С внутренней стороны въезжающих встречал тоже перекрёсток, но не такой широкий. Здания из дерева и камня плотненько тулились к невысокой стене. По бокам от выложенной брусчаткой улицы, на скамейках и возах, расселся охранный гарнизон из дюжины солдат. Они общались между собой, почти не смотрели на прохожих, были безоружны или в полурасстёгнутых доспехах. В общем, пребывали в нулевой боевой готовности. Вейгеру аж под ложечкой подсасывало, как хотелось их всех построить и отчитать, выписать несколько тумаков и заставить отжиматься.
Неподалёку, на волокуше со стогом сена разлёгся какой-то щеголь в фиолетовом халате и бежевом шёлковом шарфе. Он чвано откинул голову назад и накрыл глаза предплечьем, спасая их от полуденного солнца. Его ноги в узорчатых тапочках с загнутыми носками были вальяжно закинуты одна на другую.
Учитывая, что стражи не гнали в шею этого расфуфыренного фраера, Вейгер делал вывод, что он и есть тот чародей, которого выделил местный орден на подмогу простым смертным. В голове мужчины проскользнула самонадеянная мысль, обратится к первому встречному колдуну за советом, по поводу его непростой ситуации. Но он сразу остановил себя и категорически отбросил такой вариант. Броду требовался не малоопытный «принеси-подай» ученичок-простофиля, а маг высшего ранга, разбирающийся в заклинаниях божественного или, хотя бы, полубожественного уровня. Такого точно не поставят охранять ворота, по очередной надоедливой просьбе губернатора, а значит и лезть с расспросами к этому пижону, не имеет смысла.
— Я сейчас поеду на рынок. Где тебя высадить? — поинтересовался возничий у Бернарда.
Перерожденец судорожно стал вспоминать расположение улиц в Нодльхорне. Если город не стирали до основания за прошедшие сто лет, он сумеет сориентироваться по старой памяти.
— Э-эм-м-а… Довези меня до поворота на торговую площадь. — сказал парень.
Старик обернул на него подозрительный взгляд.
— Так ты здесь не впервой? — серьёзно спросил он.
— Ну как сказать… — попытался быстро оправдаться Вейгер, но не придумал ничего убедительного. — Короче! Это не твоё дело, дедуля. Меньше знаешь, крепче спишь.
Глава 6. Дед и внучка (часть 2)
— В этой жизни тебе будет очень сложно. — такие последние слова напутствия сказал седой землероб Бернарду.
Он доставил его почти в центр, не доезжая пары кварталов до особняка губернатора. Высадил единственного пассажира и повернул направо, на дорогу ведущую к торговой площади. Поток людей здесь был ещё больше, чем на восточных воротах. Зажиточные горожане расхаживали в дорогих цветастых одеяниях в сопровождении прислуги, а иногда, и вооружённой охраны. Женщины одевались преимущественно в длинные камизы до щиколоток, с просторными рукавами. Мужчины носили туники поджатые тканевыми поясами и кожаные штаны.
Дома вокруг по три и четыре этажа, вздымались выше оборонительной стены. Хозяева не стеснялись украшать их не только клумбами и подвесными кашпо с цветами, но и мраморными статуями, а также декоративными деревцами. Перед некоторыми дворами стояли каменные скамейки, вмонтированные в уличную брусчатку, и широкие кирпичные столбы с фонарями. Вместо деревянных ставней оконные проёмы закрывали створки с прозрачным стеклом. А кое-где встречались и целые витражи, изображающие легендарных животных и высших богов. Маленькие балкончики по несколько штук в столбик торчали из высоких фасадов. Двускатные крыши из дорогой глиняной черепицы оканчивались деревянными водостоками.
Кроме богачей и их наёмных работников, здесь ходили госслужащие: стражники с алебардами, следящие за порядком; разноранговые чиновники носящиеся с книгами и бумагами; молодые, начинающие чародеи со стопками свитков и сумками полными ингредиентов для зелий; уборщики с вёдрами и лопатами, прибирающие за любой животинкой решившей навалить кучу посреди дороги. С южного направления шла цепочка возов торговцев, огибающих правительственный квартал, с намерением добраться до рынка.
На парнишку с кривоватыми ушами, одетого в старые засаленные лохмотья, косились с нескрываемым презрением. Встречаясь глазами с хмурыми взглядами ухоженных надушенных парфюмами барышень и недовольными строгими рожами состоятельных мужчин, Вейгер чувствовал себя куском лошадиного дерьма, который нужно просто вытереть с отполированного камня, смыть в ведро и вынести грязную воду за пределы стены, чтобы не распространять вонь нищеты в этом благородном, сияющем достатком месте.
«Так…» — стал рассуждать перерожденец, придерживая ремешок наплечного мешка одной рукой — «Сначала мне нужно раздобыть денег. Затем искупаться, постричься и купить хорошей одежды. И не только, чтобы не выделятся на общем фоне. С приятным запахом и приличным видом, можно уже наплести кому угодно и что угодно. Присесть на уши какой-нибудь наивной дочери влиятельного папаши, вышедшей на прогулку в одиночку. И присунуть ей под платье в переулочке, пока никто не видит… Ладно, кого я обманываю? Нормальное лицо и уши Бернарду я не куплю ни за какие деньги. Ни одна мещанка из богатой семьи в здравом уме такого уродца слушать не станет. Выбор у меня не велик: либо зашуганная служанка, либо шлюха согласная хоть с горным гоблином переспать, только отвесь серебра побольше.»
