зло, но мир вообще несовершенен.
Кабинет настоятеля монастыря моими усилиями приобрёл приличный вид и даже намёк на уют. Стол быстро изготовили местные умельцы, кресла купили в городе, на пол постелили ковры из моих запасов. В открытое окно, забранное марлей, дабы не летел всякий гнус, веяло вечерней прохладой. Керосиновая лампа давала достаточно света, чтобы я мог в деталях разглядеть лицо и мимику собеседника. Резкие черты, морщины, избороздившие высокий лоб, горящие голубые глаза, нервные пальцы, периодически постукивающие по бокалу с вином. Суворов не был похож на доброго дедушку, а скорее наоборот. Когда он не накидывал на себя личину эдакого беззаботного и эпатажного старичка, то мало кто поверил бы в его неадекватность. При дворе про него распускали много слухов, но мне на них было плевать. Я видел перед собой апологета войны в чистом виде. И его взгляд такой вроде добрый и участливый заглядывал, чуть ли не в душу. Если присмотреться, то особой доброты я там не заметил. Эх, мне бы такое умение.
—Хорошее вино, Ваше Высочество. Да и устроенный праздник меня порадовал. Но ведь мы будем обсуждать не прыжки в мешках, Суворов — хохотнул командующий.
—Что вы думаете о реальном состоянии нашей армии, Александр Васильевич, — я решил не заниматься казуистикой и сразу начал откровенный разговор.
—Наша армия в данный момент является сильнейшей в Европе и это не подлежит никаким сомнениям. А вы считаете иначе?
—Каковы шансы в открытом противостоянии любого нашего генерала, кроме вас, против Моро[2], Макдональда[3] или Жубера[4]?
Суворов надолго задумался. Верю в его объективность и адекватность. Ну не вываливать же на него мои знания из будущего, что Россия проиграла французам практически все сражения после его смерти. Даже святая для всех русских битва при Бородино, по сути поражение, потому что через неделю после её окончания именно враг вошёл в Москву, а не мы гнали его в сторону границы.
—Первыми на ум приходит Михаил Барклай де Толи и Багратион. Но среди русских генералов достаточно знающих и талантливых генералов.
Ну, хоть Кутузова не указал, уже хлеб. Значит, человек более-менее реально оценивает потенциал нашего генералитета. Думаю, к концу XVIII века русская военная машина достигла своего пика, и последовал закономерный регресс. Причин тому было много, вот и постараюсь объяснить это собеседнику. Уверен, что он понимал значение роли личности в истории. Суворов весьма высоко ценил себя как полководца, очень обижался на пренебрежение Екатерины и интриги придворных придурков. И он должен видеть, что надо проводить вдумчивые реформы. Не скажу, что у австрияков с пруссаками лучше, но до них мне нет никакого дела. По сути, на Александре Васильевиче закончатся времена великих побед, а далее начнётся период многолетнего упадка. Понятно, что причиной была нерасторопность государственного аппарата и начавшееся отставание в промышленности. Но мы и ранее не блистали своей экономической мощью, но победили более сильных противников.
—Вы же много воевали с турками и прекрасно разбираетесь в силе их армии.
Полководец просто кивнул в знак согласия.
—Сто десять лет назад османская армия осаждала Вену[5], и только ценой неимоверных усилий австриякам удалось отбиться от басурман. И сделали это больше поляки, пришедшие на помощь, не факт, что без них удалось бы одержать победу. Восемьдесят пять лет назад армия Петра позорно капитулировала[6] и Россия сдала завоевания, давшиеся нашей державе реками русской крови.
Суворов дёрнулся и хотел мне возразить, но не решился. Я-то говорю правду, плюс критиковать царственного предка позволено не каждому. Его фигура ныне чуть ли не сакральная, но один царевич имеет совершенно противоположное мнение. Это наши семейные разборки и мне позволено больше, нежели простым смертным. Будь в той войне на месте истеричного Петруши тот же Суворов или Румянцев, то турки с татарами умылись бы такой кровью, что ещё неизвестно кто-бы победил. Но трусливый и дурковатый царь разменял свою шкуру и жизни всяких шлюх на интересы государства, хотя никто не мешал ему дать бой. Хотя он мог и не доводить своей нерешительностью ситуацию до катастрофической. Об этом позоре в России почему-то стараются не вспоминать. Я бы наоборот изучал причины поражения и объяснял ошибки молодым офицерам.
—Так вот, — продолжаю нашу беседу, — Нынешняя Порта уже неспособна вести самостоятельную политику. Да, в своё время они захватили обширные и богатые земли. Более того, у первых правителей этого мерзкого государства хватало ума развивать его и двигаться вперёд. Их артиллерия долго считалась лучшей в Европе, янычары не имели равных среди пехоты, их флот доминировал в Средиземноморье. Но всё это позади. Они в глубоком застое и не способны воевать без французского или английского золота. В предыдущую войну именно Франция полностью перевооружила их армию за свой счёт. Но их главное преимущество в виде десятков тысяч фанатиков, уже не играет никакой роли. Всё разбивается об организацию и дисциплину нашей армии, которая в несколько раз меньше османской. Более того, их бьют на поле боя персы с мамелюками.
