—Всё прошло как вы говорили, — Томас с удовольствием запивает кашу добрым глотком вина, продолжая рассказ, — Французы, как опомнились просто озверели. Видать поняли, что их опять поймали со спущенными штанами. Да и пушки мы все испортили, что ещё сильнее разозлило синемундирников. Как только конница вернулась, так и началось. Ударили сразу с севера и запада. Мы поупирались для приличия, даже два раза контратаковали и отошли ближе к южному тракту. А затем подвели передовую колонну к засаде, где их и ребята фон Рентелена накрыли картечью. Потом последовал удар казаков с татарами, всё как мы делаем в последние дни. Побежать не побежали, но республиканцы отступили. Позиции-то хитрые и, не зная плана, там легко запутаться. Мы же немного переждали и опять провели атаку, выбив неприятеля на окраины. Думаю, до завтра республиканцы не решатся на атаку, им ещё пушки надо подвезти. Пусть штурмуют — кроме небольшого отряда и минных подарков в деревне никого нет.
Вышеупомянутые фон Рентелень и командиры конных полков поддержали поручика, подняв бокалы и дружно выпив вино из моих запасов. Это действительно очередная наша победа. Пусть и локальная, без глобального продолжения. Французы станут осторожнее, и все атаки теперь будут проводить только при поддержке артиллерии. А в открытом поле их пехота с конницей ничуть не хуже нашей. Но пока есть время, почему не насладиться триумфом, если мы его заслужили?
—Думаю надо и дальше следовать плану. Я уже дал приказ обозу идти в Нидервиль. Разведка сообщает, что с юга пока нет никакой угрозы, но вёрстах в тридцати наблюдается скопление больших сил неприятеля. Только неизвестно они готовятся выдвинуться в нашу сторону или пойдут на Цюрих. Давайте дадим людям и животным часа три на отдых и начнём движение. До темноты, кроме отрядов прикрытия, все остальные части должны быть готовы. Гонец от полковника фон Миллера сообщил, что к вечеру будет готов понтон и начнётся переправа части войск и артиллерии.
Спорить особо не о чем и закончив обед, офицеры отправились к своим людям. Я же прилёг поудобнее, чтобы не беспокоила головная боль и уснул. Проснулся с тяжёлой головой и полностью разбитым телом. Насыщенный выдался день.
Ещё не зашло солнце, как мы выдвинулись к третьему пункту нашего маршрута. Пётр отчитывался о новостях, полученных от офицеров. По итогам боя мы потеряли убитыми более пятидесяти человек и около ста ранеными. С учётом количества противостоящих нам французов потери небольшие. Но если учитывать, что порядка тридцати убитых это выборжцы, моё настроение не улучшилось. Нет, я переживаю и об убитых казаках с татарами. Просто тяжело терять сослуживцев, с которыми ты вместе уже три года. Но на то она и война.
Под вечер заморосил дождь, перешедший в проливной, и сильно замедливший наше продвижение. Благо, что оставалось пройти ещё полторы версты. Нидервиль встретил нас суматохой и отсутствием мест в домах. Для меня оно нашлось, но другим офицерам пришлось ютиться в сараях и прочих пристройках вместе с солдатами. Плохо то, что непрекращающийся дождь поднял уровень Рёйсса и разрушил одну из переправ. И вообще, река из спокойной превратилась в стремительный поток. Не стал надоедать полковнику своим присутствием, на доклад отправился Фитцнер. Томас вернулся уже в темноте и обозначил диспозицию.
— Вся артиллерия переправилась на правый берег. Здесь остались только трофейные пушки, которые должны прикрывать наш отход. А также на том берегу уже большая часть драгун. Остальные войска начнут переправу дальше, если стихия не разрушит понтон.
Томас уже успел переодеться, вымыться и вид имел самый бравый. Для меня до сих пор загадка, зачем использовать в полевой униформе белые цвета? Та же австрийская пехота одета в белые мундиры. Наши офицеры щеголяют лосинами такого же цвета. Хорошо, что я продавил для выборжцев мундиры и шаровары строго зелёного цвета. Надо ещё что-то делать со всякой ненужной вышивкой и вводить нормальные каски. Но это всё уже по возвращении в Россию. Менять нужно много чего. Другой вопрос согласится ли на это Павел? Для него внешний лоск и умение красиво маршировать значат гораздо больше, нежели функциональность.
С утра дождь почти закончился, но это не принесло войскам никого облегчения. Пришлось снова наводить оба разрушенных понтона. Работа шла споро, но всё равно это был потеря темпа.
—Пётр, — спрашиваю вернувшегося секретаря, — На противоположном берегу есть лес?
—Так точно! Южнее строящейся переправы деревья подходят прямо к берегу.
—Я сейчас напишу письмо полковнику. Ты передай на словах. Пусть на всякий случай срубят несколько десятков стволов и забьют сваи. К ним необходимо привязать верёвки и перекинуть их на наш берег, где вбить такие же стволы. Далее, надо сделать плоты и собрать у местных лодки. Будет что-то вроде парома, на котором можно и грузы переправлять, не только людей. Заодно это будет дополнительной переправой, на случай если понтон опять разрушится. Народу собралось много, всё это можно организовать за пару часов.
Дугин убежал с моим письмом, а я продолжал лежать и погрузился в мысли. Вот взять те же сапёрные роты. В русской армии с инженерными войсками наблюдается определённый бардак. Есть инженерная школа и целый корпус, в подчинение Инспектора артиллерии. По штату положена сапёрная рота, которая должна находиться в подчинение крупных подразделений артиллерии. Но всё как-то неорганизованно. Давно пора сформировать нормальные инженерно-строительные войска и отделить их от минёров. Не просто так Павел в этом году сформировал отдельный лейб-гвардии Пионерский полк, в составе десяти рот пионер и двух рот минёров с сапёрами. Пионеры — это и есть инженерные войска. Но пока все его преобразования не дошли до обычных войск. У нас понтонная рота, состояла из взвода сапёров, на которых и держались все работы, включая минное дело.
Пётр вернулся через час, когда я уже основательно заскучал. Особых мыслей по сложившейся ситуации у меня больше не было, а постоянно думать о проблемах русской армии занятие весьма утомительное.
—Один понтон навели, и началась переправа, — докладывает довольный секретарь, — Ваши идеи одобрили и начали вбивать сваи под паромы. Первушин буянит, требует позволить ему подниматься, но доктор Вольф разрешения не даёт. Говорит, прикажет привязать Ивана и давать ему слабительное, дабы направить все его мысли в иное русло.
После сказанного Пётр рассмеялся, в чём я его поддержал, хотя это сразу отдалось головной болью. Только порадовался, что Иван идёт на поправку. Жалко, что мы потеряли Кузьму, который давно стал моей тенью. А ведь он спас мне жизнь, закрыв своим телом от разрыва. Буквально ворвавшийся в комнату Крапачёв, не дал мне впасть в очередное уныние.
—Ваше Высочество, — выпалил прапор, как только отдышался, — Беда! С севера идут французы. Прискакал гонец от Свечина, они более не могут сдерживать врага и отступают вдоль реки. Полковник собирает всех офицеров на совещание, поручик Фитцнер послал спросить, ждать ли вас в штабе?
Ждать, а куда деваться. Кроме головной боли и небольшой тошноты меня ничего не беспокоит. До штаба здесь метров пятьсот. Пешком я пройти такое расстояние не готов, поэтому послал Петра приказать запрягать телегу.
—Мы не успеем переправить всю кавалерию. Поэтому донцам и татарам придётся переправляться вплавь, обеспечив уход пехоты, которая останется прикрывать переправу.
Сижу на совещании, пью вино и слушаю невесёлые новости. Оказывается, нам угрожает не только передовые части Шабрана, выбившие Свечина из Воленшвиля. Драгуны закрепились в Тегериге, что в трёх вёрстах от переправы и сдерживают передовые части республиканцев. Плохо, что Клейн быстро разгадал наш манёвр и уже захватил Доттикон. А это считай шесть вёрст от переправы. Для кавалерии плёвое расстояние, но наученные горьким опытом боёв за Ленцбург/Отмарзинген, французы наступают большими силами пехоты при поддержке артиллерии. Не знаю, чего стоило обозникам резервной дивизии республиканцев оперативно перебросить пушки, но они с задачей справились. Хотя вряд ли им удалось найти что-то приемлемое. Разного рода нетранспортабельный хлам или орудия, бывшие на ремонте. Но факт остаётся фактом, завтра с утра нас будет атаковать как минимум два полных полка пехоты при поддержке такого же количества кавалерии. Сколько точно войск движется с севера, неизвестно. По данным разведки, не менее полка пехоты при поддержке драгун и нескольких батарей.
Шабран вынужден растягивать свои силы, так как с правого берега он опасается атаки наших войск. До этого был бой за переправу, где французам пришлось приложить много усилий, чтобы выбить русские войска на правый берег. Далее они два раза попали в наши артиллерийские ловушки, когда идущую маршем колонну буквально в упор расстреляли картечью с противоположного берега. Этот приём я могу смело занести в свой актив. Использование складок местности и тактика засад были предложены мною сразу. Понятно, что невозможно сравнивать орудия XVIII века со скорострельными пушками или миномётами. Но заранее подготовленная засада, плюс проведённая пристрелка, да ещё картечью с двухста метров — это страшная сила. Так что и 7-ю дивизию противника мы познакомили со своей странной тактикой, заставив французских солдат нервничать, глядя на лесные массивы противоположного берега Рёйсса.
—Вы ничего не хотите добавить, Ваше Высочество? — голос фон Миллера вывел меня из размышлений.
—Надо заранее подготовить точки переправ для конницы. Пусть охотники выберут места на нашем и на противоположном берегу, где коням удобнее заходить и выходить из реки. А также надо сосредоточить всю артиллерию на противоположном берегу, чтобы она поддержала огнём отступающие отряды прикрытия. Но вы вроде об этом упомянули.
—Как ваше самочувствие?
—Не дождётесь, — отвечаю под смех присутствующих.
На крыльце меня перехватил Дугин и, не дав пообщаться с офицерами, уложил в телегу. Через некоторое время понимаю, что меня везут в другую сторону и народу вокруг повозки стало больше. Точно — остановились около реки, и я окружён егерями.