хами в руках, закутанные в лохмотья. Мэгги не могла хорошо их разглядеть – было слишком далеко. На первый взгляд они были похожи на людей – все-таки люди бывали разного телосложения. Но стоило взглянуть на этих рабочих еще раз – и становилось заметно, что они, совсем чуть-чуть, неуловимо, ходили не так уж прямо, головы у них оказывались слишком крупными, талии – слишком низкими, а глаза – расставленными слишком широко.
Ее спутники тоже разглядывали все это; Хемингуэй сидел в нервном молчании; Мак яростно сверкал глазами. У Мэгги росла уверенность, что он скрывал он нее что-то особенное, касающееся его пребывания здесь.
By Юэ-Сай делала заметки на свой маленький планшет. Многие фермы были разграблены, сожжены, разрушены – это Мэгги заметила в самом начале поездки. Но более очевидными свидетельства войны стали, когда они приблизились к сердцу города и въехали за низкие, сильно пострадавшие стены. Она ожидала увидеть здесь здания, деревянные и оштукатуренные, в которых никогда не бывало единообразия и которые даже казались человеческому глазу незавершенными и были странно расставлены вдоль грязных улиц, без какой-либо закономерности. Но теперь они все были разбиты, сожжены и лишь несколько были кое-как отремонтированы.
Местных обитателей они увидели очень мало, особенно учитывая размеры города, и еще меньше удалось разглядеть вблизи. Но один ребенок, когда они проезжали мимо, остановился. Одетая в лохмотья девочка вытянула перед собой пустую миску – ее просьба была очевидна. Такую сцену можно было наблюдать и после любой человеческой войны, подумала Мэгги. Только глаза ребенка блестели, уши были оттопырены, а розовый язык вываливался из широкого рта.
Наконец их фургон подкатил к более богатой руине, имевшей вид почерневшего от огня кратера, окруженного обломками обгоревших стен. Там, в тени одного из фрагментов стены, лежал пес – крупный, крупнее сенбернара. Подняв голову, он проследил за их приближением. Мэгги заметила, что вокруг туловища у него был повязан какой-то пояс.
– Добро пожаловать во Внучкин дворец, – проговорил Бен Мортон.
Тут заговорил пес:
– Ее зов-вут Петр-р-ра. Давно умер-р-рла. – Речь оказалась вполне понятной, но говорил он с рычанием, будто хриплым шепотом, исходившим из глубины глотки.
Разумная собака. Мэгги об этом рассказывали, она даже видела видеозаписи. Но увидеть такое вживую, как оказалось, была не готова. Даже несмотря на то, что в ее собственной каюте жила говорящая кошка – ведь та была явно искусственной, просто хитроумной технологической игрушкой. Но это…
Но еще более сильный культурный шок она испытала, когда пес встал. Он поднялся на задние лапы, будто дрессированное животное. Но затем его движения стали плавнее, тело словно бы как-то перестроилось, и вот он уже уверенно стоял на двух ногах, не хуже самой Мэгги; пояс находился у него ниже, но ноги, тем не менее, держали его без видимых усилий. Он был одет в короткий килт, и на поясе, как она теперь заметила, висели какие-то инструменты. Лицо его не выглядело очевидной проекцией собачьей морды – оно было плоским, с пропорциями примерно как у человека, но широким носом и раздувающимися черными ноздрями. Острые уши прижимались к голове, а глаза, широко раскрытые, не моргая, смотрели на нее. Это был взгляд хищника. Мэгги чувствовала, что пес был очень старый – по слегка неуклюжей стойке и седым волоскам вокруг широкого рта. Старый и раненый – одна рука выглядела почти иссохшей, и он прижимал ее к груди.
Это был не пес. Он был гуманоидом, как и сама Мэгги, но как бы вылепленным из собачьей глины, а не обезьяньей, как она.
Она сама хотела этой встречи. Но сейчас, уже не в первый раз, задалась вопросом, сохранит ли она рассудок до конца путешествия, останется ли при ней сила воображения, позволяющая выдерживать все странности ее долгой миссии, если уже первая встреча с инопланетянином настолько ее ошеломила.
