з полмира целую фуру с шанцевым инструментом. Кирки, лопаты и ломы из качественного металла в руках русского солдата творили просто чудеса.
Главная задумка была встретить наступающего противника готовыми редутами, за которые будет уходить пехота. И, конечно, основную ставку мы делали на превосходство в артиллерии. У нас стволов было больше и запасов пороха с зарядами в достатке. Наступающие французы будут вынуждены подтягивать свои пушки, а это потеря темпа.
Через час город напоминал разворошённый улей. Тысячи солдат и сотни повозок ещё подняли не слабую такую пыль. Зато на душе стало спокойнее, командование не стало чудить и серьёзно восприняло информацию, что основной удар будет на нашем направлении. Дом бургомистра быстро превратился в штаб дивизии, которой, по сути, являлась наша группировка. Местные благоразумно спрятались в окрестных лесах, благо ещё не так прохладно и можно поспать в шалашах. Хорошо, что Дурасов и Елачич не стали строить из себя Македонских и поручили командование фон Миллеру.
—Таким образом, ситуация следующая, — объясняю диспозицию собравшимся офицерам, — Ближе к обеду наши войска отступят из Ленгнау. Думаю, свежие силы должны занять подготовленные позиции и возможно контратаковать французов. Не мешает отправить часть войск в Шнайзинген. Но это только в том случае, если не будет опасности атаки с востока. Этот городок крайне важен. Так как в случае его потери мы оказываемся в окружении.
—Опасность такая есть и нет смысла рисковать. Наш фланг, итак, окружён. Французы уже в Бюлахе и наверняка блокировали дорогу из Шнайзингена. Я бы точно сосредоточил хоть какие-то резервы в Дильсдорфе и атаковал наши войска с тыла. Всё зависит от того, как сейчас проходит наступление основных сил Массены.
Полковник вкратце обрисовал нелицеприятную картину разгрома нашего корпуса. Ситуация действительно сложная, куда уж более. Генерал Марков действительно попал в плен и центр наших позиций перестал существовать. Благо, что часть сил организованно отошла в нашу сторону и сейчас блокирует подступы к Веттингену с востока. Эссен и Тучков, оборонявшие Цюрих на левом берегу Лиматта разбиты после упорного двухдневного боя. Но им удалось более или менее организованно отступить на правый берег. Там же состоялось решающее сражение за Цюрих, закончившееся очередным нашим поражением. Остатки корпуса рассеяны и несколькими группами форсировали Рейн. Как обстоят дела у фон Готце неизвестно, но явно не лучше.
—А чего Римский — Корсаков драпанул сразу на север? Можно было закрепиться в Дильсдорфе и отправить часть войск к нам. Особенно артиллерию с обозом. Не удивлюсь, если половина русских припасов с пушками досталась французам. А наш «доблестный» командующий уже сушит портки в Шаффхаузене, планируя совершить марш-бросок на Мюнхен. Или лучше сразу уйти в Прагу, там пиво хорошее и девки симпатичные.
Уже в который раз убеждаюсь в простоте нравов местных вояк. Народ радостно поржал над неудачливым командующим, который многим встал поперёк горла. Плохо, что за ошибки этого некомпетентного товарища русские люди заплатили тысячами своих жизней. А вообще, сами действия Римского-Корсакова и его генералов более похожи на панику. Он знал, что мы ещё держимся, но предпочёл бежать, бросив обоз и войска нашего фланга. Ладно, будем решать вопрос с генералом после, если выберемся из окружения.
—Надо учитывать, что республиканцы атаковали неожиданно, форсировав Лиматт. Разбив Маркова, они двумя колонами ударили по позициям Горчакова. При этом генерал Лорж мог зайти в тыл и окружить наш левый фланг. В той ситуации было сложно правильно отреагировать на сложившуюся ситуацию. Судя по тому, что нашим войскам пришлось отступить, корпус фон Готце тоже разбит. А это значит, что республиканцы могли ударить и с восточного направления, — встал на защиту командующего фон Миллер.
—Бог с ним, мы уже не сможем ничего изменить. Но я бы отправил гонца к командующему, если он не сбежал очень далеко. Есть вероятность того, что Массена не будет преследовать остатки правого фланга с фон Готце, а развернётся и обрушит все силы на наши позиции. Понятно, что солдатам после многодневного боя нужен отдых, но больше двух дней нам не дадут. Здесь расстояние меньше дневного перехода. Поэтому крайне важно, чтобы Римский-Корсаков контратаковал или постоянно беспокоил неприятеля. Нельзя давать французам сосредоточить все силы. Нас просто задавят количеством. И возвращаясь к нервным военачальникам, то нам не мешает поставить какой-то заслон у Шнайзингена. А то есть здесь некий барон, с очень тонкой душевной ориентацией. Как бы он вместо организованного отступления на подготовленные позиции, не рванул в направлении Рейна.
Начавшие смеяться венгры и австрийцы из полка Эстергази, объяснили смысл шутки непонимающим русским офицерам. Сослуживцы не любили фон Вартенслебена, подтверждая моё впечатление о бароне. Позже выяснилось, что я оказался пророком, хотя действия австрийца были предсказуемы.
