— Прогуляешься со мной? — дополняет Рупасов.
Сжимаю пальцы на стакане с кофе, до сих пор не в силах посмотреть на мужчину. С ответом, конечно же, снова не нахожусь. Просто потому, что очень хочется принять его предложение, вот только реальность в виде чёрного внедорожника, за рулём которого брат мужа, напоминает о том, что я не в праве хотеть хоть что-либо, если это касается стоящего поблизости. Костя только завернул в переулок, а у меня уже слабость в коленях. И предполагать не хочется, что будет, когда эти двое встретятся совсем близко.
— Жень? — требовательно зовёт Артём, так и не получив от меня ответа.
Он, как и я, замечает приближение машины с военными номерными знаками. Но, в отличие от меня, кажется, что внешне ему абсолютно всё равно. Вот только лично мне не хочется удостоверяться в этом. Поэтому, недолго раздумывая, и поступаю вопреки всему, в чём так старательно убеждала саму себя только что.
— Да, поехали. Сейчас, — проговариваю чуть ли не скороговоркой.
Но радоваться моему спонтанному согласию мужчина не спешит. Взгляд синих глаз придирчиво проходится по мне с ног до головы и задерживается где-то в районе солнечного сплетения. Артём хмурится и поднимает лицо к небу, явно думая о погоде и о том, как легко я одета.
— Что, прямо так и поедешь? — вкрадчиво уточняет он, возвращая взор ко мне.
Стоило бы одеть куртку или хотя бы пиджак, но тогда мне точно придётся узреть близкую встречу Агеева и Рупасова, чего я допустить не могу.
— Мама у меня уже есть, — бурчу в ответ недовольно, — так что, либо едем, куда ты там собирался, либо нет.
«LandCruiserPrado» проехал полпути до ворот дома матери, и я начинаю заметно нервничать, а в сознании вспыхивает невольная мысль просто запихнуть нежданного гостя в машину, пока не становится слишком поздно.
— Как знаешь, — выставляет ладони вперёд в примирительном жесте мужчина.
Посылаю ему красноречивый взгляд с изрядной долей ехидства, а он садится за руль, терпеливо дожидаясь, когда я займу пассажирское сиденье рядом. К моему облегчению, «FordMustang» успевает отъехать от дома матери ещё до того момента, как Косте удаётся припарковаться и выйти из своей машины.
— Надо бы, наверное, вернуться и сказать ему спасибо, — будто невзначай роняет Артём, выворачивая из переулка.
Занятая своими мыслями, не сразу понимаю о чём он. Но когда Рупасов бросает многозначительный взгляд в зеркало заднего вида, дополнив снисходительной насмешкой, до меня наконец доходит.
— Не в нём дело, — отмахиваюсь вяло.
Будто бы меня не задевают его слова.
— Ну да… конечно, — ухмыляется Артём.
Продлять неприятный диалог не хочется, поэтому оставляю высказывание без комментариев и отворачиваюсь в сторону, разглядывая городской пейзаж. Видимо, сегодня мужчина решил быть более вежливым, чем накануне, потому что тоже больше не затрагивает эту тему. Дальнейший путь проходит в обоюдном молчании.
И только когда американский спорткар останавливается у пристани, невольный вопрос срывается с моих губ сам собой:
— Ты серьёзно? — бросаю недоверчивый взгляд на катер поблизости.
Просто, насколько я помню, конкретно этот объект с некоторых пор неприкосновенен для прогулок… Принадлежал отцу Артёма, а с некоторых пор существует больше для вида, чем для пользования.
— Почему нет? — безразлично пожимает плечами Рупасов. — Тебе же нравилось когда-то. Подумал, что не помешает вспомнить о том, что между нами и хорошее тоже было… — он не договаривает, заметно помрачнев.
Тут он целиком и полностью прав, поэтому затыкаюсь, чтобы не цепляться больше к той части прошлого, которое никому из нас лишний раз упоминать не хочется.
По истечению получаса катер размеренно качается среди просторов волн, а я так и продолжаю молчать, делая вид, что наслаждаюсь морским ветром и солнечными лучами, играющими забавными бликами на воде. Артём же занят тем, что наблюдает за мной. Я стою с нему спиной, вцепившись пальцами в борт судна, но даже так чувствую его тяжёлый взгляд. И размеренное дыхание, которое буквально сливается с каждой мыслью в моей голове. Задать так и напрашивающийся вопрос, как бы того ни хотелось, не хватает смелости… Да и надобность в скором времени отпадает. Мой самый первый в жизни мужчина, как и в большинстве своём, берёт всё в свои руки.
— То, что ты сказала мне… вчера. О том, что чувствуешь ко мне, — тихонько произносит он, приближаясь со спины. — Это правда, Жень? То есть… До сих пор, да?
Снова молчу. Да и какой толк сейчас обсуждать мои внутренние противоречия, если это ничем не поможет? Никому из нас…
— Тебя что-то держит, — делает вывод Артём, и тут же дополняет. — Что именно?
Не могу сдержать невольную усмешку. Сколько бы времени не прошло, а Рупасов всё равно способен читать меня как открытую книгу.
— Добровольно не скажешь, значит… — дополняет он задумчиво.
