— Конечно, — согласился Блейк. — Почему бы не сыграть? — Он вытащил карты из кармана куртки. — По крайней мере проведем время.
— Вот и хорошо.
Эллер начал игру. Он срезал колоду и вытащил семерку треф. Блейк взял ее червонным валетом. Играли они довольно небрежно, без особого интереса. Блейк был угрюм и злился, что Эллер оказался прав. Сам Эллер чувствовал себя уставшим и не в духе. У него болела голова, несмотря на то, что он принял болеутоляющее. Он потер лоб.
— Играйте, — пробормотал Блейк.
Под их ногами ворчали реакторы. Через неделю они будут в Солнечной системе. Уже больше года они не видели Земли. Какой она им покажется? Такой же, как всегда? Огромный зеленый шар с большими океанами и крошечными островками. А затем они прибудут в космопорт Нью-Йорка. Как приятно! Толпы землян, этих милых старых легкомысленных землян, глупых, не беспокоящихся о том, что происходит в мире. Эллер улыбнулся, но тут же нахмурился.
Голова Блейка склонилась, глаза медленно закрывались. Он засыпал.
— Проснитесь, — сказал Эллер. — Что с вами?
Блейк вздохнул, выпрямился и стал сдавать карты, но голова его снова упала.
— Простите, — пробормотал он и протянул руку к мизеру.
Эллер стал рыться в кармане, потом поднял глаза и увидел, что Блейк спит.
— Чтоб мне пропасть! — Эллер встал. Блейк дышал спокойно и даже похрапывал. Эллер выключил свет и пошел к двери. Он устал и тоже хотел спать. Войдя в туалетную кабину, он снял куртку и открыл кран с горячей водой. Как приятно будет улечься в постель, забыть обо всем случившемся, об этом неожиданном излучении, о тяжком пробуждении, о мучительном страхе. Господи, как шумит в голове!
До конца умывания он ничего не замечал. Но вот остановился и долго смотрел, как вода течет по рукам. Он молчал, не в силах произнести хоть одно слово.
Его ногти исчезли!
Задыхаясь, он поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. Потом запустил руку в волосы. Они выпадали горстями, большими прядями. Волосы и ногти…
Он вздрогнул, но попытался успокоиться. Волосы и ногти. Радиация. Ну, конечно, радиация. Он осмотрел руки.
Ногтей не было и следа. Он вертел руками, осматривая пальцы. Концы их стали гладкими и заостренными: Его охватила паника.
Мелькнула мысль: только ли у него? А у Сильвии?
Он надел куртку и снова взглянул в зеркало.
Что с головой? Он приложил руку к вискам. Что-то не так.
Ужасно плохо. Он глядел на себя, вытаращив глаза. Теперь он стал почти лысым. Плечи его куртки были покрыты волосами, а лысый розовый череп блестел. Лысый, непристойно розовый.
И не только это.
Его голова начала растягиваться и приняла форму шара. Уши и нос сморщились. Ноздри уменьшились и оказались под глазами. Он изменялся все быстрее и быстрее.
Дрожащей рукой он коснулся рта. Зубы качались. Он дотронулся до них, и многие выпали. Что происходит? Смерть? Только с ним? Что с другими?
Эллер выскочил из туалетной. Его дыхание стало болезненным, скрипучим, он задыхался, как будто ему сдавило грудь. Сердце болело и билось неритмично. Ноги ослабли. Он вошел в лифт. До него донесся звук: низкое мычание быка. Голос Блейка, охваченного ужасом и тревогой.
«Вот и ответ, — сказал себе Эллер, поднимаясь в лифте. — По крайней мере, я не один!»
Гаррисон Блейк смотрел на него испуганно и ошалело. Блейк, без волос, с лысым розовым черепом, тоже выглядел не слишком привлекательно. Голова его тоже распухла, ногтей не было. Он стоял рядом с пультом, то глядя на Эллера, то ощупывая себя. Униформа сидела мешком на его уменьшившемся теле.
— Ну, — сказал Эллер, — нам повезет, если мы останемся живы. У космической радиации странные эффекты. Это был черный для нас день, когда мы сели на этот…
— Эллер, — прошептал Блейк, — что мы будем делать? Мы же не можем жить такими, как сейчас! Вы только взгляните!
— Знаю.
Эллер сжал губы. Ему трудно было говорить, поскольку он потерял почти все зубы. Внезапно он почувствовал себя младенцем — без зубов, без волос, с бессильным телом. Когда же это остановится?
— Мы не можем вернуться в таком виде! — закричал Блейк. — Боже мой, Эллер, мы не можем вернуться на Землю! Мы чудовища! Мутанты! Нас посадят в клетку, как животных. Люди…
— Замолчите, — перебил его Эллер. — У нас есть шанс выжить. Садитесь. Я думаю, что следует поберечь ноги.
Они сели. Блейк тяжело дышал и часто вытирал лоб.
— В данный момент я беспокоюсь не за нас, — сказал Эллер, — а за Сильвию. Она страдает от этого больше. Вот я и думаю: спуститься к ней или нет? Но если мы спустимся, она может…
Вдруг засветился экран, на нем были видны белые стены лаборатории.
— Крис! — донесся до них полный ужаса голос Сильвии. На экране она не появилась — по-видимому, держалась в стороне.
— Да. Как вы там?
— Как я? — В голосе девушки слышалась истерическая дрожь. — Крис, вас тоже коснулось? Я боюсь смотреть. — Она помолчала. — Ведь это вы, не так ли? Я боюсь смотреть на вас, и вы не пытайтесь меня увидеть. Я не хочу, чтобы вы меня видели. Это… Это ужасно! Что нам делать?