– Вы бигль, – проговорила она.
– Так нас назыв-вают в-ваши. В-вы назыв-вайте меня Бр-р-райан. – Он раздвинул губы, показав совершенно собачьи зубы, очень приблизительно изобразив ухмылку. – Я сид-дел и жд-дал в-вас, как хор-роший песик. Д-да? Сейчас позов-ву. – Он запрокинул голову и завыл, неожиданно и совсем по-волчьи. Мэгги услышала, как от останков зданий отразилось эхо.
Мортон поднял бровь, глянув на посетителей.
– Брайан у нас здесь один из главных связных. Один из многих, м-м, очеловеченных местных биглей. И у него особое чувство юмора. Можно сказать, колкое.
– К-колк-к-ое? Не знаю так-кого слов-ва. Потом в-выуч-чу.
– Мы дали ему словарей, всяких книг для начальной школы и разных пособий. И теперь можем многое от него узнавать.
– И я т-тоже узнаю, – сообщил Брайан гостям. Они были так изумлены, что Мэгги представилось, будто они увидели вторую часть странного номера дрессированного животного. – Моя р-работа в-всегда была уч-читься, пок-ка Петр-р-ра была ж-жива. В-внуч-чка. Ее уб-били на в-войне. Ей мое уч-чение б-было полезно. Я уч-чил пр-ро коб-больд-дов, уч-чил пр-ро люд-дей. Но она в-все р-равно меня пр-резир-рала, – рассказал он и, повесив свою тяжелую голову, покачал ею. – Б-бед-дный Бр-р-райан.
Мак с отвращением фыркнул:
– Иисусе. Он будто чего-то выпрашивает.
– Не обращайте внимания, – посоветовал Мортон. – Он просто выделывается. Он полезный, но иногда бывает настоящим засранцем. Правда, Брайан?
Брайан засмеялся удивительно похоже на человека.
– Засранцем? А т-ты меня понюхай, Б-бен. Ты ж-же этого хоч-чешь. Засранцем? Пр-равда. В-все бигли засранцы. Ты ж-же в-вид-дишь, как мы уб-бив-ваем др-руг др-руга на в-войне. Снов-ва и снов-ва.
В этот момент прибыл еще один пес, еще крупнее Брайана, явно по его зову. Он прибежал на четырех лапах, но затем встал на задние – высокий, изящный, гибкий, он замедлил шаг перед Мэгги. У него были чистые голубые глаза и развитые мышцы. Бигль встал прямо, почти по стойке «смирно», подумала Мэгги и глянула на Мортона:
– Это он?
– Мы нашли добровольца, который, думаю, вам подходит, – Мортон пожал плечами, словно говоря: «Скорее уж вы, чем я». – Он весь ваш.
Набравшись смелости, Мэгги сделала шаг вперед и встала перед биглем. От того пахло мускусом, пылью и мясом – как от обычного животного. Но взгляд был ясный и прохладный.
– Они называют тебя Снежком, – проговорила Мэгги.
– Д-да, – отчетливо произнес бигль. – Мое наст-тоящее имя… – Он издал глубокое гортанное рычание.
– Ты понимаешь, почему я искала добровольца? Ты понимаешь, что с тобой будет, если пойдешь с нами?
– Полеч-чу в неп-пахнущие мир-р-ры. – Он поднял взгляд на изящно выглядящий «Армстронг» и усмехнулся.
– Ой, я поняла! – сказала Ву. – Бигль будет членом экипажа. Чудесный эксперимент.
– Все наше путешествие – один сплошной эксперимент, лейтенант, – заметила Мэгги. – Этот можно назвать экспериментом по развитию понимания между разумами.
Мак уставился на Мэгги:
– Ты, наверное, шутишь.
– Мак, я не говорила тебе, потому что знала, что ты станешь возражать…
– У нас и так на борту полно китайцев, – перебил он. – И троллей. А теперь еще и эта шавка!
