—Дурной сон, — отвечаю на вопросительный взгляд Петра, — Снится уже недели две, но до этого были просто образы, а сегодня будто провалился туда, и всё выглядело так реалистично.
Дугин понятливо кивает.
—У меня перед первым боем также было. Спал плохо и вообще на душе тоска. А потом после залпа и штыкового удара всю хандру как рукой сняло.
—Ладно, отбой! Пётр, оставь мне лампу, тут мне почтой творения наших будущих литераторов прислали. Почитаю, пока есть время. Всё равно уже не усну.
После того как парни ушли, подхожу к окну и прислоняюсь лбом к холодному стеклу. Странный сон и я не соврал, что он беспокоит меня более двух недель. Только до этого я просыпался и не мог ничего вспомнить. А сегодня всё было так реалистично. Ещё этот тоннель, заставляющий до сих пор содрогаться от воспоминаний. Может это зов из моего мира? Тоска матери, способная дотянуться сквозь время и пространство. Не знаю, нет у меня ответа на этот вопрос. Как вариант просто пришло время покинуть этот мир и провалиться в великое ничто. Вспоминаю свой полёт и понимаю, что очень туда не хочу. Хватит рефлектсировать, будет, что будет. Если суждено погибнуть, то значит, такова моя судьба. Тем более что я уже один раз умер.
Пока займусь чтением произведений будущих классиков русской литературы. Вчера пробежался по первой главе Крестоносцев и могу сказать, что с кандидатом Новиков угадал. Надеюсь, оставшиеся двое ничем не хуже. Сажусь около окна, ставлю лампу поудобнее и погружаюсь в приключения славного псковского боярина в его нелёгкой, но героической борьбе с ливонскими собаками.
[1] Франсуа-Мишель Летелье, маркиз де Лувуа (1641–1691) — французский государственный деятель, сын канцлера Мишеля Летелье. Создатель нового способа вербовки и снабжения войск. Изобретённая им магазинная система снабжения войск использовалась европейскими армиями до середины 18 века.
Интерлюдия-6
—Как погиб? Почему упустили? — последний вопрос премьер-министр прорычал и с ненавистью запустил бутылку в стену.
Бутылка разбилась над висящей картиной, и тёмная жидкость потекла по стене. Уильям Гренвиль, сидящий напротив кузена, грустно усмехнулся, обратив внимание на символизм ситуации. Тёмно-красные потёки портвейна на холсте очень напоминали кровь. Ещё забавнее, что на полотне была изображена битва при Ла-Хоге[1], написанная Уэстом[2] как раз по заказу хозяина кабинета.
Тем временем премьер-министр немного успокоился и дёрнул за ремешок колокольчика. Буквально через секунду в кабинет вошёл старый слуга.
—Стив, принеси бутылку вина и сними картину. Её надо постараться очистить от грязи.
Пока слуги выполняли приказ, Питт смотрел в окно и что-то бормотал себе под нос. Наконец он принял какое-то решение и вернулся к своему креслу. Премьер-министр некоторое время рассматривал собеседников, далее поднял полный бокал и произнёс.
—Прошу простить меня за вспышку гнева. Джордж, расскажите о произошедших событиях в деталях.
Первый лорд Адмиралтейства незаметно выдохнул. Ему первый раз пришлось видеть премьер-министра в таком бешенстве. Не то чтобы это его пугало, но ссора с главой кабинета точно скажется на дальнейшей карьере. Он и сам понимал, что не тянет морское ведомство, но осознание обычно приходит слишком поздно. Пришедшие новости со Средиземного моря на время просто его парализовали. Этого не могло быть, но, произошло, и отвечать перед премьер-министром придётся именно ему.
—Французы дождались шторма в конце августа, быстро совершили погрузку войск и двумя эскадрами отплыли из Египта.
—Но позвольте, — вмешался Гренвиль, — Я не моряк, но эвакуация такого количества войск требует немалого времени. Вы сами докладывали, что одних только транспортов, принимавших участие в высадке, было более трёхсот.
—Подготовка к эвакуации началась заранее, это очевидно. Как только наша эскадра была вынуждена отойти на Крит из-за начавшейся непогоды, республиканцы начали эвакуацию. Позже выяснилось, что они ждали именно этого. Их не остановил даже шторм, погрузка продолжалась сразу в нескольких портах. Они как-то смогли договориться с египтянами, которые не мешали уходу войск. Далее, республиканский флот разделился. Большая часть военных кораблей взяла курс на северо-запад и атаковала нашу эскадру в районе гавани Ираклиона.
—Вот прямо так атаковали и застали наших бравых моряков врасплох? — скептически произнёс министр, — Это как-то не вяжется с поведением французских адмиралов в последнее время.
—Новый командующий флотом республиканцев придерживается другой тактики. Как я вам уже говорил, французы вышли в море несмотря на непогоду и очень рисковали. Адмирал Гантом либо самоубийца или всё точно рассчитал. Наша эскадра слишком поздно была предупреждена о подходе неприятеля. К тому же в это время на Крите произошло странное событие. Остров и турецкие корабли были атакованы большим количеством греческих пиратов. В результате им удалось захватить порт Ханья и ещё несколько городов на побережье. Турецкий флот, который входит в объединённую эскадру, отправился на уничтожение захватчиков, в чём ему помогали и наши корабли. Именно в этот момент состоялось сражение. Адмирал Нельсон только успел вывести флот из гавани, но собрать все имеющиеся силы не получилось.
