– Они любили друг друга. И любовь… любовь достойна восхищения, – сказала я полушепотом. Слишком личным казалось мне это откровение. Прикрываясь обсуждением двух влюбленных и давно мертвых бандитов, я признавалась в собственных чувствах. И была почти уверена, что Финн все понимает.
– Вот ты говоришь, восхищение. Их образ привлекает тебя. А ведь они были преступниками. – Ярко-голубые глаза снова смотрели на меня испытующе, словно что-то искали.
– Но не только. – Я снова почувствовала, как истинность сказанных слов звоном отзывается в моем сердце. – Люди – разносторонние существа. Да, они были преступниками, но не только, – повторила я.
– Я бывший уголовник.
– Но не только.
– Правда? – спросил Финн. Его взгляд был тяжелым и тревожным. – Но долго ли я буду казаться тебе привлекательным?
Мне захотелось засмеяться. А потом я разозлилась. Он что, серьезно?
– Люди, которые совсем меня не знают, утверждают, что любят меня, а те, которые должны бы любить, больше думают о том, как заявить на меня права. Может, это мне надо задать тебе такой вопрос? – спросила я.
– Я уголовник. Ты суперзвезда. О чем тут еще говорить?
– Но я не только суперзвезда! – Я в гневе отпрянула от него.
– Тогда кто мы? Ты и я – что еще можно о нас сказать? – Финн схватил меня за подбородок свободной рукой, заставляя повернуться к нему. Сам он то и дело переводил взгляд между мной и пустой дорогой, дожидаясь ответа.
Я ахнула от неожиданности, удивленная его резкостью, и попыталась проглотить вертевшиеся на языке слова. Но они все равно вырвались наружу.
– Мы Бонни и Клайд, объявленные в розыск, но никому не нужные. Запертые в клетке, загнанные в угол. Потерянные и одинокие. Мы ходячая катастрофа. Выстрел в темноте. Два человека, которым некуда больше идти, у которых не осталось никого, кроме друг друга. И знаешь, сейчас я почувствовала, что мне этого достаточно! Просто, если тебе этого мало…
Я выплюнула эти слова, пылая гневом, и сама удивилась, когда на глаза вдруг выступили слезы. Я высвободилась из хватки Финна, оттолкнув его руку, и спрятала лицо в коленях, не желая, чтобы он видел мои опухшие глаза и покрасневший нос. Так я наверняка еще больше походила на Хэнка.
Финн молчал. Но прошла минута, и я почувствовала, как он принялся гладить меня по волосам. Сначала робко, потом смелее. Прикосновение его большой руки, нежной и тяжелой, заставило меня разрыдаться, но от этого стало легче.
– Мне этого более чем достаточно, Бонни Рэй, – сказал он, и я вдруг вспомнила, как звучал его голос, когда я услышала его впервые, стоя на мосту и готовясь покончить с собой.
– Расскажи мне о числах, Клайд, – прошептала я. Слезы продолжали катиться по щекам, оставляли мокрые следы на джинсах. Мне хотелось услышать его голос. Хотелось, чтобы он раскрыл мне какую-нибудь тайну. – Хочу послушать про числа.
– О каком числе тебе рассказать?
– Один, – тут же ответила я. Целая единица. Ведь это благодаря Финну я наконец-то перестала чувствовать себя половинкой.
– Число один – символ единства. Древние греки приравнивали Бога к единице. Это число порождает все остальные… Пожалуй, в этом есть какой-то смысл. – Финн продолжил свой рассказ, ускользнув в туманные дали, где я уже ничего не понимала, но его пальцы все так же перебирали мои волосы, и мне этого было достаточно. Он все гладил меня, утешая, а у меня в унтах нарастал неясный беззвучный рев. Я не понимала, как Финн его не слышит. Может, это была наша мелодия. Песня, которую мы написали вместе. Баллада о Бонни и Клайде. Строчки из стихотворения Бонни эхом пробились сквозь рев.
В темноте им дорога была не видна,
Повороты мелькали, как черти.
Что ж, решили они,
Пусть погаснут огни,
Но они не сдадутся до смерти.
В это мгновение я с пугающей ясностью поняла, о чем писала Бонни Паркер – преступница, влюбленная и преследуемая законом. Порой в жизни наступает такое мгновение, когда ты не видишь перед собой никакого пути, кроме одного, и можешь идти только в одном-единственном направлении. Для меня, Бонни Рэй Шелби, Финн Клайд был воплощением этого пути. Я ни за что не смогла бы свернуть с этой дороги. До самой смерти.
16Формула Герона
«НАШИ ИСТОЧНИКИ СООБЩАЮТ, что сегодня утром в Сент-Луисе полиция обнаружила оранжевый „Блейзер“ тысяча девятьсот семьдесят второго года, принадлежащий Инфинити Джеймсу Клайду, а также вещи, о краже которых было подано заявление: большая сумма наличных, несколько кредитных карт и документы менеджера певицы Бонни Рэй Шелби. Все это подкрепляет версию о похищении звезды.
Надпись, обнаруженная на окне машины, содержала адрес и привела полицию к дому недалеко от университета Вашингтона, однако там никого не обнаружилось. Судя по всему, дом принадлежит Джейсону Клайду, отцу Инфинити Клайда. Полиция подтвердила, что он находится в отъезде и не представляет интереса для следствия.