Суворов молчал, внимательно глядя на меня. Продолжим, раз у него нет комментариев.
—Вы не видите совпадений? — задаю провокационный вопрос, — Полвека фактического доминирования в Европе многим замылило глаза. Наша армия перестала развиваться, и постепенно превращается в осман. Если наложить на это слабость государственной системы и хроническое воровство, то нас ждут весьма туманные перспективы.
—Ваше Высочество, надеюсь, вы меня не в заговорщики зазываете? — с улыбкой произносит полководец.
Вот только глаза у него были холодные и смотрели на меня ну уж очень неприятно. Странные он сделал выводы, но это момент рабочий.
—Если бы я хотел устроить заговор, то не пошёл в армию поручиком, а остался в столице. После смерти Императрицы никто не мешал мне вернуться из ссылки. Но речь не об этом. Мой отец ведёт весьма странную политику и за два года успел оттоптать мозоли кому только можно. Взбаламутить один из гвардейских полков и по заветам моей героической бабушки свергнуть законного правителя не так уж и сложно, — отвечаю с усмешкой, — Другой вопрос, а какую пользу от этого получит наша держава? Очередные дворянские вольности? Чтобы количество бездельников и паразитов превысило все мыслимые размеры? Ведь новому правителю нужно будет опираться на какие-то силы, а в России это только дворянство. И мне кажется, что наш разговор зашёл куда-то не туда. Я хотел обсудить с вами проблемы нашей армии и что мы можем сделать для их преодоления. Вести крамольные речи в мои планы не входило.
—Мне пора ложиться спать, знаете ли, привык за долгие годы. Предлагаю продолжить нашу беседу завтра, — Суворов грамотно ушёл от скользкой темы.
Он действительно рано ложится и ещё раньше просыпается. Я-то думал, что это Павел жаворонок, но по сравнению с Александром Васильевичем, который встаёт, чуть ли не в два или три часа утра, Император форменная сова. Ладно, посмотрим, чего там за ночь надумает Суворов. У меня к нему действительно деловой разговор и я не собираюсь трогать политику. Пока расстались, ничего толком не обсудив.
[1] Любарт Гедиминович (в крещении — Дмитрий; 1299–1383) — литовско-русский князь, младший сын Гедимина. Князь луцкий (ок. 1323–1324, 1340–1383), последний правитель единого Галицко-Волынского княжества. Построил луцкий замок.
[2] Жан Виктор Моро (1763–1813) — генерал Первой французской республики, главный противник Суворова в Итальянском походе, участник переворота 18 брюмера, победитель в битве при Гогенлиндене.
[3] Этьен-Жак-Жозеф-Александр Макдональд (1765–1840) — герцог Тарент, маршал Империи и пэр Франции.
[4] Бартелеми Катрин Жубер (1769 — 15 августа 1799) — французский полководец, дивизионный генерал.
[5] Венская битва произошла 12 сентября 1683 года после двухмесячной осады Вены, столицы Австрии, войском Османской империи. Победа христиан в этой битве навсегда положила конец завоевательным войнам Османской империи на европейской земле, а Австрия на десятилетия стала самой мощной державой Центральной Европы.
[6] Подписан 23 июля 1711 года на реке Прут, близ города Яссы русскими посланниками П. П. Шафировым и Б. П. Шереметевым и турецким представителем — великим визирем Балтаджи Мехмедом-пашой.
Предметом переговоров было предоставление возможности 39-тысячной полевой русской армии во главе с Петром I выйти из окружения, в котором её блокировали полевые 120-тысячная турецкая и 70-тысячная крымская армии. Инструкции Петра I сводились (в виду критической ситуации для русской армии) к крайне тяжёлым для России условиям: отказу от всех приобретений в ходе Северной войны (кроме Ингрии) и признанию ставленника шведов на польском престоле С. Лещинского.
Глава 9
На следующий день пообщаться с Александром Васильевичем не получилось. Он с утра пораньше умотал с артиллеристами на полигон испытывать новые облегчённые пушки, заодно посмотреть новые фуры с передками. А меня как пыльным мешком огорошил новостью адъютант фон Миллера.
—Какое тезоименитство? — спрашиваю удивлённо.
—Так вашего батюшки, Его Величества Павла Петровича, — отвечают офицер, выпучив глаза.
Совершенно упустил, что 1 октября моему тутошнему родителю исполняется сорок четыре года. Думаю, чего это так полковник на меня странно смотрел, когда я загорелся идеей провести соревнование с казаками. Надо было совместить оба мероприятия. С другой стороны, днюха Императора это мероприятие официальное, значит, ограничимся парадом, салютом и пьянкой. Вот местные порадуются, сразу два таких праздника. И ведь придётся народу тоже наливать. Как можно не выпить за здоровье царя нашего батюшки?
С утра рота провела обычную разминку и прохождение полосы. Правда, некоторые солдаты были вяловаты, да и перегаром слегка попахивало, но всё было в рамках приличий. Нагружать их особо не стал и ограничился упражнением со штыком. Далее заморосил неприятный такой дождик, и пришлось отправить всех в казармы. Чтобы народ не скучал, загрузили их работой по приведению в порядок формы и оружия перед завтрашним парадом.