Мы делились друг с другом приключениями, которые случились после того, как разошлись у сундука снабжения. Эстебан шокированно покачивал головой, когда я, слегка приукрашивая, в стиле былин, рассказывал о битве с маткой жабогрызов. Бурно жестикулируя и размахивая шпагой, продемонстрировал несколько эпизодов той заварушки. Как мне показалось, Эстебан из тех, кто предпочитает соревноваться во всём при первом удобном случае. Да я и сам любитель посостязаться, вот и рассказывал ему, как поймал во-о-от такую рыбу! Получилось весьма весело, и мы похохотали от всей души.
Сам же вояка ликвидировал несколько неизвестных тварей. Некие монстры, кои назывались «крагни́ты», едва не уложили Эстебана. В ближнем бою с ними он рекомендовал не схлёстываться. Если бы не два пистоля, вояка бы не вернулся в лагерь. Он израсходовал большую часть пуль, а также опустошил одну из двух пороховниц. Хорошо, что не выбросил опорожнённую, ведь прямо сейчас я стал её обладателем и попросил поделиться порохом.
— Что, бродяга, стволом новым обзавёлся? — осведомился Эстебан, высыпая чёрный порошок в узкую горловину пороховницы. — Дай-ка заценить!
— Погоди, расскажи подробнее об этих тварях!
По его словам, крагнит был ростом с быка, покрытый серой, как пепел, кожей и напоминал огромную рептилию. Двигался на четырёх лапах, но во время атаки вставал на задние, как медведь. Передние конечности с изогнутыми когтями были способны вскрыть человека, как нож — брюхо рыбы. Его крокодилья пасть открывалась неестественно широко, а зубы предназначались не для того, чтобы рвать, но дробить кости в пыль. Главное, чего стоило бояться, — невероятная живучесть. Даже если отсечь лапу или пробить брюхо, он продолжит двигаться, ведомый слепой злобой. Тварь не чувствовала боли и не отступала, поэтому с ней было опасно сближаться.
Меня аж передёрнуло после эмоционального рассказа и обильного сравнения с не самыми дружелюбными земными животными. Я удивлённо воскликнул:
— Святая Мария! Чем дальше в лес, тем толще твари!
— Воистину, — поддержал Эстебан.
— Говоря о деле… Сколько у тебя осколков? Нам ещё пятьдесят нужно, чтобы вытащить Такеши!
Вояка сперва удивился столь малому числу, но потом скривился и проворчал:
— Не повезло на осколки. Вот, держи двадцать семь.
В мою протянутую ладонь приземлилась горстка ядрышек.
Внезапно возле костра оказался Ганс и вручил мне секиру.
— Заточил о камни, теперь и бумагу на лету разрежет! — подытожил он.
Ну надо же, лезвие блестело на солнце! Даже боюсь представить, на что способно это увесистое оружие в умелых руках.
— Есть идеи, кто сможет орудовать этим? — поинтересовался я у присутствующих.
— Может, Дилова́р? — задумчиво протянул Ганс. — Топорами он машет, как мельница лопастями. Столько древесины нарубил! Явно рука твёрдая.
Точно! Как его ранее назвал Янис? Братишка из Таджикистана определённо справится с тяжёлой секирой.
Я часто наблюдал за ним в лагере. Диловар был невысок ростом, но крепко сложён, с жилистыми руками и широкими плечами. До апокалипсиса он работал разнорабочим, и эта универсальность уже не раз выручала наш лагерь. То дров наколет, то частокол укрепит — всё получалось в его умелых руках. При этом Диловар никогда не кичился достижениями.
Что особенно подкупало в нём — это сочетание силы и удивительной мягкости характера. Всегда готов помочь, никогда не повышал голос. Его добрая, чуть застенчивая улыбка, проступающая сквозь густую бороду, словно говорила: «Всё будет хорошо». Неудивительно, что люди в лагере быстро прониклись к нему уважением. Такие трудяги на вес золота, особенно в нашей ситуации.
Из размышлений вывел Ганс, вручивший мне свежесколоченную коробочку с пулями. Я достал одну и довольно зацокал. Мельком глянул на Эстебана — тот пытался додумать, для чего столь крупный калибр. Не стал затягивать паузу и выволок из рюкзака ручную мортиру. Пуля вошла в дуло, но оказалась немного мала — сидела свободновато.
— Спасибо, Ганс! Следующую партию бы на пару миллиметров покрупнее в диаметре.
— Да не за что. Это тебе спасибо за еду и материалы. Обязательно учту поправки!
Выражение лица Эстебана едва не заставило меня покатиться со смеху. Это была смесь восторга, удивления и зависти.
— Позволь мне уложить парочку тварей этим красавцем. А там разберёмся, кто к кому привяжется — я к оружию или оно ко мне, — с наглецой в голосе заявил военный.
— Забудь, амиго. Есть такая пословица: пушку и жену не доверяй никому.
Вояка стушевался и сжал губы, ну а я довольно захохотал, хлопнул его по плечу и сказал:
— У кого тут самый длинный ствол? Правильно — у меня. Так что один-ноль в мою пользу!
Эстебан заржал, подобно обезумевшему койоту в пустыне, а затем внезапно оскалился.
— За мной не заржавеет ответка, — с вызовом провозгласил он и перешёл на шёпот. — Сравняю счёт, когда Фелиция станет моей!
— Да-да. Мечтай, старина!
