родина всех милей…» — подумал воин, который пролил немало крови во благо сих земель — «Наверное, это ленивый характер Пауля на меня так влияет… Ну всё, хватит! После моего поступка, не имею я больше права даже думать о покое. Бессмертие и ежедневная борьба за секс мой удел.»
Старика должного охранять посевы нигде не было видно. Единственное движение на горизонте, кроме мнущейся на мосту Айки, происходило далеко на западе, аж у самой реки. Пастухи привели стадо коров на водопой и несколько запряжённых телег колесили в разных направлениях, кто куда.
Котопёс вышел вперёд и приблизился вплотную к полосе крайних покосившихся колосков. Он ещё раз обвёл взглядом всю округу и ничего нового не обнаружил. До желанной кладовой отсюда было метров двести.
Пауль набрал в грудь побольше тёплого летнего воздуха, положил в рот четыре пальца и громко, протяжно засвистел. Краем глаза он заметил, как доярка на мосту аж подпрыгнула. Она-то ждала, что он будет выманивать на лисёнка. Наверняка, девушка сейчас очень запереживала и уже пожалела, что позволила втянуть её в это.
Первой из ржи резко выглянула широкая, белая с коричневыми пятнами собачья голова. Она сразу, чётко определила направление откуда исходит посторонний звук и уставила туда свои тёмные глаза. Псину от кромки леса отделяло около пятидесяти метров.
Котолюд немного удивился, что она сходу не помчала на него. Видимо, была хорошо надрессирована. В итоге, Тихако предпочёл пару раз гулко гавкнуть. По низкому тембру зверюги угадывался размер её туловища, скрытый за пшеничными побегами. Теперь Вейгер полагал, что для выныривания головы, ей не пришлось даже подниматься на лапы.
Через секунд пять, возле питомца показался хозяин. Загорелый, аки фундук, голый по пояс, щуплый жилистый старик, с большой кожаной сумкой повешенной на плечо. Это был не тот горец, что отделал самонадеянного Брода в молодости. Но перерожденцу всё равно не понравились две маленькие косички заплетённые из седых волос, по бокам от морщинистого лица. Такие обычно делали себе североарханурские воины, после получения первого ранения в бою. Во всяком случае, так было во времена Вейгера. Когда же легендарный полководец загадывал желание, этот седовласый мужчина ещё и не родился. С тех пор обычаи могли поменяться.
Пристальный взгляд Лагота сориентировался по направлению собачьей морды и быстро отыскал силуэт странной ушастой твари на фоне стены леса. Длинные утолщающиеся к предплечьям руки деда принялись что-то крутить у пояса. Его кривой рот приоткрылся и издал прерывистые, клацающие звуки. Пятнистая псина резво отреагировала на них — обернулась на хозяина, и взгляд у неё сразу подобрел.
Одна рука старика неожиданно подняла вверх верёвочную пращу, готовую к раскручиванию. Вторая нырнула в сумку и достала оттуда гладкий камушек. Крючковатые пальцы ловко вложили снаряд в кожаное гнездо.
«Понятно.» — подумал зверолюд — «Он и без собаки может белок настрелять. Ну-ну… Попадёшь хоть с первого раза?»
Ремешки зажатые в кулаке Лагота завращались с огромной скоростью. В последний момент, он исполнил лёгкий финт, перенаправил весь импульс в бросок и отпустил один ремешок. Вейгер видел всю траекторию полёта камня и мог бы даже попробовать его словить. Но это было чревато переломами в кисти, поэтому он предпочёл просто отклониться. Снаряд просвистел около виска и врезался в ствол где-то позади. Так-то дедок попадал ему прямиком в лоб, что не могло не вызвать уважения к навыкам пожилого метателя.
Синеволосый котолюд издевательски вернулся в изначальное положение и поглядел на реакцию соперника. Тот недовольно нахмурился, махнул рукой, пробурчал себе что-то под нос и потянулся за следующим камнем.
— Эй, старый пердун! — заорал Пауль, приложив ладони ко рту для пущей акустичности — Я твою внучку раком драл, пока ты тут траву стережёшь!
Услышав такое, загорелый мужик оторопел. Его ладонь с камнем замерла и не спешила заряжать пращу.
— Так ты говорящий⁈ — заорал в ответ строгий старческий голос.
— Конечно говорящий! Иль ты совсем оглох на старости лет и не слышишь мою речь⁈
Дед дёрнул головой от удивления и округлил глаза.
— А кто ты такой, етить тебя в корень⁈
— Ты наверное ещё и ослеп, дурень горбатый! Котолюд я! Вишь какой хвост⁈
Парень повернулся боком и хвастливо провёл рукой вдоль пушистого отростка, изогнутого волной.
— Ч-чего⁈ Какой, ойра дери тебя, катаблуд⁈ — от частого крика голос деда осип и ему пришлось откашляться — Что ты тут забыл, тварь блохастая, а⁈
— Я явился сказать тебе, что завтра приду и сожгу к едрени матери все ваши поля! Чтобы вашему табору жрать было нечего и чтобы вас королевские мытари самих на колбасу пустили!