— Не знаю! Блейк говорит, что в таком виде он не хочет возвращаться на Землю.
— Да, мы не можем вернуться! Не можем!
— Об этом мы поговорим позднее, — сказал наконец Эллер. — Сейчас нет необходимости обсуждать этот вопрос. Этим переменам в наших организмах мы обязаны радиации, они могут быть временными. Думаю, нам смогут помочь хирурги. Не стоит пока думать об этом.
— Не думать? Ну, конечно! Стоит ли беспокоиться из- за такого пустяка! Крис, неужели вы не понимаете? Мы стали чудовищами, лысыми чудовищами. Ни волос, ни зубов, ни ногтей… А наши головы…
— Я понимаю… Оставайтесь внизу, в лаборатории. Блейк и я будем разговаривать с вами по видео. Вам не обязательно показываться нам.
Сильвия глубоко вздохнула.
— Как скажете. Вы по-прежнему капитан.
Она выключила экран.
— Ну, Блейк, достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы поговорить?
Силуэт, увенчанный чем-то вроде купола, кивнул. Громадный лысый череп слегка качнулся. Тело Блейка, когда-то такое крупное, теперь усохло, сгорбилось. Руки — палочки, грудь впалая и болезненная. Эллер оглядел его.
— В чем дело? — спросил Блейк.
— Ничего. Просто хотел посмотреть на вас.
— На вас тоже не слишком-то приятно смотреть.
— Не сомневаюсь. — Эллер сел в другом углу рубки. Сердце колотилось, дышать было трудно. — Бедная Сильв! Ей хуже, чем нам.
— Бедная Сильв, — согласился Блейк. — Нас всех стоит пожалеть. Она права, Эллер: мы чудовища, нас уничтожат. Или запрут. Наверное, быстрая смерть предпочтительнее. Чудовища, феномены, гидроцефалы!
— Нет, не гидроцефалы, — сказал Эллер. — Наш мозг не затронут. И этим нужно пользоваться. Мы еще можем думать.
— Во всяком случае, теперь мы знаем, почему на астероиде нет жизни, — произнес с иронией Блейк. — Нашей экспедиции повезло. У нас есть сведения. Радиация, смертельная радиация, разрушающая органические ткани. Она дает мутации и изменения в развитии клеток, а также перемены в структуре и функционировании органов.
Эллер задумчиво смотрел на него.
— Этот язык слишком учен для вас, Блейк.
— Это точное описание. — Блейк поднял голову. — Давайте смотреть правде в глаза: мы чудовищные крабы, сожженные сильной радиацией. Мы больше не люди, не человеческие существа… Мы…
— Кто мы?
— Не знаю.
— Странно, — сказал Эллер.
Он меланхолически рассматривал свои пальцы. Шевелил ими. Длинные и тонкие. Провел ими по поверхности стола. Кожа чувствительна. Он ощущал каждую шероховатость, каждую царапину.
— Что вы делаете? — спросил Блейк.
— Я любопытен.
Эллер поднес пальцы к глазам. Его зрение ухудшилось. Все стало смутным и воспринималось как бы в тумане. Глаза Блейка, сидевшего напротив него, начали втягиваться внутрь черепа. Эллер внезапно понял, что они теряют зрение. Слепнут. И запаниковал.
— Блейк! — воскликнул он. — Мы слепнем! Прогрессирующее уничтожение наших глаз, зрения и мускулов?
— Я не знаю, — отозвался Блейк.
— Но почему мы теряем не только зрение, но и глаза?! Они исчезают, высыхают. Почему?
— Атрофируются, — сказал Блейк.
— Возможно.
Эллер взял бортовой журнал и начертил несколько знаков трассирующим лучом. Зрение становилось все слабее. Пальцы же становились все более чувствительными. Необычная реакция кожи.
— Что вы об этом думаете? — спросил Эллер. — Мы теряем одни функции и приобретаем другие.
— В руках? — Блейк тоже изучал собственные руки. — Потеря ногтей делает возможным новое применение пальцев. — Он потер пальцами ткань своей формы. — Я чувствую каждую нитку, чего не было раньше.
— Значит, потеря ногтей имела цель!
— Вы думаете?
— Мы считали, что все это бесцельно. Случайный ожог, разрушение клеток, изменения… Я вот думаю… — Эллер перевел трассирующий луч с обложки журнала на лист. — Пальцы — новые органы чувств. Улучшенное осязание. Но зрение затуманивается.
— Крис! — раздался с экрана ломающийся, перепуганный голос Сильвии.
— Что случилось?
— Я теряю зрение! Я ничего не вижу!
— Не тревожьтесь.
— Я… я боюсь.
Эллер направился к экрану.
— Сильв, я думаю, что мы теряем некоторые чувства, но приобретаем другие. Осмотрите свои пальцы. Вы ничего не замечаете? Коснитесь чего-нибудь.
Тревожное молчание.
— У меня впечатление, что я способна очень хорошо чувствовать предметы.
— Вот для чего мы потеряли ногти.
— Что это означает?
Эллер потрогал свой выпуклый череп, исследовал поверхность гладкой кожи и, внезапно сжав пальцы, закричал:
— Сильв! Вы еще можете включить рентгеновский аппарат? Вы еще можете ходить по лаборатории?
— Да, как будто.
— Тогда сделайте снимок! Сейчас же! Как только будет готово, дайте мне знать.
— Снимок чего?
— Своего собственного черепа. Я хочу знать, каким изменениям подвергся наш мозг. Мне кажется, я начал понимать.