Золотой свет весело рассмеялся.
– Это вы? Вот так запросто? – обалдела я.
– Да ладно. Ну, смешно же. Разве нет? Смотри, он похож на рыбку. По-моему, весело.
Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. Так вот какими она становятся… Могущественными всесильными детьми, не способными вести себя по– взрослому.
– И ничего я не ребенок. – обиделся свет. – Сами вы дети. Плохие. Не буду с вами играть. Скоро наступит ночь и придет Темнота. Вот тогда запоете. Еще будете звать меня. Злые!
Золотой свет выкрикнул обиженным голосом последнюю фразу и исчез. Просто пропал. Вот он есть, а вот – его нет.
Итона сразу отпустило и он, будучи пойман Чистым разумом в момент, когда собирался броситься бежать, получив свободу действий, от неожиданности по инерции рванул вперед, закономерно не удержался на ногах и пропахал носом землю.
Я посмотрела на хныкающего парня.
– Блин, прекрати вести себя, будто размазня. Ты мужик или нет. Вставай уже. И скажи, что у тебя в рюкзаке? Еду брал? Потому что я могу обойтись без пищи трое суток. Вы – еще нет.
Деринг вытащил из своей огромной котомки палатку и…. И все.
– Ты издеваешься? Зачем тебе здесь палатка? И почему ты не додумался взять еды? Мне просто любопытно, честно, ты когда – нибудь бываешь нормальным разумным человеком?
– Но близнецы сказали, что здесь много живности, которую можно поймать даже руками и зажарить на костре.
Я почувствовала новый приступ злости теперь на Ангелов, за то, что они так откровенно пытались устроить гибель обоих сыновей Князя. Одного – от свинца в крови, а второго от собственной тупости и голода.
– Итон, – мой голос звучал так ласково и нежно, что Деринг даже подался вперед, будто собираясь обнять, – Где ты здесь, вот в этой мертвой полупустыне предполагал найти животных. Просто ради интереса. Тебе же сказали, что Пустошь, это ад атлантов. Сказали? Хорошо, ты совсем недавно во всей этой теме, но ответь, неужели у простых людей в их понятии ада фигурирует сочный бегающий кругами зайчик или хлебное дерево, с висящими на ветвях булками? Костёр могу допустить. Тот, на котором грешников коптят.
Деринг начал медленно краснеть, поняв, наконец, широту границ собственной наивности и глупости.
– Вот суки. – пробормотал он себе под нос.
Да неужели? Стоило так долго идти к этому пониманию. Я посмотрела на Джонатана. Его лицо выглядело уже не таким бледным и было даже, пожалуй, умиротворенным, словно ему снился приятный сон.
– Алиса, ты пойми, я ведь пошел на это ради тебя. – снова завел свою шарманку Деринг. – Это любовь. Настоящая. Я не могу поступить по-другому. Ты должна принадлежать мне. Понимаешь? Если залогом должен стать Княжеский трон, значит я займу место Владыки, чего бы мне это не стоило.
И вот хоть убейся об стену головой. Напичкали его всякой чушью, а он теперь словно заведенный, повторяет одно и то же.
– Итон, запомни, пожалуйста, я Джонатана люблю. И не за власть, не под воздействием какой-то загадочной силы. Я его просто люблю. Его. Не Наследника, не могущественного атланта, а Джонатана Уилсона. Того, с кем познакомилась в университете Малибу. Того, кто трепал мне нервы и устраивал всякие подлянки. Мое к нему отношение совершенно не пересекается с тем, что творится в этом мире.
– Очень, конечно, романтично, и я чрезвычайно тронут. Но, скажи мне пожалуйста, душа моя. Ты какого хера тут делаешь?!
Красавчик, за время моих душевных бесед с Дерингом окончательно пришел в себя, гораздо быстрее, кстати, чем я ожидала, и теперь, приподнявшись на локтях, прожигал меня злым, даже, пожалуй, бешеным взглядом.
– Я запретил тебе ходить за мной? Запретил?!
Я упорно молчала, в глубине души умирая от счастья. Если он чувствует себя настолько хорошо,что в состоянии выносить мне мозг, значит все самое страшное позади.
– Это что за женщина мне досталась? Она вообще способна слышать разумную человеческую речь? Мне что, придушить тебя здесь, по-тихому?
– Не получится. Свидетель. – я усмехнувшись, показала на Деринга, который, увидев очнувшегося Джонни, снова насупился, словно мышь на крупу.
– Эдельман! За каким ты поперлась сюда? А я думаю, чего это все ее родственницы прячутся от меня наперегонки. А оно вон оно что. Все знали, походу, какой Джонни осел. Да?
Я не стала спорить и что-то ему отвечать. На душе в этот момент было слишком светло и хорошо для привычных скандалов. Подошла к Джонни, нагнулась и крепко поцеловала в губы, наполняя этот поцелуй всей своей нежностью, своей тревогой за его жизнь, своим безумным влечение.
Когда Красавчик проникся настолько, что попытался взять инициативу на себя, отстранилась, глядя в его серые грозовые глаза.
– Дурачок ты, Джонатан Уилсон. Я люблю тебя. Неужели не ясно?
И тут произошло то, о чем, похоже, нас предупреждало золотое пятно. В одну секунду наступила ночь. Темнота такая, что хоть глаз коли. Но самое важное, в этой кромешной тьме я чувствовала присутствие чего-то внушающего ужас и безграничный страх. Пальцами нащупала ладонь Джонатана и сжала со всей силы, думая только о том, переживём ли мы эту ночь.