Буквально через несколько часов поступили сообщения о том, что сама Бонни Рэй Шелби попыталась снять крупную сумму в одном из банков Сент-Луиса. Сотрудники банка утверждают, что мисс Шелби выглядела расстроенной и напуганной и поспешила покинуть здание, когда ей отказали в доступе к счету. Высказываются предположения о том, что звезду отправил в банк ее похититель, требуя, чтобы она заплатила за себя выкуп. Полиция пока не дала комментариев, нам неизвестны подробности, и подтвердить эти сообщения пока не удалось, но некоторые источники сообщают, что сама мисс Шелби, возможно, теперь тоже находится под подозрением, поскольку некоторые ее действия вызвали сомнение у служителей закона.
Эта история обрастает все новыми странностями…»
Мне начало казаться, что можно проехать через всю Америку и ничего особенного не увидеть. Мимо мчались одинаковые машины, дороги ничем не отличались друг от друга, и вдоль большинства из них были высажены деревья, так что полюбоваться видами тоже не получалось. По мере нашего продвижения на запад деревьев становилось меньше, ландшафт стал более открытым и пологим. Но большинство шоссе проходили в стороне от городов, лишая путешественников возможности посмотреть на людей, проникнуться местной атмосферой. Поэтому дорогу разнообразил лишь Финн. Он придумал для себя игру под названием «Простые числа». Я, разумеется, не могла в ней поучаствовать. Он заменял буквы в номерах проезжающих машин на числа, соответствующие их месту в алфавите. Например, 1 вместо А, 26 вместо Z и так далее. Номер KUY 456 превращался в 112125456, после чего Финн рассказывал мне, какие у этого числа есть делители. Чтобы победить в игре, нужно было найти простое число, то есть такое, которое делится только на единицу и само на себя. Пока Финну не везло.
Не имея возможности участвовать в игре, я решила сочинять короткие песенки про штаты, в которых были зарегистрированы номера. Так мы и развлекались: Финн перечислял делители, а я пела про Техас, Вермонт и Северную Дакоту, отстукивая ритм на приборной панели, жалея, что у нас больше нет гитары, и сочиняя куплет за куплетом, которые время от времени все же отвлекали Финна от бесконечного потока чисел у него в голове.
Я знала отличную песню про Западную Виргинию и весь день высматривала подходящий номер в потоке машин, как вдруг увидела темно-бордовый фургон на обочине. Водителю явно пришлось сделать аварийную остановку. Седой мужчина копался под капотом, а рядом с ним стоял мальчик и смотрел на проезжающие мимо машины.
– Бонни, нет. – Финн покачал головой. Я не успела ничего сказать, но он тоже заметил их и опередил меня. – Мы не станем останавливаться. Не в этот раз.
– Но, Клайд… Им нужна помощь. И они далеко от дома. Номера из Западной Виргинии!
Финн проехал мимо фургона на обочине, и мне стало нехорошо. Мы просто проскочили мимо. Как сотни других машин.
– Пожалуйста, Финн! Давай хотя бы остановимся и убедимся, что они вызвали кого-нибудь на подмогу!
Финн помотал головой и вздохнул, но включил поворотник и сбросил скорость, сворачивая на обочину. Затем он вернулся метров на пятьдесят назад, остановившись поближе к старенькому бордовому фургону. Седой мужчина вынырнул из-под капота и повернулся к нам. Он оказался довольно пожилым – наверное, приходился мальчику дедом – и явно был рад, что хоть кто-то захотел ему помочь. Когда Финн вылез из машины, мужчина взял ребенка за руку. Клайд велел мне оставаться на месте, пообещав вернуться через минуту. Но, думаю, он понимал, что лишь напрасно сотрясает воздух.
Вокруг фургона стоял запах горелой резины, и, выбравшись из «Чарджера», я тут же зажала нос.
– Здорово! Телефон одолжить не нужно? – Финн не предложил подвезти незнакомцев. Я заметила это, но промолчала. После всего, что я натворила, мне оставалось только держать язык за зубами.
– Нет, у меня есть. Просто почувствовал запах жженой резины, хотя индикатор двигателя не горит. И так уже час. Мне и ехать-то осталось не больше часа, но запах меня беспокоит.
– Не замечали пятен масла в месте, где паркуете машину?
– Да это не моя, дочери. Они с мужем разводятся, она переезжает к нам. Длинная история, в общем. – Он махнул рукой, явно не желая вдаваться в подробности.
– А едет машина нормально?
– Да, и перегрева вроде бы нет.
– Наверное, у вас немного подтекает масло. Капает из мотора, горит, отсюда и запах. Такое еще бывает, если катализатор перегреется, но тогда бы горел сигнал «Проверьте двигатель». Масло проверяли?
Пожилой водитель кивнул:
– С него и начал. Пожалуй, его маловато, но в пределах нормы. До дома доедем, а там попрошу знакомого механика посмотреть все как следует.
– Мы поедем за вами до поворота, на случай если возникнут еще проблемы, – предложил Финн. Он стал доброжелательнее, когда понял, что не придется брать пассажиров или цеплять фургон к «Чарджеру».