Глава 13
Насытившись, отправился на поиски хитреца, не желающего делиться осколками с общиной. Двинулся в западном направлении по наводке Давида.
Спустя несколько минут прогулки по джунглям обнаружил парочку лентяев, сидящих у дерева и ковыряющихся в непонятной конструкции. Бесшумно подкрался ближе и притаился в десятке метров за стволом широкой пальмы. Выглянул и сразу понял, в чём дело. Они умудрились создать на коленке самогонный аппарат!
Навык «Маскировка» повышен до 5 уровня.
Вместо перегонного куба самоделкины использовали бутылку из-под рома, которую расположили в ярких углях. Эти двое сейчас производили какие-то непонятные манипуляции и хитро, почти по-злодейски, хихикали. Содержимое бутылки разглядеть не смог. Что-то похожее на брагу из ягод и листьев. Из плотно закупоренной пробки торчала деревянная трубка, переходящая в последующие секции аппарата. Какие таланты! Это же надо было умудриться из бамбуковых стеблей, смолы, растительных волокон и ведра состряпать рабочий перегонщик! Значит, ещё и единственное ведро с кухни стырили!
Полученная жидкость стекала в стакан, источая умопомрачительные ароматы. Даже отсюда чувствовалось. Я скривился, ведь моё отношение к алкоголю решительно осудительное. За жизнь ни капли не попробовал. Дедушка ещё в детстве предостерёг меня, приводя наглядные примеры знакомых семьи.
— Густаво, глянь, чё там накапало? — нетерпеливо спросил Янис, похлопывая от предвкушения по коленям.
Бывший олигарх взял стакан, поднёс к носу и сморщился.
— Послушай, ты правда считаешь, что это пригодно для питья? Запах, мягко говоря, вызывает вопросы.
— Да расслабься, братуха! С твоей массой тебе хоть самогон, хоть кислота — всё по барабану. А без бухла тут вообще тоска зелёная.
Густаво тяжело выдохнул и выпил залпом. Лицо его сморщилось и слегка побледнело.
— Ну как? Годится? Что чувствуешь? — суетливо поинтересовался Янис.
Бразилец выждал минутку, прислушиваясь к ощущениям.
— Походу, траванулся. Голова кружится, и паника накатывает!
— Ёк-макарёк, где мы лоханулись-то? Неужто брага не настоялась? Надо змеевик переделать, он, блин, сифонит!
Я вышел из укрытия и нарочно закашлялся.
— Кхм-кхм. Почему бросили пост, бойцы?
Самогонщики нервно переглянулись.
— Не кипишуй, начальник, мы ж не балуемся, — промямлил Янис. — Работаем над медицинским спиртом!
Густаво тем временем схватился за живот, а лицо его скривилось в муках.
— Я так понял, ты решил не делиться осколками? Скажу на доступном тебе языке: мы собираем их в общак для нужд коммуны!
Янис вдруг вскочил с места.
— Ты, конечно, шустряк — только пришёл, а уже две предъявы кинул. С таким базаром мы точно не скорешимся!
Он достал из рюкзака новый короткий меч и бросил яростный взгляд.
— Ты меня на испуг не бери, понял? Готов до конца идти, прямо сейчас? — невозмутимо произнёс я и продемонстрировал «Безумную Марту», уже заряженную и готовую к делу.
— Ёма, хера се бандура! Ладно, всё, мир! — пошёл он на попятную и убрал клинок обратно в сумку.
Я решил не нагнетать обстановку и тоже спрятал оружие. Главное, что желанный эффект достигнут.
— Так-то лучше. Хочу от тебя двадцать три осколка на выкуп Такеши. Делись давай!
— Не, так дело не пойдёт! Как делёжка — так я в пролёте, да? Саблю кому отдали? Узкоглазому. Карамболу кому скинули? Эстебану. А мне что? Пинок под зад? Я ж вижу, как вы на меня смотрите, как на второсортное дерьмо! Я для хаты спину гну, все поручения ваши беспонтовые выполняю, а хоть раз «спасибо» услышал? Только морды воротите! А щас на моё кровное претендуете. Всё, хер тебе, ни осколка не получишь!
Янис замолчал, тяжело дыша после эмоциональной речи. Его лицо раскраснелось, а на лбу выступили капельки пота. Настолько сильно переживал, высказывая наболевшее. В чём-то он действительно попал в точку, и я невольно задумался.
За свою жизнь многократно сталкивался с людьми, жаждущими признания и похвалы, словно цветы, требующие постоянного полива комплиментами. Впрочем, не критикую подобные модели поведения. У каждого свои демоны в голове, свои душевные раны и травмы, приведшие к подобному результату. Кто знает, может, в детстве им не хватало родительской любви, или жизнь была сурова, и любой человек, прошедший такой путь, вёл бы себя аналогично. В конце концов, у каждого из нас есть шрамы прошлого.
— Помоги-ите, — прохрипел Густаво и завалился на бок.
Экспериментаторы, блин. В несколько широких шагов я оказался возле бразильца и протянул ему пузырник.
— Скорее выпей, а потом прочисти желудок естественным путём.
Густаво сразу же осушил сочный плод и медленно поднялся на ноги.
— Идти сможешь? Направляйся в лагерь и обратись к нашей травнице. Наверняка у неё что-то припасено для таких случаев.
Бывший олигарх, пошатываясь, побрёл в сторону дома, оставив меня наедине с Янисом.
— Знаешь, мы тут в одной команде все, — начал я. — Давай договариваться. Нужно спасти якудзу сегодня же!