Тут, юноша громко и заливисто рассмеялся. Потом обернулся и дразняще покрутил тощим задом.
— Ч-чего-о⁈ — возмущённо воскликнул старик — Скажи, что ты пошутил малец, а не то я тебя на харачунском столбе башкою вниз подвешу!
Пауль снова повернулся лицом и закричал фразу, после которой он надеялся спровоцировать сторожа на решительные действия.
— Ты ещё не понял, маразматик плешивый⁈ Мне на весь ваш презренный людской род начхать! Я хочу, чтобы все людишки поскорее выздохли и чтобы земли ваши нам, котолюдам отошли! Ваших детей мы бросим в котлы и наварим похлёбки! А ваших женщин…
Лагот не стал дослушивать похабную речь. Он просто поклацал языком и его чудный питомец мгновенно среагировал. Длиннющая широченная пятнистая туша бросилась вперёд, нещадно разрывая и вытаптывая рожь. Пока перерожденец оценивал габариты несущейся на него зверюги, ремешки пращи снова раскрутились.
«Ну, повеселимся!» — подумал Вейгер, вставая в боевую стойку.
Глава 5. Кот и доярка (часть 4)
Тихако оказался редкой в здешних краях, но в целом популярной в Архануре породы чарка вислоухий. Их завезли в незапамятные времена, странствующие по морю торговцы, прибывшие из очень жарких краёв. Поговаривают чужеземцы спаривали собак с гигантскими гиенами, чтобы вывести таких крупных и широкоплечих тварей. В переводе с языка заморских народов, чарка означало «копатель». Опытные сабоководы рассказывали Вейгеру, что изначально эта порода была короткошёрстной и, вроде-как, имела внушительных размеров горб на спине, аки у пустынных коней — верблюдов. Уже позже, пройдя ассимиляцию в более прохладном климате, чарки обросла длинной волнистой шерстью и избавилась от горба. Славный воин всегда скептически относился к подобным байкам, которые травили, обычно, на пьяную голову.
Надо сказать, Тихако являлся довольно рослым псом, даже для своей породы. Его толстые лохматые лапы можно было вставить медведю, заместо родных, и тот не заметил бы разницы. Широкий мускулистый торс запросто прокатил бы на себе троих детей или самого хозяина, только держись покрепче. Здоровенную пасть на внушительной морде, прикрывали обвисшие слюнявые щёки. Казалось, её размеров хватит, чтобы глотать взрослых кур в один укус, не пережёвывая.
Ростом чарка, не вставая на задние лапы, доставал низкорослому Паулю до надчревья. Весом превосходил его минимум вдвое, а то и втрое. Хрупкие колосья никак не могли сдержать вал прущей туши и, похоже, даже не замедляли её.
Тем временем, хвостатый парень приготовился уворачиваться от второго выстрела пращи. На этот раз, Лагот сделал иной финт и умудрился запустить «кручёный». Снаряд полетел точно в цель, но не по прямой, а по дуге. И всё равно, против сверхвосприятия Вейгера такие уловки не работали. Он опять идеально проследил траекторию камня и без труда увернулся.
Хитрый дед метил в пах сопернику, намереваясь отбить тому причендалы.
«Сразу в лоб было гуманнее…» — пронеслась мысль у перерожденца.
Проблема столкновения с Тихако неуклонно надвигалась и грозилась настигнуть синеволосого юношу раньше, чем третий выстрел пращи. Вейгер приготовился перемахнуть через прыжок собаки, который будет метить челюстями ему в глотку. Дальше, он сумеет в полёте нанести удар кулаком в кудлатое темя и, тем самым, оглушит зверюгу. Или же, просто, окажется позади псины и быстрее, ловчее, развернётся на двух ногах, дабы атаковать её с тылу.
«Тогда мне самому в затылок прилетит камень.» — тут же осознал арханурец. — «Ещё, вполне вероятно, я просто не прыгну на достаточную высоту с такими короткими ножками. Чачаунор, тот бы запросто, а вот Пауль… Можно попробовать проскользнуть снизу… Но вдруг чарка не прыгнет к шее и решит укусить меня за руку, оставаясь на четырёх лапах? Тогда и проскользнуть не получится… Да и зачем, в принципе, мне выходить в тыл? Этим я только окажу услугу пращику.»
Следующим вариантом, попавшим в разум мужчины на анализ, было прямое столкновение с псиной, лоб в лоб. При таком раскладе, метатель камней выключался из игры. Ну а Вейгеру предстояло пободаться с громадным заморским волкодавом, один на один.
«Он точно свалит меня с ног и протащит по земле несколько метров.» — представлял стычку старый воин — «Уже внизу я смогу выдавить ему глаза или свернуть шею… Другой способ, чтобы не летально, взять на излом лапу. Сломать кость или вывернуть сустав в передней конечности и пёсик скис…" — свои размышления мужчина завершил следующим выводом — "Мне всё это не подходит.»