Девятнадцатая глава
"Знаешь, одна из самых серьезных потерь в битве – это потеря головы."
Л.Кэрролл " Алиса в стране чудес"
"Смеркалось..." Эта фраза упорно вертелась у меня в голове. Почему-то в самых стрессовых ситуациях лезет подобная ерунда в голову. Хотя, какое нахрен смеркалось. Темнота была, хоть глаз коли. Такая вязкая и тянучая, что я даже не видел стоящую рядом Принцессу. Только чувствовал её тонкие аристократические пальцы в своей ладони. Надо отдать должное, девчонка не принялась рыдать, не впала в панику, просто стояла рядом, плечо к плечу. Я снова вдруг подумал о том, что с такой женщиной можно, наверное, пройти весь путь до самого конца. Хотя наш конец теперь, ой, как не близок.
Ощущения были странные. В темноте, будто кто-то прятался. Причём этот "кто-то" явно не питал к нам тёплых чувств. По спине побежали мурашки. Не очень приятно в этом признаваться, но мне было страшно. Как в детстве, словно насмотрелся ужастиков, а потом остался один в пустой, заполненной ночными кошмарами комнате. Неожиданно сердца коснулась холодная рука. Без дураков. Залезла внутрь грудной клетки и сдавила столь любимый мной орган. В данном случае я все про то же сердечко, которое моментально зашлось от ужаса.
"Мммм... Столько страхов... Столько разочарований... Какой сладкий мальчик..."
– Ээээ... Алиса, ты слышишь голос?
– Я слышу только, как скулит Итон. Деринг! Ты там живой?
Получается эта сладкоголосая сволочь исключительно в моей голове... Будем надеяться, что происходящее не является признаком склонности моей новообретенной семьи к помешательству.
"Да, симпатяжка, мы с тобой, можно сказать, беседуем тет-а-тет. Надо же, сам, Наследник. Я устрою для тебя шикарное представление... "
Неожиданно окружающая меня реальность изменилась. Я стоял в комнате. Той самой. Спальня моей матери. Она лежала, укрытая одеялом, будто её терзал жуткий холод, хотя на улице в это время было больше тридцати по цельсию.
– Ты?! Скотина! Явился? Хочу, чтоб ты сдох. Сдох! Сдохни, тварь, сдохни!
Да, это был её голос. Я бы никогда, ни с кем его не перепутал. И лицо было тоже её. Бедное, с красными, бешеными глазами. От былой красоты не осталось и следа.
Я хорошо помню тот день. Она бросилась на меня, когда я повернулся спиной, вонзив в плечо каким-то образом добытые ножницы, хотя мы прятали все опасные предметы. На тот момент в её голове был полный кавардак, и мать принимала меня за своего мужа. Называть его отцом не хочу. Тем более, сейчас. Хотя, и родной никак не лучше.
– Эй, ты, таинственная трынделка, я все это уже пережил. Есть картинки поинтереснее?
Когда-то все это было моим личным адом, в котором папаша бросил восемнадцатилетнего пацана без зазрения совести.
"Тебе скучно?"
Невидимый собеседник расстроился. Вернее сказать, расстроилась, потому что голос был женским.
"Хорошо. Давай посмотрим вот это"
Картинка поменялась. Теперь я снова был в спальне, но комната напоминала гостиницу. Дорогую. У окна спиной ко мне стояла Принцесса, а рядом – Деринг, который расстегивал замок на её платье, медленно и осторожно целуя нежную кожу моей, сука, девочки. Я шагнул к ним, намереваясь выбить уроду столько зубов, сколько попадёт под кулак. Вдруг девчонка обернулась, глядя насмешливо мне в глаза и демонстративно облизнув нижнюю губу.
– Итон... Он такой классный. Мне было хорошо с ним. Очень хорошо. Тебе, Джонни, расти, и расти до его уровня. Каждую минуту вспоминаю ту ночь...
Откуда-то из глубины моего сознания поднялась бешеная лютая злоба. Не на Принцессу, конечно. На брехливый голос.
Если бы не эта нарочитость фраз, я, возможно, и повёлся бы. Но Алиса никогда не сказала бы ничего подобного. Исключено. Только не она. Может это и признак крайнего скудоумия, но я знал точно, девчонка может трепать мне нервы сколько угодно, однако вот такой мелкой сучности в ней нет. Она уж если ударит, то так, что мало не покажется. Подначивать пошлыми жалкими фразочками-это не про неё.
– Херня! – Сказал я отчётливо и достаточно громко.
"Что такое? Снова не по душе моё представление? А если вот так?"
Я оказался на огромной площади, полной народа.С одной стороны антураж очень напоминал картину средневековой Европы, а с другой – вместо корсетов, тканых рубах, панталон и кринолинов – дизайнерские современные шмотки. Судя по тошнотворному обилию смазливых рож, всё это были атланты. В центре лобного места, словно на съемках исторического сериала, располагался собранный из грубых досок эшафот, на котором возвышалась плаха. Мало того, рядом стоял палач. Сука, палач! Настоящий! В колпаке с прорезями для глаз. И одной ручищи в другую этот тип перекидывал огромный топор. Вдруг народ расступился, и в конце живого коридора показалась Алиса. Она шла спокойно, не поднимая головы, будто глядеть на все это окружение ей было невмоготу.Я попытался пробиться сквозь толпу, но атланты стояли так плотно друг к другу, что не было ни малейшего шанса.