Всю дорогу до столицы мы не перемолвились с сопровождающими ни единым словом. Я ехал в своём комфортном возке в компании Дугина и Игнатьева. Козлов трясся в своей колымаге, а растерявший былой апломб Уваров, насиловал свою задницу в седле. Прежний Константин был большим любителей конных поездок и старался передвигаться верхом, но мне этого никогда не понять. Вроде осталась вся моторика и проблем с верховой ездой я не испытывал, но после нескольких переходов, в седло больше не тянуло.
Прошло уже пять дней, но никто меня не вызывает на допрос. Просто сижу взаперти и занимаюсь своими делами. Читать нечего, книги с собой взять не позволили, поэтому занялся написанием вещей, которые давно откладывал. Благо пользоваться письменными принадлежностями можно сколько угодно. Комната просторная и светлая, голодом не морят и лишним вниманием не докучают, почему бы ударно не поработать. Вот сижу и усиленно мараю бумагу, восстанавливаю знания из будущего и подгоняю под нужные задачи.
Дело сдвинулось на шестой день. После тренировки и завтрака, появился очередной неприметный тип с протокольной рожей и предупредил, чтобы я собирался. Далеко ехать не придётся, надо просто перейти в другое крыло здания.
Допрос состоялся в кабинете самого казённого вида. Даже излишне пустого, кроме двух столов и стульев в нём ничего и не было. Ну, хоть светло, благодаря большому оконному пролёту. Пытать меня не собираются, на пыточную помещение не походило, что уже неплохо. Это я загнул про пытки, нервничаю, хотя уже полностью продумал, как буду себя вести на допросах. В кабинете, кроме секретаря-протоколиста и Козлова, присутствовал тайный советник Пётр Лопухин, которому и было поручено возглавить расследование.
-«Таким образом, Его Высочество усомнился не только в боеготовности русской армии, но даже в неспособности оной к маршевым переходам. В присутствии всех офицеров полка он откровенно порочил нашу армию», — дочитал Лопухин и выразительно посмотрел на меня.
Сижу и натуральным образом обалдеваю. Меня арестовали и устроили чуть не войсковую операцию по доставке из-за банального доноса? Это плохо укладывается в моей голове. Сам факт наличия соглядатая не удивляет, хотя и обидно, что среди офицеров есть крыса. Об этом буду думать позже, сейчас надо отвечать.
-Я готов не только это повторить, но доказать на практике. Более того, не нужно брать в пример часть, где я служу. Давайте в качестве эксперимента завтра поднимем по тревоге любой гвардейский полк, благо их в столице несколько. Можно вечером передать пакеты командирам, что через два дня весь списочный состав должен выдвинуться, например, в Сестрорецк.
-Почему именно в этот город? — живо отреагировал Лопухин.
-Я там недавно был и примерно представляю трудности, с которыми столкнётся пехота и артиллерия на марше. Рядом граница со Швецией, заодно можно провести учебный манёвр, приближённый к боевым условиям. Надо только прикрепить людей из Тайной экспедиции или ведомства обер-прокурора, которые будут наблюдать за перемещением и сделают независимый доклад Его Величеству. Думаю, Император и Военная-коллегия сильно удивятся, сколько времени у гвардии уйдёт на небольшой переход. Ещё сильнее они удивятся количеству дошедших солдат и реальному списочному составу офицеров, которые обязаны находиться в части. Но это ещё не главное. Мне страшно подумать, с какими муками столкнётся командование в организации обоза. Голодать солдаты не будут, но несколько дней им придётся посидеть на сухарях.
-Вы также сомневаетесь в боеспособности нашей гвардии?
Реплика была настолько искусственная, что я перестал сомневаться. Передо мной разыгрывают комедию самого дешёвого пошиба. Боеспособность русской армии генералам известна и вряд ли для них мои стали откровением. Думаю, донос это только начало, далее у следователя приготовлено, что-то более серьёзное. Но сегодня ограничились только темой моих высказываний на офицерском собрании. Следователь задал несколько десятков вопросов, которые, по его мнению, были верхом коварства и словесными ловушками. Я гнул свою линию, рубил правду, как её вижу и настаивал на эксперименте. Будет смешно, если Павел его действительно проведёт, вот в гвардии «обрадуются».
После того как представление закончилось, я попросил обеспечить мне прогулки, регулярную баню и принести хорошую верёвку. По первым вопросам Лопухин обещал всё быстро согласовать, а верёвка вогнала его в панику. Объяснил, что вешаться не собираюсь, а хочу сделать себе скакалку. Посмеялись потом над этим казусом. В принципе Пётр Васильевич оставил приятное впечатление, даже несмотря на то, что делает карьеру, подложив под Павла свою дочь. Я ему не духовник, чтобы укорять за такие вещи. За последний год мне пришлось избавиться от многих иллюзий в отношении рода человеческого.
Три дня опять не было никаких событий. Прогулки и нормальную помывку разрешили. Гулял я только рано утром и поздно вечером, дабы не смущать многочисленный гарнизон и обслугу крепости. Скакалка удалась на славу, прыгаю регулярно. Смеюсь на Дугиным, который долго не мог научиться правильно ею пользоваться. Игнатьев от новой забавы благоразумно отказался, он у нас человек серьёзный и нелюдимый. А вообще, интересная тема с этими скакалками, надо только узнать, они уже изобретены в это время. В любом случае нужная вещь для людей любого возраста, особенно детей и молодёжи. В том числе это хорошая гимнастика для девочек, которые в нынешнее время спортом особо не занимаются. Скакалка индивидуальная, а тем более большая, которую крутит два человека это не только спорт, но и развлечение. Надо будет написать статью в детское приложение нашей газеты, заодно идею классиков подкину.
Второй заход Лопухина был более серьёзным. Моя переписка с графом Орловым не была секретной, да и самих писем с моей стороны было всего три, но это с какой стороны посмотреть.
-Вы пишите графу о необходимости объединить все прогрессивные и небезразличные силы страны. Знаете, Ваше Высочество, подобные слова и призывы выглядят крайне неоднозначно.
-Все мои письма Его Сиятельству носят исключительно коммерческий характер. Вся переписка была посвящена развитию месторождению руд в Диком Поле. Граф и ещё несколько богатых людей, планируют вложить немалые средства в постройку заводов, портов, дорог и организовать множество новых земледельческих артелей. Поэтому не нужно придумывать то чего не было. Всё написано ясно и по-русски без всяких двусмысленностей.
Когда Лопухин и второй день продолжил построчно разбирать все мои письма и при этом задавать повторяющиеся вопросы, я начал задумываться, к чему этот цирк. После окончания допроса попросил передать письмо и подарок для Юли. В своей прошлой жизни видел необычные украшения в виде ракушек. В команде Кулибина был неплохой ювелир, который больше занимался изготовлением мелких деталей и инструментов. Нарисовал несколько вариантов и попросил его помочь. В общем, сделали брошку, колье и подвески в виде расписных ракушек, инкрустированных золотом и камнями. Думаю, Юле понравится, и новые украшения вызовут настоящий фурор. Порядком утомляли местные массивные ювелирные изделия, в которых было очень мало эстетического. К моему удивлению, Пётр Васильевич спорить не стал и взял конверт с коробочкой.
Уже поздно вечером меня озарила мысль, что Павла играют вслепую. Я им особо не нужен. Кто-то очень хочет добраться до архива и денег Екатерины. А если Лопухин откровенно тянет резину, то до Шульца и денег кукловоды не добрались. Волкова им тоже не поймать, не верю я в такой расклад. Кузнецов наверняка предупреждён и тоже залёг на дно. Значит, ждём следующего шага со стороны противника. Скорее всего, сама интрига, которую разыгрывают вокруг меня многослойная и у кукловодов есть ещё аргументы. Сама ситуация стала выглядеть не такой забавной, как воспринималась изначально. За такие деньги и ресурсы могут удавить кого угодно. Поэтому дал установку Дугину и Игнатьеву, что переходим на военное положение и ведём себя максимально бдительно.
Сегодняшний день начался обычно. Прогулка с утра пораньше, далее интенсивная разминка и ещё более энергозатратная тренировка. Вставать приходилось немного раньше, поэтому завтрак у меня был в около семи тридцати утра. Было ещё время, которое я посвятил писанине.
-Сегодня наши повара чего-то задержались, — произносит секретарь, накрывая завтрак, — Обычно они более расторопны, а тут вдруг как подменили…
-Петя, — кричу упавшему секретарю и хватаю его за грудки.
Дугина начала бить дрожь, его выгнуло, и он обмяк, только перед тем, как потерять сознание, произнёс:
-Кофе!
Выбегаю из своих комнат и несусь к охране. Две орясины сидят в караульной и над чем-то ржут. При моём появлении оба попытались вскочить с разной степенью успеха.
-Врача и воды быстро, — ору в сторону весельчаков.
Два долбаёба даже не думали шевелиться, хлопали глазами и усиленно изображали придурковатый вид прямо по заветам Петра[2]. Думаю, они даже удара по тупым мордам не воспримут как команду к действиям. Привыкли включать дурака при любом удобном моменте. Бью первую мычащую падаль ногой в пах, а второго в печень.
-Суки, прямо здесь урою. Выполнять приказ! — шиплю как сумасшедший, — Закрыть крепость. Никого не выпускать. Кто-то отравил мой завтрак, Слово и Дело Государево!
После моего демарша в караулку прибежали другие солдаты, все начали двигаться, и минуты через две прискакал врач, а за ним дежурный офицер. Мы же с Игнатьевым влили в Петра всю воду, которая была под рукой, и начали промывать ему желудок.
Врач тянуть не стал, отстранил нас в сторону и с помощью одного из солдат занялся моим секретарём. Через некоторое время, когда Дугина в очередной раз вывернуло наизнанку, и стало понятно, что ему полегче, меня немного отпустило. Пётр мне действительно стал близок за последнее время, поэтому я так перенервничал. Я реально сорвался с катушек, наговорил много лишнего окружающим, за избитых солдат тоже стыдно. Хотя этих двух вертухаев не жалко, они обязаны были следить за сервировкой завтрака.