т, он не мог упустить шанс. Сэкономим на боли.
Менчерес убрал ментальные щиты, что он возвел между собой и теми безжалостно режущими ножами. Он почувствовал, словно огонь охватил его тело, серебро вызвало интенсивную, мучительную реакции, когда оно прорезало его.
Убрав защиту от боли, у него возникла новая проблема. Каждый новый порез или ножевое ранение вызвало вспышку ответной энергии в нем, что жаждала возмездия. Менчерес отключал инстинкты самосохранения, сосредоточившись на сдерживании своей ауры, боролся со своим желанием убить упырей, хотя его энергия требовала, чтобы ее выпустили.
— Стейкс, — Менчерес сказал, обращаясь к нему по имени, которое использовали другие. — Ты неопытен, или это то, на что ты способен?
Упырь зарычал на оскорбление, втыкая глубоко в бедро Менчереса свой кинжал. Другой упырь перехватил длинные, черные волосы Менчереса и отрезал кусок из плеча.
Гнев Менчерес поднялся снова, темный и смертоносный, стремясь слиться с его силой, чтобы обрести форму. Он усмирил его снова, зная, если он потеряет контроль хоть на мгновение, все упыри умрут. А они не достигли еще своей цели.
— Бросьте ножи и отойдите от него, — неожиданно раздался, чей то голос.
Менчерес бросил взгляд в сторону звука с тем же изумлением, что и упыри. Неужели он так отвлекся на собственные мысли, а упыри — на пытки, что человеку действительно удалось подкрасться к ним?
Доказательство стояло на другой стороне комнаты, в классической позе для стрельбы, пистолет направлен на упырей собравшихся вокруг него. Глаза женщины были расширены, лицо бледное, но она держала свое тяжелое оружие очень уверено.
Это осложнение ему не нужно.
— Немедленно уходите, — сказал Менчерес. Ее теплое, смертное тело слишком заманчиво для мясоедов, чтобы сопротивляться, если она не сбежит сразу.
— Так, так, — Стейкс двинулся, оставив свой нож, воткнутым в бедро Менчереса. — Смотрите, ребята. Десерт.
Отчетливый щелчок показал, что женщина взвела курок.
— Я буду стрелять, предупредила она. — Все вы, положите ножи и отойдите от него. Полиция уже в пути…
Ее голос дрогнул, когда Стейкс отошел от Менчереса. Большинство того, что они сделали с ним, было закрыто от ее глаз телами упырей, но когда Менчерес был полностью открыт взору женщины, она увидела окровавленное тело.
В этот момент гули напали.
Менчерес знал, что он ничего не должен делать. Не должен бросаться на помощь, а изображать беспомощность, пусть даже упыри убьют ее. В конце концов, у него был план, когда отправлялся сюда, и план никак не вязался со спасением безрассудного человека.
Но в ту же секунду, что он позволил упырям достичь женщины, еще одна мысль ударила Менчереса, преодолевая его практичность. Она пыталась его спасти. Он не мог позволить ей умереть за него.
Сила рванулась наружу, ударяя в упырей. Окровавленные веревки вокруг Менчереса начали расслабляться сами собой, извиваясь как змеи, когда Менчерес бросил свою мощь на шестерых гулей. Удары были слабее, чем обычно, из-за потери крови, но пронзительные крики, вырвавшиеся у пожирателей плоти закончилась так же внезапно, как появились. К тому времени, как веревки расползлись и Менчерес подошел к женщине, ни один из упырей не мог даже пошевелиться.
Менчерес пнул Стайкса, под которым лежала женщина. Она задыхалась, кровь изо рта текла тонкой струйкой, но из зияющей раны в животе она била ключом. Его колебания ей дорого стояли. Упырю удалось ее смертельно ранить прежде, чем был остановлен. В считанные минуты женщина истечет кровью до смерти.
Она посмотрела на него снизу вверх, страдания отражались на ее лице, а затем ужас понимания, когда она взглянула на свой живот.
— Тина, — прошептала женщина, ее ярко-зеленые глаза закатились, и она потеряла сознание.
На этот раз Менчерес не стал мешкать, он рванул клыками свое запястье и поднес рану к ее рту. Но кровь не потекла. Конечно — упыри выпустили ее всю. Он схватил женщину и поднес ее к столбу, к которому он так недавно был привязан. Затем Менчерес зачерпнул горсть крови, лужицей собравшейся на полу, и влил ей в рот. Ее пульс был неустойчивым, дыхание еле ощутимое, но он все равно заставил ее глотать.
Послышались звуки сирен. Полиция уже подъезжала, и Менчерес зачерпнул другую горсть своей крови, растирая ее по ране в животе. Горячая кровь женщины, смешалась с его, но только на мгновение. Затем ее кровотечение остановилось, края плоти потянулись друг к другу, когда рана начала заживать внутри и снаружи благодаря регенеративным особенностям его крови.
Снаружи хлопнули двери автомобиля. Менчерес оставил девушку на грязном, окровавленном полу и подошел к упырям. На него уставились глаза полные ужаса, когда он смотрел на них.