Юноша потопал с оживлённого перекрёстка к ближайшему пикинёру, патрулирующему заезд к правительственным зданиям. На каждом шаге, через дырку в подошве, он ощущал прикосновение холодной пыльной брусчатки. Встречные прохожие возмущённо вздымали брови и раздвигали плечи, когда босяк не уступал им проход и внаглую пёр напролом. Спокойному самоуверенному Вейгеру было абсолютно плевать на их недовольство. Он только обрадуется, если кто-то полезет в драку, ведь это даст ему возможность поразмяться и заодно показать себя.
Завидев, что к нему по прямой решительно шагает какой-то оборванец, страж остановился и поставил алебарду древком в землю, сбоку от себя. Он был одет в фиолетовый жиппон с пятью жёлтыми треугольниками на груди и стальную каску с чёрным пером на затылке. Свободную руку боец упёр кулаком в пояс.
В приближении, парень оказался на две головы ниже блюстителя порядка, но его развязные движения и смелое самоуверенное выражение, говорили о том, что он почему-то чувствует подавляющее превосходство над вооруженным мужчиной.
— Эй, служивый, — небрежно обратился нищук к патрульному — где находится лучший бордель этого города?
— Пьяный что-ли? Иди подыши… — ответил солдат, кривя лицо в недовольстве.
— А-а, извини! — юноша выставил ладонь в успокаивающем жесте — Ты наверное не знаешь, где находятся такие дорогие заведения. Пойду спрошу кого-то побогаче…
Бернард развернулся уходить, когда его поймала за плечо тяжёлая рука в перчатке.
— Издеваться вздумал⁈ — сердито одёрнул паренька стражник.
И тут старый мужчина в теле внука резко обернулся на него и серьезно посмотрел прямо в глаза.
— Вообще-то это ты издеваешься надо мной! Лучше поприбавька в своём говоре вежливости, а то я шепну кому надо о твоих манерах!
Интонация и голос, с которыми произносил эти слова оборванец, поразили служивого до глубины души. Несмотря на тщедушный вид собеседника, тот чрезвычайно достоверно вёл себя, как важный человек. Подобные управленческие навыки вырабатывались лишь с реальной практикой и никогда не встречались у простачков, пытающихся сыграть роль значимой личности. Наёмный вояка с большим опытом работы в квартале богачей, по долгу службы научился с профессиональной точностью считывать такие детали. Если не уметь с полувзгляда отличать простолюдина от уважаемого человека, то можно по-ошибке нагрубить кому не следует. А потом и получить по шапке от руководства, и без половины жалования остаться…
Стражник приосанился и заговорил слегка взбудоражено.
— Э-э, а-а… Прошу прощения! Лучший бордель вы можете найти на Поклонной улице. Поверните отсюда на юг и минуйте три перекрёстка!
Свободная рука вооружённого мужчины указала направление, пока неподвижный взгляд уставился вперёд и старался не смотреть на низкорослого парнишку.
— Благодарю, боец. — отчеканил слова Брод и тоже подтянулся, расправляя плечи — Держи пику выше. Сегодня Нодльхорн рассчитывает на тебя!
Бернард выражено развернулся и помаршировал в указанном направлении.
Следуя по слегка витиеватой улице, забитой людьми и повозками, приезжий работник оставался таким же дерзким и несгибаемым. Женщины сторонились его, охая и ахая, изумлённо прикладывая к груди ладонь. Мужчины соприкасались с ним руками или сталкивались плечами, дёргались, замахивались, корчили злобные гримасы и отпускали шёпотом оскорбления вслед. Вейгер физически не мог заставить себя пресмыкаться перед кем-то. Хоть он и понимал, чем это черевато…
На пути ему повстречался какой-то толстяк в белых колготках, чёрных туфельках и пламенно-красном плаще-накидке. На тройном подбородке у него красовалось две волосатых бородавки. На узком черепе лежал пучок кудрявых каштановых волос. По бокам и сзади от щегла шествовало троё статных бойцов в кафтанах и шароварах заправленных в высокие сапоги. На поясах у них висели сабли и кинжалы в дорогих резных ножнах.
Если не менять траекторию движения, бродяга как раз задевал левого охранника половиной своего тела. Перерожденец подумал, что с его стороны было бы глупо вот так в открытую нарываться на серьёзные неприятности. Он решил всё-таки обойти процессию из четверых мужчин и для этого грубо оттолкнул какую-то служанку в чепчике и сарафане, несущую корзинку под боком. Девица визгливо вскрикнула, посторонилась и замерла, испуганно глядя на проходящего паренька.
На это обратил внимание ярко-разодетый толстяк. Он тоже остановился и развернулся посмотреть вслед юноше.
— Что за баран тут наглеет⁈ — громко возмутился он. — Ну-ка, Ферджи, дай-ка ему по шее!
Вейгер шагал дальше и не оборачивался, ориентируясь по слуху и ожидая, что же предпримет этот самый Ферджи. Позади послышалась спокойная лаконичная речь, низкого мужского голоса: