[1] Иосиф Карлович Соколовский (1763–1836) — российский полковой и бригадный командир, Герой Отечественной войны 1812 года, участник шести войн, генерал-майор Русской императорской армии, комендант Казани.
[2] Анри де Ла Тур д’Овернь, виконт де Тюренн (1611–1675), известный под именем Тюренн, — французский полководец, маршал Франции (1643), главный маршал Франции (с 1660 года). Один из выдающихся военных тактиков и стратегов эпохи Ренессанса и знаменитейших полководцев Тридцатилетней войны.
[3] Себастьен Ле Претр, маркиз де Вобан (1633–1707) — выдающийся военный инженер своего времени, маршал Франции, писатель. Выстроенные им крепости объявлены Всемирным наследием человечества. Его указаниями и теми началами, какие положил Вобан в основу осадных действий, пользовались до Порт-Артура (1904) включительно.
Глава 17
Сентябрь 1799 года. Отмарзинген, Доттикон, Нидервиль, Штеттен, Веттинген Швейцарский Союз.
—Вы точно решили идти с батальном? — уточняет фон Миллер.
А с кем мне передвигаться? И как я буду потом смотреть в глаза солдатам или офицерам, если оставлю их прикрывать отступление, а сам уйду с авангардом? Хотя волнение полковника понятно. Несмотря на разного рода сказки, про геройства принцев крови и даже правителей, всё это давно в прошлом. Тот же эрцгерцог Карл при поступлении в действующую армию сразу получил полк. И мучают меня сомнения, что он ходил в атаки во главе своих солдат. В моей реальности Константин прошёл весь поход с Суворовым, но всё-таки обретался ближе к штабу, хотя угроза его жизни существовала. Это я занимаюсь ломкой шаблонов и уже пару раз участвовал в рукопашной. А в случае моей смерти, спрос всё равно будет с фон Миллера, даже если я сейчас в опале. Павел товарищ странный, но своих детей он любит, и гибели сына не простит.
Разговор проходил перед отходом основных сил пехоты и артиллерии. Часть нашей конницы выдвинулась на юг заранее. Перед ними стояла задача предупредить командование, в случае обнаружения противника и связать его боем. Большей части моего 2-го батальона при поддержке казаков Астахова предстояло идти в арьергарде, предварительно запутав Клейна. Самая сложная задача легла на четыре эскадрона драгун Свечина, которые фактически пошли на верную смерть. Их задача стоять до конца в Воленшивиле, создав иллюзию того, что именно это и есть авангард отступающих русских сил. Как они будут выбираться из таких тисков, я даже думать не хочу.
Ночного марша не получилось, но как только начало светать, обоз под охраной казаков и улан выдвинулся Доттикон. Одновременно с уходом основных сил, мы должны были начать атаку. Тоже своего рода самоубийство с нашей стороны. Основная часть плана заключалась в том, чтобы республиканцы не узнали об отступлении. В качестве последнего аргумента решили использовать три французских орудия, которые невозможно было транспортировать. В общем, нужно было хорошенько пошуметь, напрячь противника и создать иллюзию, что мы будем стоять здесь насмерть.
—Готовы? — зачем-то ещё раз спрашиваю Фитцнера.
Нервничаю и очень сильно. К моему удивлению, абсолютно не переживаю за свою жизнь. Не хочу стать причиной гибели сотен людей, ведь именно я настоял на начале наступления. Если называть вещи своими именами, то это была авантюра. Нет, мы хорошенько потрепали Клейна, но не смогли нарушить планы республиканцев. Более того, действия русских войск заставили активизироваться французское командование и перебросить дополнительные силы в лице дивизии Шабрана.
—Всё будет хорошо, Ваше Высочество! — верный Томас как никто другой понимает мои переживания, — Ждём сигнала от егерей.
Действия егерей являются одним из этапов нашего плана. Их задача — снять французский караул и позже создать максимальную неразбериху. Наша часть задумки — это фактически ночная атака. Я специально дал личному составу больше времени на отдых, объявив отбой часов в шесть вечера. Подъём был в час, и уже ближе к трём мы заняли позиции перед позициями неприятеля. Была мысль переодеть егерей и пару взводов во французскую форму и устроить им дополнительную диверсию. Но моё предложение натолкнулось на яростное противодействие со стороны офицеров. Мол, так не воюют, этот поступок недостоин офицера и дворянина. А кто им сказал, что я человек чести? Ха-ха. Только Богдан поддержал мою идею, но был вынужден уступить общему мнению. Небольшое шевеление возвращает меня к реальности. Вижу знак, который нам подали егеря при помощи лампы.
—Вперёд!
Всё-таки французы очень странные вояки. С одной стороны, хорошая выучка личного состава, грамотные действия офицеров и умение командования реагировать на ситуацию. Но как понять всю эту расслабленность? Ведь им уже несколько раз показывали, что русские умеют воевать нестандартно. Республиканцы действительно думали, что мы сядем в глухую оборону, и будем ждать их атаки? Как ещё объяснить небольшое количество караула и расположение большого количества солдат чуть ли на линии соприкосновения. Их командование думало, что солдатики хорошенько выспятся, попьют с утра кофейку и пойдут добивать этих обнаглевших северных варваров?
