А смех у Бони приятный. Лицо стало какое-то детское и приветливое. Ушла эта строгость во взгляде и складки на лбу. Прямо-таки душка, а не убийца сотен тысяч людей.
—Давайте я опишу, как вижу сложившуюся в мире ситуацию и пути её разрешения. Заодно подкину вам несколько советов из моих видений. В будущем они пойдут на благо Франции и, возможно, для России.
После кивка корсиканца я выдал сжатую информацию. Которую достаточно давно обдумывал. Более детальная раскладка у меня была в письменном виде. Передам после разговора, пусть Наполеон подумает на досуге в более спокойной обстановке.
—Основными противниками России, которые действительно мешает развитию нашей страны, многие годы выкачивая из нас людские и материальные ресурсы, являются Порта со Швецией. Для Франции такими врагами являются Австрия с Англией. Если брать мою страну, то один соперник практически нейтрализован. Первый пункт предложения заключается в том, что вы не мешаете нам добить сначала шведов, а затем разобраться с турками. Республика же в это время уничтожаете австрийцев. Далее, мы объединяем свои усилия для совместной борьбы с Англией.
Бонапарт опять задумался, но на этот раз не улыбался. Не знаю, принял ли он уже решение стать Императором, но политика такая вещь, где всякое может произойти. В данный момент корсиканец фактический глава Франции. И он должен мыслить стратегически во благо своей страны. С учётом того, что делить нашим странам пока нечего, очень надеюсь на его благоразумие. Судя по разгладившемуся лицу, оппонент принял какое-то решение.
—В России сейчас правит ваш отец, а наследником престола является Александр. Я всего лишь Консул, чего бы вы ни думали. Все рассуждения могут носить только теоретический характер. Но я готов слушать вас дальше.
Бинго! Клиент заглотил наживку и начинаются торги.
—Не пойму, к чему такие сложности? И зачем создавать все эти буферные государства?
Более тридцати минут обсуждали положение в Европе. В принципе, особых разногласий у нас не было. Наполеон только упёрся по Польше. Наверное, он думал, что для меня это принципиальный вопрос. Я, наоборот, считаю, что поляки должны получить независимость в рамках своих коронных земель. Главное — в перспективе ослабить Пруссию и уничтожить Австрию, раздробив её на несколько частей. Бонапарт же считал, что поляки имеют право на возвращённые русские земли.
—Нам нужна приграничная полоса, состоящая из нескольких стран. Понятно, что у каждой из них будут свои амбиции. Но их внешняя политика всё равно будет идти в кильватере наших стран. Бавария, Вюртемберг, Италия, Швейцария, Австрийские Нидерланды, Польша, Австрия, Саксония, Ганновер и Богемия будут вашей сферой влияния. Пруссия, Венгрия, Мораво-Силезия, Сербия, Черногория и Греция станут естественными союзниками России. Европа таким образом разделится на западную и восточную часть. Из общего списка выбивается Польша, которая станет неким выступом и клином, но мы это переживём. Северные страны будем считать нейтральными. К ним же надо отнести Голландию. Пусть она находится под вашим протекторатом, но без прямого контроля. Новой Европе необходим свободный финансовый и торговый центр. Люди, которые будут вкладывать деньги в банки, торговлю и промышленность должны быть уверены, что завтра Амстердам не оккупируют чьи-то войска. Думаю, когда обстановка более-менее прояснится, всем странам надо будет признать нейтральный статус этой страны. Даже война не может быть причиной остановки торговли и движения капиталов. Поэтому в мире должен быть такой центр. Сейчас эту роль пытается играть Англия, естественно, на своих условиях. Но для России такое положение дел неприемлемо.
—Я продолжаю со скепсисом относиться к нашим разговорам. Но зачем дробить Австрию?
—Дело не в династии Габсбургов, а наследии Священной Римской Империи. Если вы возьмёте все немецкоговорящие земли и зависимые от них территории вроде Трансильвании, Силезии, Нитрии или Краины, то это чуть ли не половина Европы. У немцев не должно быть единого государства и центра притяжения, который сможет их объединить. Просто представьте себе этот людской потенциал, который сможет опираться на такие промышленные центры, как Рейн, Силезия и Богемия.
—Сейчас это невозможно! Или опять ваши видения? — голубые глаза собеседника в который раз пытались просверлить во мне дырку.
Я молчу и улыбаюсь. Наполеон злится, но видно, что всерьёз обдумывает мои предложения. В любом случае он будет отталкиваться от своих интересов, но примерный расклад должен быть именно таким.
—Хорошо. Предположим, что я признаю необходимость создания буферной территории. Естественно, будущие границы новых и старых стран будут обсуждаться дипломатами. Почему вы предлагаете столь странную форму, называемую федерализацией?