Минут двадцать обсуждали диспозицию и роль каждого подразделения в предстоящем сражении. Далее офицеры разошлись по своим частям. Фон Миллер не пытался запретить мне участвовать в предстоящем сражении. Самочувствие у меня было уже более или менее в норме. А прямо сейчас бежать в атаку никто не требовал. 2-й батальон должен был появиться в Эрендингене только завтра. Вот и буду потихоньку набираться сил.
Следующее утро я провёл в ожидании новостей, находясь в штабе фон Миллера. И они последовали, изрядно расстроив присутствующих. Гонец от татар Барановского, которые встали заслоном у Шнайзингена, сообщил, что именно туда устремился излишне нервный фон Вартенслебен. В итоге пока посылали офицера из венгерского полка, дабы навести порядок, этот трус уже покинул городок и устремился к Рейну. Идиот. Неужели он думает, что Массена не контролирует пути отхода нашего фланга. Или эта сука всё понимает и просто решил сдаться?
К обеду ситуация прояснилась. Наши войска заняли позиции первой линии обороны. Впереди были только казаки с татарами в качестве разведки. Войска, противостоящие французам в Ленгнау, встали за нами в резерв. Я пока не стал тревожить вернувшихся офицеров. Уточнил, что все живы здоровы и пообщаемся чуть позже. А вот с руководством егерей поговорил более детально.
Богдан и Лесок. Выглядели уставшими, но довольными. Долгая подготовка полностью себя оправдала и показала тотальное превосходство егерей над обычными войсками. Если уж французы начали бояться моих парней за столь короткий срок, то они этого заслужили.
—Взяли в плен ещё трёх офицеров республиканцев, — рассказал Богдан, крутя в грязных руках чашку с чаем, — Все как один говорят, что нас ещё не смяли из-за опасений новой тактики. Минные ловушки, артиллерийские засады и ночные атаки заставляют французское командование нервничать. Они давно не несли таких огромных потерь, практически не вступая в боестолкновение. И мы ещё добавили жару. Под Ленгнау ребята устроили неприятелю настоящий ночной кошмар. В одну из ночей вырезали всех часовых на передней линии. У французов в лагере случился жуткий переполох, небось всю ночь не спали. И в следующую ночь они чуть не утроили караул, но мы ещё раз взяли в ножи несколько групп караула, заодно прихватили языков.
Всё-таки Богдан действительно сумасшедший. Вот нахрена было резать часовых? Ну, пуганули неприятеля, не дав ему нормально отдохнуть. Зато, с другой стороны, получили более злого и мотивированного противника. А учителя-разбойники такие же адреналиновые наркоманы и психи, как их подопечные. Жалко, что Первушин сейчас ранен и не остановил этих индейцев.
—Богдан, ты понимаешь, что вы теперь смертники и в плен вас не возьмут?
Фитцнер ответил мне недоуменным взглядом. Слово же взял Лесок.
—Никто из егерей сдаваться в плен не собирается. Ребята знают, что их ждёт и драться будут до последнего.
Блядь! Упустил я подготовку на каком-то этапе. Получились какие-то самураи со своим кодексом, весьма далёким от настроений в современной армии. Ладно, подумаем об этом позже. Главное, чтобы егеря далее не трансформировались в каких-нибудь камикадзе или ассасинов.
—Что с Филипсом и ребятами, ушедшими на юг?
Речь шла о группе, которая должна была передать письмо человеку Волкова. Нынешнему резиденту моей разведки в этом регионе. На юг же немного ранее отправились два егеря в компании местного лесника, семье которого отсыпали немало денег и переправили в Баварию. Их задача была ждать прихода Суворова и передать пакет. Ответил опять Лесок.
—За прапора не переживайте. Расстояние здесь небольшое, думаю завтра он должен вернуться. С двойкой сложнее, всё-таки очень сложный путь через местность, насыщенную неприятелем. Но это мои лучшие ученики, должны дойти до Амштега. Далее уже горы и им будет крайне сложно остаться незамеченными.
—Хорошо! Давайте отдыхайте и вымойтесь по-человечески. А то от вашего запаха даже местные тараканы разбежались.
Я тут намедни напряг мозги и вспомнил, что Суворов прорвался на равнину в районе двадцатых чисел по григорианскому календарю. То есть через два-три дня богатыри Александра Васильевича будут от нас вёрстах в семидесяти, если они уже не там. Не уверен, что он сунется в Цюрих, слишком не равны силы, но как-то скоординировать наши действия необходимо. Я намекнул об этом фон Миллеру, ссылаясь на слухи, идущие из французского лагеря. Поверил или нет, не знаю, но видно, что полковник взбодрился и даже повеселел. Есть всё такие некая магия в имени Суворова.
Французы попытались плотно обложить наши позиции на следующий день. Мы два раза контратаковали с переменным успехом. Русские войска старались в лобовые атаки не ходить и использовали преимущество подготовленных позиций с доминированием нашей артиллерии. Тем не менее через два дня нас вытеснили на вторую линию обороны.
—Как думаете, сможем ли мы удержать это рубеж, Ваше Высочество? — интересуется Эстергази.
Мы только что отбили утреннюю атаку французской пехоты, и венгр зашёл на огонёк. Судя по промокшему от пота мундиру и грязному лицу, князь за спинами своих солдат не отсиживался. Мне пока помахать шпагой не удалось, да и не позволило окружение. Даже раненый Первушин прибежал, мол, только через его труп.