Республиканцы заняли западную часть деревушки и разбили многочисленные палатки вдоль тракта. Эх, жаль, что нельзя быстро подогнать артиллерию и дать несколько залпов картечью. Но мы даже кавалерию решили задействовать во второй фазе, так как подбирались к вражеским позициям максимально скрытно. Лошади имеют привычку всхрапывать и ржать, а телеги — скрипеть, нельзя было вспугнуть спящего противника. Но пока нам хватило и пехоты. Две роты шли по флангам, три должны были нанести стремительный лобовой удар. Пехота сначала даже не стреляла, а просто колола спящего и мечущегося в панике врага, иногда закидывая дома гранатами.
—Томас! — кричу Фитцнеру, — Смотри, чтобы ребята не увлекались. Сейчас пойдёт конница, надо будет освободить дорогу.
Сначала мы перерезали как баранов, расположившихся на окраинах Отмарзингена французов. Далее, несколькими залпами и штыковым ударом, обратили в бегство швейцарцев, у которых с дисциплиной было похуже. А потом настало время казаков Астахова и татар Барановского. Нет ничего страшнее для деморализованной и отступающей пехоты, чем стремительный удар кавалерии. Не знаю, сколько мы убили и ранили республиканцев, но паника, которая началась после конной атаки, наверняка унесла в несколько раз больше жизней, чем казацкие пики с саблями. Под звуки выстрелов, крики умирающих и раненых людей, наши роты работали как единый механизм. Мы уничтожали несколько батарей, которые расположились южнее деревушки на большой поляне. Позиции не были оборудованы для стрельбы, а мы не собирались давать неприятелю опомниться.
Я шёл вместе со второй волной нападавших на расположение артиллеристов. В принципе хватило бы и одной роты, так как республиканцы особо не сопротивлялись. Большая часть просто сбежала в близлежащий лес. У нас не было времени их ловить, да и дело это муторное. Вооружённые пистолетами канониры в лесу были гораздо опаснее, чем на открытом пространстве. Солдаты начали портить пушки, чтобы они превратились в металлолом.
Вдруг меня будто ударили по ушам, а из лёгких выбили воздух. Звуки стали доноситься как из-под воды, откуда-то взявшаяся слабость не давала возможности дышать и видеть происходящее. Меня хватают за подмышки и куда-то волокут, не обращая внимания на вялые попытки сопротивляться. Через некоторое время начинаю нормально дышать, хотя слух так и не вернулся.
—Граната взорвалась. Либо от пули или просто сама по себе, — скорее читаю по губам, чем слышу слова, произносимые Дугиным, — Одного из братьев убило, он на себя и принял все осколки. И Первушина зацепило, но вроде легонько. Ещё двух солдат насмерть и трое ранены. Фитцнер приказал перевезти вас в тыл, от греха подальше.
—Херня, — слышу свой хриплый голос будто издалека, — Я уйду вместе со всеми.
Но тут, откуда ни возьмись, появились егеря. Не слушая мой мат с угрозами, и пресекая все попытки к сопротивлению, через несколько секунд меня уже выносили с места боя на плаще. Далее, помню плохо. Пару раз приходил в себя и вроде думал, что всё нормально, но потом опять впадал в забытье.
—Ты осторожнее правь орясина, не дрова везёшь, — слышу голос Петра.
Всё-таки периодически у меня проскальзывают выражения из XXI века. Естественно, что моё окружение схватывает их на лету и использует в своём лексиконе. Очередное подпрыгивание телеги на ямке отдалось сильной головной болью. Но в остальном чувствую себя более или менее нормально. Пытаюсь поменять положение, и ко мне сразу приходит на помощь Дугин.
—Вы лучше не двигайтесь, Ваше Высочество. Обошлось без ран, но сознание вы уже теряли. Поручик Фитцнер приказал отправить вас вслед за обозом. Вы не переживайте, всё будет по плану и наши отступят ближе к обеду. Когда мы готовились выехать с другими ранеными, французы как раз пошли в контратаку и попали под обстрел нашей батареи. Пока всё идёт по плану. Засада удалась на славу.
Ну и хорошо. Нам не только удалось уничтожить французский авангард. Но и заманить его в очередную ловушку. Осознание этого поднимало настроение и уравновешивало состояние беспомощности, в котором я оказался. Скорее всего, у меня лёгкая контузия от разорвавшейся рядом гранаты. Надо будет потом уточнить, что произошло на самом деле.
—Ты может и держать будешь? — возмущённо выговариваю своему секретарю.
—Если надо, то буду!
До Доттикона мы добрались часа за два. Пока располагались в одном из домов, я решил сходить в туалет. Дугин же налетел на меня как наседка и чуть ли не на руках решил нести до заветной кабинки. С трудом отбился от навязчивого секретаря и сделал свои дела в забавном сарайчике с сидушкой на две персоны. Всё-таки затейники эти европейцы.
Вечером в город начали прибывать довольные донельзя выборжцы с кавалерией. Томас с офицерами сразу прибежали меня порадовать. Я же заранее приказал готовить еду. После многочасового боя и перехода народ необходимо накормить. Многие офицеры других частей удивляла такая забота о личном составе. Ну не понимают убогие, что сытый и довольный солдат — это уже половина успеха. Одно дело делаем. Поэтому, как только я прибыл в городок, артельщики забегали в усиленном темпе. Солдатов и офицеров с марша ждала горячая пища и питьё.