—Зачем нашим странам конкуренты, пусть и в будущем? Римляне не просто так говорили — Разделяй и властвуй. Например, венгры захотят создания Великой Венгрии. Частично мы им уступим, но без включения в состав нового государства Хорватии, Воеводины и Славонии. Трансильвания отойдёт мадьярам исключительно при условии самоуправления. Права и свободы народов этого региона гарантирует Россия. Венгров там меньшинство и эта провинция станет постоянной головной болью для правителей из Пешта. Тоже самое надо сделать с Автсрией. Коринтия, Хорватия и Славония должны стать равноправными провинциями, как немецкие земли. Это будет касаться в том числе права говорить, учиться и принимать законы на родном славянском языке.
—И конечно эти провинции будут стремиться в объятия своего русского брата и станут центрами нестабильности в нашей зоне влияния, — сварливо отозвался корсиканец.
—Так же как Польша, но, наоборот, — возвращаю ему обвинение с улыбкой, — Не нужно строить выводов только на основании славянского родства. Я могу быть уверен только в своём народе, остальные могут предать при первой возможности. Потому и предлагаю создать Мораво-Силезию, с включением туда словенских земель Нитрии и Саксонии. Получится эдакая славянская федерация, с мощным экономическим потенциалом, но совершенно недееспособная политически. Четыре народа, говорящих на разных языках, имеющих разную культуру. Ещё полное отсутствие своей знати с большим вкраплением немцев и евреев среди городских жителей. Будет аналог магнатский Польши, но со своей спецификой. Центральная власть в такой стране никогда не будет иметь решающего значения.
—А вы, оказывается, очень циничный человек, Константин. Хорошо, я внимательно обдумаю ваши предложения. Но завоевание Россией проливов неприемлемый для Франции вариант.
Теперь уже я делаю паузу. Пригубляю вино, вздыхаю чистый лесной воздух и собираюсь с мыслями.
—Тридцать лет назад вместо того, чтобы довести до ума реформы в стране, армии и флоте французское правительство выделило какие-то немыслимые деньги на помощь османам. Те перевооружили армию и удачно проиграли нам войну, спустив ваше золото в выгребную яму. А через двадцать лет монархия Бурбонов пала сметённая собственным народом. Сейчас англичане используют карту проливов в торговле с моим отцом, разжигая внутри России нездоровую идею водружения российского флага на Соборе Святой Софии. И даже многие умные русские люди, начали бредить этой мыслью. Если нам не будут мешать, то лет через пять это вполне осуществимо. Более того, я буду всячески пытаться уничтожить Порту как единое государство в нынешних границах. Но пока этот вопрос не является главным в русской внешней политике. Объясните, какой политический интерес получает Франция, мешая нам уничтожить исторического врага? Вы же сами воюете турками и обсуждаете идею постройки канала в Индийский океан. Может, лучше вы поспособствуете нам нейтралитетом в войне с османами, а мы поможем вам со строительством канала. В любом случае без уничтожения османской власти в Египте и Палестине, о строительстве можно забыть. И без русских войск у вас ничего не получится. Поэтому пока предлагаю отложить эту тему года на три.
—А что произойдёт через три года, — Наполеон аж подался вперёд.
Всё-таки верит он во всякий мистицизм. И мне верит, чем надо воспользоваться.
—Узнаете в своё время. А пока у меня есть вопрос. Почему вы всерьёз не возьмётесь за Англию? Ведь есть очень простой способ подорвать её могущество.
Бонапарт опять отреагировал нервно, но сдержал эмоции. Какой-то он истеричный или просто пока не научился держать себя в руках. У меня-то опыта переговоров хватает. И подготовился я к встрече. А он будто не знал с кем предстоит встречаться. Я тем временем включил свой любимый режим лектора.
—Ни для кого не секрет, что основным уточником дохода Англии, кроме пиратства, является морская торговля. И огромный вклад в благополучие британцев вносит монополия на Индию. После захвата Цейлона в том регионе осталось только два португальских форпоста, которые смешно считать конкурентами. Вот и объясните мне, почему Франция, располагая колоссальными ресурсами, не мешает англичанам богатеть дальше.
—Я ещё полностью не разобрался в делах флота. Но Франция не может противостоять англичанам в открытом противостоянии на море, что вам прекрасно известно.
—Вы сами ответили на мой вопрос. Открытое противостояние. А кто просит вас посылать на убой военный флот Франции и Испании? В Европе достаточно отважных и алчных людей, которые при небольшой поддержке устроят английским коммуникациям такое, что торгаши в Сити взвоют от ужаса. Объявите британцам корсарскую войну на их торговых маршрутах. Недавно несколько десятков французских приватиров практически уничтожили морскую торговлю США. Есть у вас один отважный молодой капитан по фамилии Сюркуф. Он сейчас практически в одиночку воюет с английским флотом. При этом очень эффективно воюет. Один человек стал угрозой для кораблей в целом Индийском океане. Что мешает поддержать его людьми и припасами. Ему даже кораблей не надо, но их сам захватит. Пусть таких капитанов станет десять или двадцать. Это вполне осуществимо.
—Где же мы возьмём вас столько моряков? Франция после революции лишилась множества офицеров, ушедших из флота.