— Мне переодеться надо, — сухо комментирует собственные действия он.
М-да… Суток мне явно не хватило, чтобы привыкнуть к новой эмоциональной стороне моего самого первого в жизни мужчины.
— Как ты узнала, что я здесь? — дополняет Рупасов, как только мы оказываемся в длинном узком коридоре второго этажа.
Он продолжает крепко держать меня за руку, но немного сбавляет шаг, а его плечи заметно расслабляются. Я даже успеваю разглядеть попадающиеся по пути таблички на закрытых дверях цвета тёмной вишни.
— Маме твоей позвонила, — урезала полную версию своих поисков до минимума, больше занятая тем, что вижу вокруг, нежели надобностью отвечать.
Стандартные названия кабинетов администрации местной организации по типу «бухгалтерия» и «отдел кадров» немного озадачивают, ведь обозначение служебной комнаты для персонала я видела внизу, как и помещения, предназначенного «для клиентов».
— Куда мы идём? — срывается с моих уст сам собой мысленный итог уже вслух.
От мужчины слышится тяжелый вздох. Больше ничего. Но объяснения и не требуются больше, потому что мы доходим до конца коридора, остановившись перед дверью, на которой, в отличие от остальных, таблички нет и вовсе. Зато обстановка внутри красноречиво демонстрирует предназначение кабинета.
Просторное помещение поделено на две зоны прозрачной перегородкой. Та, что ближе ко входу, вмещает классический стол из тёмного дерева, эргономическое кресло, небольшой узкий шкаф, забитый канцелярскими товарами, а также некоторое количество техники, предназначенной вроде как для рабочего места секретаря. Соответственно, следующая зона явно для начальствующей должности. В общем, «сложить два плюс два» удаётся быстро…
— Что, автосалон тоже твой? — интересуюсь невольно, продолжая осматриваться.
Мебель за перегородкой более тяжёлая и массивная. Помимо шикарного стола и огромного кожаного кресла, размещён мягкий диван цвета топлёного молока, а напротив него здоровенный встроенный стеллаж с книгами и различными сувенирчиками, призванными украшать полки, разбавляя сухость интерьера.
Ещё две двери плотно прикрыты, и пока не понятно куда они ведут.
— Тоже, — безразлично пожимает плечами Артём.
Реакция довольно скупая, учитывая, что к подобному он стремился большую часть своей жизни… Так вот чем Рупасов был занят последние восемь лет!
— Здорово, — отзываюсь негромко.
И даже улыбку искреннюю добавляю, ведь я на самом деле рада, что у него получилось достичь своей цели.
— Наверное, — рассеянно проговаривает он в ответ. Взгляд синих глаз пристально проходится по мне, а через паузу мужчина добавляет. — Извини, что испачкал тебя.
Он демонстративно поднимает перед собой далеко не чистые ладони, а я с сожалением вспоминаю, что уже давно следовало бы переодеться.
— Ничего страшного, — снова улыбаюсь я.
На моём пиджаке в районе талии и правда несколько масляных пятен. Стягиваю испорченную вещь, выворачиваю на левую сторону и бросаю её на спинку дивана.
Всё это время Артём продолжает смотреть на меня, отчего былое ощущение неправильности происходящего вновь возвращается. Удивительно, как только до сих пор не пришлось объясняться зачем я вообще сюда явилась.
— Кофе есть? — интересуюсь, раз уж молчание потихоньку убивает мой рассудок.
Хотя тяжёлый взгляд синих глаз, скорее всего, способствует подобному явно больше.
Не в силах выдерживать его, отворачиваюсь.
— Да, подожди немного, принесу, — отзывается Артём.
За моей спиной хлопает одна из дверей, а когда я оборачиваюсь, Рупасова уже нет.
Возвращается он через пару минут. В руках мужчины две большие кружки, одну из которых протягивает мне, а вторую отставляет на край стола.
— В душ схожу, — поясняет, слабо улыбнувшись. — Подожди ещё немного, ладно?
Он едва заметно прищуривается, а я только сейчас замечаю залегшие под его глазами тени. Если учесть, что Артём ушёл сюда с утра, должно быть, чертовски устал. Время-то позднее… И я тут ещё.
— Ладно, — отзываюсь, отпивая первый глоток из кружки.
Усаживаюсь на диван с готовностью скоротать время ожидания, но мужчина не спешит покидать меня. Вместо того, чтобы уйти, продолжает придирчиво разглядывать.
— Ты сюда правда приехала… к Арсению, да? Не ко мне… — нерешительно проговаривает он в итоге.
Артём Рупасов в сомнении… Это что-то новенькое!
— Нет, не правда, — бестолковая улыбка расплывается на моём лице сама собой.
А следом за ней приходит осознание того, что теперь напрашивается закономерный вопрос о причине приезда, на который у меня нет ответа. Замираю в напряжении, не в силах отвести взгляда от глаз цвета бездонного океана. И даже дыхание задерживаю, с откровенным ужасом ожидая дальнейшего.
— Хорошо, — заметно расслабляется Артём.
И, пока я пытаюсь воспроизвести в своём помутившемся разуме хоть одну причину того, что конкретно хорошего во всём этом может быть, он разворачивается и уходит, оставляя меня в недоумении.
— Твою ж… — шепчу беззвучно, откидываясь головой на спинку дивана.