– Не обращай на него внимания, – сказала Мэгги биглю. – Добро пожаловать на корабль ВМС США «Нейл О. Армстронг-2», временный курсант… э-э… Снежок.
– Сп-пасиб-бо, – поблагодарил он и, запрокинув голову, завыл.
Когда они начали отходить, Брайан поманил Мэгги, совсем как человек.
– Под-дожд-дит-те. Посмотр-р-рите на мое сокр-ров-вище. – Он отбежал в свое укрытие и вернулся с предметом, в котором Мэгги узнала картину – скорее всего, напечатанную. Она была потерта и запачкана – вероятно, пережила войну. Но разглядеть то, что на ней было изображено, не составило труда.
Мак хмыкнул.
– «Собаки играют в покер». Со старой рекламы сигарет.
– Под-дар-рок от Салли Линд-дси. Хор-рошая шутка, – сказала она.
– Хор-рошая шутка, д-да? – И он рассмеялся, так сымитировав человека, что Мэгги почувствовала себя неуютно.
– Давайте отсюда уходить, – сказала Мэгги.
– В-вы в-возвращайт-тесь. Пр-рив-возите еще карт-тины. Поигр-раем в покер-р-р?
– Что ж, капитан, – проговорил Мак, когда они поехали назад к кораблям, – а Эд Катлер знает, что вы везете на борт чертового бигля?
– Пока нет…
Когда Снежок взобрался по трапу на корабль, Шими, которая обычно выходила встретить Мэгги, когда та возвращалась с прогулок по поверхности, хватило лишь одного взгляда, чтобы выгнуть дугой спину и убежать обратно в гондолу, после чего ее не было видно еще несколько дней.
Глава 12
Джошуа принял просьбу Лобсанга найти и выйти на контакт с гипотетической новой расой сверхлюдей – его подлинных Homo sapiens.
По неизвестной причине он никогда не сомневался в том, что теория Лобсанга не была лишена смысла, что его предположение о существовании новой человеческой породы основывалось на каких-то, пусть даже ничтожных свидетельствах. Джошуа знал Лобсанга уже пятнадцать лет и знал, что Лобсанг видел мир как маленький обрывок и мыслил в масштабах, которые сам он едва ли был способен постичь. Он мыслил в целом, как сказала однажды Салли Линдси. Если Лобсанг предрекал существование подлинных Homo sapiens, то Джошуа не сомневался, что они есть, и если бы он попытался их найти, он бы их нашел.
Но с чего начать? Джошуа не был ни ученым, ни детективом. Больше не одиночка, он был семейным человеком, бывшим мэром Черт-Знает-Где и полагал, что всегда вернется к своим корням в Мэдисон, где и вырос. Но более широкими проблемами человечества он теперь не занимался.
И как оказалось, отношение Джошуа к этой загадке ограничивалось дружбой с одной личностью.
На самом деле Джошуа Валиенте впервые повстречал Пола Спенсера Уагонера много лет назад в Мягкой Посадке в 2031-м. Полу тогда было пятнадцать, Джошуа – двадцать девять.
Он оказался в месте, которому дала это название Салли Линдси, в третий раз. Он был здесь за год до этого, во время своей экспедиции с Лобсангом и Салли на борту прототипа корабля-переходника «Марка Твена» далеко на запад Долгой Земли – круиза, который впоследствии стал известен, во всяком случае в узких кругах, как «Путешествие». Под управлением Салли они достигли Мягкой Посадки, находившейся более чем в полутора миллионах шагов от Базовой Земли, во время своего дальнего странствия, а потом побывали здесь еще раз, когда возвращались обратно, когда их твен стал наполовину бесхозным после того, как они потеряли Лобсанга, пережив сокрушительную встречу с сущностью, которую назвали Первым Лицом Единственным Числом. Теперь, спустя год после Путешествия, Джошуа проходил мимо этого мира, возвращаясь домой после непродолжительного, но освежающего голову творческого отпуска – а домом для него, по крайней мере в этот момент, был город в Кукурузном поясе под названием Перезагрузка, где он собирался жениться на Хелен Грин, дочери пионера.