— Если бы вы убили меня сразу, то могли бы прожить еще несколько дней, — сказал холодно Менчерес. Он бросил свою силу в коротким, контролируемом рывке. И в следующий момент с громким хрустом шесть голов отлетели от тел гулей.
К складу приближались шаги. Менчерес остановился, оглядываясь на женщину. Она пришла в сознание, и она смотрела на него, ее глаза смотрели с шоком и ужасом.
Она видела его клыки. Видела, как он убил упырей. Она знала слишком много о нем, чтобы оставить ее здесь.
— Полиция, — крикнули за дверью. — Здесь есть пострадавшие?
Менчерес схватил женщину и вылетел из разбитого окна, прежде чем офицеры ворвались в помещение и застыли в шоке от увиденной ими внутри бойни.
Глава 2
Кира была уверена, что все произошедшее в ней — не игра ее больного воображения, не сон, и эта уверенность приводила ее в ужас. Все что произошло с ней, было ужасно, невероятно и могло значить только одно — человек, похитивший ее, не мог быть обычным человеком. Это было невозможно, нелогично, невероятно, но это — единственное правдоподобное объяснение. Обычные люди не могут так быстро восстановиться после тех травм, которые она видела у него. У обычных людей нет огромных клыков и глаз, горящих зеленым светом в темноте. И обычные люди не могут отрывать людям головы на расстоянии.
Даже если на минуту предположить, что все это было лишь ее галлюцинация, вызванная шоком от происходившего, но как логично объяснить то, что она оказалась здесь? И каким способом! Люди, черт побери, не умеют лететь, просто так оттолкнувшись от земли! Тем не менее, ее похититель улетел с ней, а затем, держа ее так, как будто она невесома, легко и непринужденно перескакивал с крыши на крышу, как будто это были ступеньки лестницы.
Кира всегда боялся высоты, и этот страх в сочетании с головокружением, шоком, потерей крови заставил ее в какой то- то момент потерять сознание и проснувшись в очень нормальной и милой спальне, она долго не могла понять как она здесь очутилась и что случилось с ней. Кира посмотрела на разорванную, забрызганную кровью одежду, потрогала свой плоский живот — рана на нем чудесным образом исцелилась — и перевела взгляд на кресло. В нем, удобно устроившись, сидел ее похититель со странной полуулыбкой на красивых губах.
— Не бойся, ты в безопасности, — проговорил он со странным акцентом.
Кира с трудом удержалась от грубости, готовой сорваться с ее губ. «Чертов мудак», — подумала она мрачно и окинула себя взглядом. Оружие не было, что впрочем, не удивительно. Хотя, вряд ли оно бы помогло — Кира с дрожью вспомнила бойню на складе, где ее пистолет был для этих существ не страшней детской игрушки.
— Где я? — спросила Кира, продвигаясь под одеялом, которым кто-то — он? укрыл ее.
— В безопасном месте, — ответил ее похититель, вызывая нервный смешок у Киры.
«Ну, конечно. Я такой же безопасности, как парашютист с нераскрывшимся парашютом», — горько подумала она.
— Как странно, — пробормотал мужчина в следующий момент, и улыбка исчезла с его лица, — Я могу чувствовать твой страх, но я не могу услышать ни слова о нем.
Кира медленно выбиралась из кровати, но, услышав это, замерла. Ее бросило в дрожь, но она заставила себя внимательно рассмотреть человека, который сначала так странно спас ее, а теперь удерживал ее в плену и вел не менее странные беседы светским тоном.
При внимательном рассмотрении в нем не было ничего уж такого необычного, и Кира даже нехотя призналась себе, что в другой ситуации он показался бы ей даже симпатичным.
Прямые черные волосы, спереди свободно падающие на грудь были неровными прядями искромсаны сбоку. На первый взгляд черты его лица указывали на Ближневосточное происхождение, но светлая, почти прозрачная кожа — странное, но очень необычное сочетание — говорила о европейских предках. На чувственных губах опять заиграла насмешливая полуулыбка, в то время как изогнулись черные брови. Боже мой! Куда девалось прежнее неземное зеленое свечение? На нее мрачно смотрели угольно-черные глаза, обрамленные длинными ресницами.
«Ему на вид лет двадцать — двадцать пять, морщин нет, но взгляд умудренного, уставшего старика… Странно — он так и не смыл брызги крови были на шее, хотя надел свежую рубашку и брюки», — размышляла Кира, — «Если бы не кровь, неравномерно остриженные волосы, и не этот странный взгляд, его можно было бы принять за какого-нибудь рядового клерка, с которым я могла бы столкнуться в метро».
Но только сегодня утром она видела его порезанным на куски, а сейчас на нем не было видно никаких признаков травм. И это было самое главное доказательством того, что он не может быть человеком.
Кира задумалась. Она точно знала одно — она была свидетелем таких событий, про которые нельзя никому рассказывать. Впрочем, таких свидетелей обычно не оставляют в живых
— Очаровательно, — произнес он скорее для себя и его изумленный голос буквально, «вытолкнул» Киру из ее горьких размышлений. — Я не могу услышать и слова из того, о чем ты думаешь.
Руки Киры инстинктивно прижались к вискам, как будто она пыталась физически блокировать его попытки проникнуть в ее разум. Он одарил ее очередной задумчивой полуулыбкой.