Прикрываю глаза, улавливая, как из-за двери, куда ушёл Артём, доносится шум льющегося водного потока. Мужчина отсутствует не больше пяти минут, а мой кофе успевает подостыть, но ни одного повторного глотка я так и не делаю. В сознании кружит слишком много всего, образовывая кромешный хаос и сумбур, поэтому я просто-напросто забываю о кружке, которую держу обеими руками… По возвращению Рупасова обратно адекватности во мне всё ещё не прибавляется.
— Если ты решила вернуть мне ключи, не стоило этого делать, — сухим, ничего не выражающим тоном вынуждает открыть глаза появившийся Артём.
Перевожу взгляд на мужчину. Но с ответом так и не нахожусь. Просто, глядя на только вышедшего из душа, чьё единственное одеяние — не очень-то и больших размеров полотенце, довольно плохо скрывающее… всё, разум отказывает окончательно и бесповоротно.
— Ключи? — переспрашиваю в непонимании.
О каких ключах он говорит? Не понимаю… Уже совсем ничего!
Гораздо большее значение для меня имеют стекающие с влажных тёмных волос капельки воды, спускающиеся вдоль широких мускулистых плеч по затейливому узору татуировки, доходящей вплоть до левого колена. И всё, что достижимо в данный момент — беспрестанно пялиться на приближающегося… Абсолютного.
Мать. Твою. Идеала.
— Ключи от моей квартиры, — отзывается Артём со снисходительной ухмылкой. — Ты же вернуть мне их приехала, да? Или я чего-то недопонимаю?
Между нами остаётся едва ли полшага, когда он останавливается, задумчиво рассматривая всё ещё пребывающую в ступоре меня, пока я зачем-то пытаюсь вспомнить, когда у меня последний раз был секс… Не вспоминаю. Шесть кубиков мужского пресса и всё ещё влажной кожи, до которых так и хочется дотронуться, не способствуют восстановлению мыслительного процесса.
— Жень… — ласковым тихим голосом зовёт Артём, так и не получив от меня ответа.
Он сокращает оставшуюся между нами дистанцию и сгибом указательного пальца приподнимает за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. Вымученный вздох вырывается из меня гораздо быстрей, чем я успеваю пожалеть… Обо всём на свете!
— Не могла бы ты… — нарочито медлит с продолжением фразы мужчина, сканируя взглядом так откровенно и будто насквозь, что моё сердце решает сойти с ума, предательски напоминая о том, чего я лишилась когда-то, — встать?
О чём он вообще?.. Не помню… Совершенно ни черта! И даже, кажется, тот факт, что у меня обручальное кольцо на безымянном пальце правой руке, тоже как-то не существенно больше… Чёрт!
— Жень… — уже откровенно посмеивается Артём, аккуратно отнимая у меня кружку с кофе, чтобы отставить в сторону.
Это и «возвращает с небес на землю». Становится не просто стыдно, а жутко невыносимо… Находиться с ним поблизости!
— Да, сейчас, — резко поднимаюсь с места.
Тем самым только ухудшаю собственное положение, потому что тут же врезаюсь в обнажённый мужской торс… Чтоб меня!!!
Приходится обхватить Рупасова за плечи, дабы не рухнуть обратно на диван.
— Жень, тебе плохо? — продолжает он в явной издёвке.
Нервно сглатываю, прежде чем ответить. Ведь его ладони каким-то непостижимым образом уже покоятся на моих бёдрах, а исходящее от них тепло буквально въедается в мою кровь, молниеносно разливаясь по венам жгучим ядом безудержного желания заполучить гораздо больше. И пожар, который воспламеняется во мне слишком быстро и неотвратимо, не сулит моей совести ничего хорошего. Зато прекрасно туманит остатки здравомыслия и выдержки.
— Да… — то ли отвечаю на его вопрос, то ли просто соглашаюсь с внутренними предположениями о возможности, которой нестерпимо хочется воспользоваться.
Пальцы сводит судорогой, когда я сжимаю их крепче на широких сильных плечах, увитых чёрным узором. Всё внутри практически выворачивает наизнанку, не позволяя в полной мере ощущать собственное тело, но я делаю усилие над собой и приподнимаюсь на носочках, потянувшись к губам, чей вкус смертельно необходим.
— Жень… — хрипло шепчет в ответ Артём, в который раз повторяя моё имя.
Даже десять лет назад, когда я ещё и не знала каково это — чувствовать, как тебя захлёстывает мучительное желание быть предельно близкой и единой с мужчиной, одного этого хватало, чтобы потерять себя, а теперь… Будто меня столкнули в бездонную пропасть, которой нет конца и края. Больше ничего не существует.
Только алчная потребность впитать в себя каждый произнесённый мужчиной звук и оставить глубоко в себе каждое мгновение этого наслаждения. И даже если моё падение совсем скоро закончится, оставив после себя лишь беспредельную боль…
Пусть весь мир катится к чертям, если есть хоть малая вероятность вновь почувствовать нечто подобное ещё хоть один проклятый раз!
— Боже… — выдыхаю почти беззвучно.
На иное я просто не способна. Столь долгожданное прикосновение к моим губам убивает во мне абсолютно всё, кроме способности отвечать на жаркий глубокий поцелуй и тихо таять в крепких объятиях Артёма, прижимающего к себе с такой силой, что становится больно. Но даже эта боль кажется сейчас чертовски правильной и необходимой.