Его ладони ложатся на борт катера совсем рядом с моими, а тяжёлое дыхание обжигает затылок. Совсем ненадолго, потому что Артём снимает с себя пиджак, накидывая вещь на мои плечи. Никак не реагирую на столь щедрый жест.
— А если заставлю? — звучит с его уст как приговор.
Невольно вздрагиваю. И пытаюсь отстраниться, вжимаясь в бездушную железяку максимально плотнее. Вот только этого явно недостаточно чтобы избежать и разговора, и непомерной близости мужчины, которая будит не самые нужные и адекватные мысли.
— А если я поддамся, но ответ тебе всё равно не понравится? — отвечаю вопросом на вопрос, стягивая подрагивающими пальцами полы пиджака между собой, чтобы согреться. — Что тогда?
Рупасов тяжело вздыхает, и я буквально чувствую, как его губы искажаются в очередной неприязненной ухмылке.
— Боишься моего осуждения? — тихонько шепчет на ухо Артём, аккуратно перекидывая мои волосы через правое плечо. — Серьёзно, Жень? Поэтому не говоришь? — он ненадолго замолкает, а после добавляет задумчиво. — Не думал, что тебя до сих пор до такой степени затрагивает моё мнение… После всего.
Как же я ненавижу, когда он прав!
— Может и поэтому, — бросаю в безразличии. — А может потому, что не считаю нужным делиться с тобой тем, что тебя не касается. Это только между мной и Агеевым.
Расправляю плечи и горделиво вздёргиваю подбородок, будто и правда считаю себя правой в собственном высказывании. И очень стараюсь держать спину ровно, когда Артём прижимается губами к моему затылку, одаривая лёгким едва осязаемым поцелуем. Добела сжимаю пальцы о край борта, потому что моё тело снова предаёт меня, в отличие от разума, желая заполучить гораздо больше и как можно быстрее.
— Прекрати… — выдавливаю из себя жалким полушёпотом.
Если бы это помогло!
— Почему? — невозмутимо отзывается Артём, разбавляя последующее новой чередой ласковых поцелуев. — Тебе же нравится, Жень… Так в чём тогда проблема?
По мне словно пускают ток от высоковольтной вышки. Разряды лёгкой покалывающей дрожи, расползающейся по моим нервам, вынуждают ухватиться за железо крепче, будто бы оно и правда удержит от очередного падения… И сама себе не верю. Сопротивляться тоже не могу. Возможно, потому что Рупасов в очередной раз прав, а я вру не только ему, но и самой себе. А может просто потому, что на самом деле мне нравится это падение. Как бы больно ни было потом, то, что так затмевает рассудок — оно… Стоит того… Всего.
— Что держит тебя, Жень? — повторяет свой недавний вопрос Артём. — Мы никуда не уйдём, пока ты не расскажешь мне.
Даже если бы я и собиралась ответить, вряд ли получилось бы связать хоть одну цельную фразу. Дыхание мужчины обжигает не только кожу, разбавляя ощущения умопомрачительной нежностью, с которой он проводит кончиками пальцев по моей шее, выписывая незримый, только ему одному понятный узор, но и опаляет сознание. Выжигает абсолютно всё, что там было прежде. И единственное, что я ещё могу — продолжать цепляться за борт катера, мысленно растворяясь в даримых ощущениях и одновременно с этим проклиная себя за свою самую великую слабость… Смертельно желать, чтобы мужчина не останавливался.
— Жень, — хрипло шепчет он моё имя вновь.
Но видимо закон подлости родился вместе со мной, потому что именно в этот момент всё прекращается. Мужчина отстраняется и отходит назад, а холодный резкий порыв ветра мне в лицо приносит вместе с собой слишком много холода в душу… Это моментально отрезвляет.
— Я хочу на берег, — произношу требовательно, разворачиваясь к Рупасову.
Не уверена, что смогу вынести ещё один раунд подобного, поэтому бегство кажется самым достоверным вариантом удержать себя в рамках границ, которые мысленно уже давно готова переступить. Тем обиднее становится.
— Ты где была, когда я говорил, что на берег ты сойдёшь только после того, как мы обстоятельно поговорим и ты расскажешь мне всё, что я хочу знать? — ядовитой насмешкой отзывается Артём.
Наверное, мне должно быть неловко, да только мгновенно вспыхнувшая злость гасит всё остальное, что я вроде как должна испытывать от его колкости. Слишком уж довольным выглядит мужчина, неспешно распаковывая взятый с собой бумажный пакет из супермаркета.
— Значит, тебе суждено умереть в ожидании, — проговариваю флегматично, возвращая взгляд к горизонту и бескрайней глади моря.
— Не хочу тебя разочаровывать, но суждено мне сегодня точно не это, — нисколько не проникается моими словами Рупасов.
Не оборачиваюсь, продолжая упрямо смотреть перед собой. Да только наступившая пауза длится недолго. Артём вновь приближается ко мне, берёт за руку и разворачивает к себе лицом.
— Да и ожидание можно скрасить, — дополняет с лукавой улыбкой он.
Не сразу понимаю о чём речь. Но, разложенный на палубе неподалёку от нас не иначе как обед, приправленный аж тремя бутылками алкоголя, быстренько развеивает все мои сомнения.
— Снова будешь пить? — усмехаюсь невольно.
На лице Артёма расплывается ответная ухмылка.
— Скорее, пить будешь ты, — в синих глазах мелькает лукавый блеск.