—И каковы успехи османского флота? — к разговору подключился мрачный донельзя Питт, — Ему удалось отогнать пиратов?
—Насколько я могу судить, ситуация сложная. Разбойники захватили весь Западный Крит и нанесли несколько поражений османам. При этом пострадали и наши корабли. Как я сообщал вам ранее — пираты организованы, хорошо вооружены, активно используют брандеры и имеют полную поддержку местных христиан. Это уже больше походит на регулярную армию, а не повстанческие отряды. Несколько раз они применили тактику ночных атак и фактически заставили турецкий флот запереться в гавани Ретимнона. Вокруг этого города сейчас концентрируется османские силы со всего острова. Думаю, у Султана будут большие трудности с освобождением захваченных земель.
—Дьявол с этими варварами, что произошло с нашей эскадрой? И вы упомянули, что французы разделили свой флот на две части. Какова судьба транспортов и войск республиканцев?
—Сражение продолжалось более двух дней. В результате нам удалось нанести поражение республиканцам, но мы потеряли два линейных корабля и погиб адмирал Нельсон. Полную картину битвы я пока не получил. Точно известно, что французы строго придерживались линейной тактики и навязали нам бой на своих условиях. «Vanguard», на котором адмирал Нельсон держал свой флаг, был атакован линейным кораблём «Redoutable» под командованием некоего капитана Люка[3]. Во время атаки французов командующий получил два огнестрельных ранения, одно из которых оказалось смертельным. В итоге нашему флоту удалось потопить два линейных корабля неприятеля и несколько судов ниже классом. Французская эскадра рассеялась и отступила. Капитан Трубридж, возглавивший флот, организовал преследование и захватил ещё два корабля республиканцев. Мы потеряли «Голиаф», «Орион» и два фрегата. Эскадра, кроме сильно повреждённых кораблей, ушла в Неаполь.
Спенсер сделал небольшую паузу и на этот раз не отказался от вина, предложенного хозяином. Давно возглавляемое им ведомство не оказывалось в столь неприглядном виде. Вроде не произошло ничего катастрофического, но какая-то странная череда случайностей и невезения заставляла его сильно нервничать. И он нутром чуял, что случившееся только начало неприятностей, которые ждут флот в будущем. Но об этом лучше промолчать, пусть политики сами оценивают сложившуюся ситуацию.
—Французские транспорты ушли несколькими группами, следуя вдоль африканского берега. Далее они обогнули с юга Мальту и фактически без потерь дошли до Тулона.
—А как же алжирские пираты? Они пусть и номинально, но вассалы Султана. И по соглашению, подписанному нами с османами, берберийцы должны были оказывать содействие нашему флоту, — задал новый вопрос Гренвиль, чьё ведомство и разрабатывало союзный договор с Портой.
—Как я вам докладывал ранее, Варварский берег подвергся массированной атаке этих вездесущих греческих пиратов. Они захватили и разрушили даже несколько крупных городов, таких как Триполи, Сус, Тунис и Аннабу. На рейде самого Алжира им удалось сжечь почти весь флот и сильно повредить порт с прилегающими кварталами. В результате набега погиб даже дей Баба Хасан. В итоге магометанские пираты в Средиземноморье перестали представлять серьёзную силу. Возможно, ещё предстоит борьба за освободившееся место наместника и алжирцы сейчас не представляют никакой силы в регионе.
—На самом деле невелика потеря, — пояснил Гренвиль, — Алжирцы в последнее время активно торговали с Францией, поставляя продовольствие. С одной стороны мы блокируем торговлю республиканцев в Атлантике, а эти магометанские собаки пользуются ситуацией. Ещё они не прекратили нападения на наши торговые корабли. Так что не жалко таких союзников, которые готовы есть с двух рук и одновременно их кусать. Но дьявол с этими варварами. Скажите Джордж, а где в это время находилась русская эскадра? Почему она не атаковала французов?
—В этот момент русские были в Неаполе. Надо признать, что действия адмирала Ушакова привели к освобождению территории Неаполитанского королевства от войск республиканцев. Французы и их союзники держатся ещё в Фодже, но думаю, их уже изгнали за пределы владений Бурбонов. С этой стороны русские выполняют союзнические обязательства и фактически самостоятельно освободили всю Южную Италию.
—Только пропустили огромный французский флот, но формально к ним нет претензий, — произнёс с усмешкой премьер-министр, наконец-то нарушив молчание, — Но ведь это не все неприятности, Джордж. Не тяните, «порадуйте» нас с кузеном.
—На обратном пути французская эскадра захватила Менорку и находящиеся там португальские транспорты, — выпалил лорд и сделал хороший глоток вина.
Питт ухмыльнулся и тоже уделил внимание продукции пиренейских виноделов. Гренвиль не разделял показного фатализма кузена и не смог сдержать негодования.