В итоге достигнув Крезира, мы повернули на восток к Вишау. Разведка уже доложила, что именно туда начала стягиваться наша армия, да и противник уже на подходе. По идее у нас всего два дня. Пока штаб изучал данные и прикидывал диспозицию, я решил помочь со своей стороны. Несмотря на возмущения пейзан, по пути мы реквизировали достаточно большое количество телег и коней. Расплачиваться я опять не собирался, раздавая расписки от имени моего старого друга Франца. Надеюсь, его наконец хватит удар. Это не особо отразилось на нашей скорости, но зато повлияло на комфорт солдат. Лучше медленнее ехать, чем быстрее идти. Нет, были часть местных, кто за деньги согласился выполнить роль извозчиков. Их и не обидят, но ещё неплохо заплатят. А вот более боязливые или глупые, скорее всего, имущество потеряют. И мы не отнимали последнее у откровенной бедноты, те как раз соглашались прокатить нас по живописным окрестностям Моравии. А вот разного рода помещиков, купцов и хозяев постоялых дворов слегка потрясли на предмет поделиться, чем смогут. Но была у меня ещё одна мысль.
—Богдан, — смотрю в глаза командиру егерей, — Противник не должен узнать о нашем манёвре.
—Сделаем, — отвечает этот псих, оскалившись в своей безумной улыбке.
Провожаю взглядом ускакавшего егеря и понимаю, что он выполнит приказ. И за ценой точно не постоит. Я поставил задачу, чтобы французы не узнали о нашем манёвре. Уж очень мне хочется удивить одного корсиканского товарища. А это значит, что в сорока вёрстах впереди будут вырезаны все французские разъезды и прочие фуражиры. Надеюсь, местных мой башибузук не тронет. Хотя он может. Люди-то не совсем дураки. Должны понимать, что раз рядом двигается такое количество войск, то лучше не отсвечивать
—Что за шум и почему форма противника зелёного цвета? — произнёс Наполеон, передав подзорную трубу адъютанту, — И этот странный флаг, с излишним количеством корон. А по центру вообще какие-то чёрномундирники под пиратским стягом. Напоминает дешёвое шапито или сумасшедший дом. Что происходит, Дюма[5]? Почему мой начальник штаба смотрит на происходящее, будто в первый раз на войне? Какого чёрта нам во фланг ударили новые части? Вы же докладывали, что русские практически использовали все резервы. Откуда у них везлось столько дополнительной артиллерии? А они не перестают разворачивать новые части. Я уже ввёл в бой Мюрата и русские начали пятиться, а скоро вообще побегут. И вдруг такой сюрприз.
—Это лучшие солдаты в мире, сир. Гвардия Константина, которая состоит из фанатиков, лично преданных Безумцу, — нарушил всеобщее молчание Рапп, — Чёрная форма и пиратский череп на флаге, их особая гордость. И ещё на полотне написано — «Победа или смерть». Это штандарт самого принца. Но не это самое плохое. Их не так много, от силы рота.
—Я как раз и не наблюдаю ничего хорошего. Практически выигранная битва катится к чёрту. Где мне взять столько резервов кроме ворчунов и гренадеров Удино[6]? — склочно произнёс Император Франции
Наполеон на некоторое время задумался, ещё раз потянулся к трубе и замолчал. Свита внимала своему лидеру, прекрасно понимая, что именно сейчас будет отдан очередной гениальный приказ. Грохот артиллерии, запах гари, барабанный гром будто отошли на второй план. Приняв решение, Бонапарт перевёл взгляд на своего верного генерал-адъютанта.
—Так что ты там хотел сказать?
—Зелёные — это выборгская пехотная дивизия, у них флаг с четырьмя коронами. По данным разведки, она считается лучшей в русской армии. Они сметут поляков, даже не заметив, — ответил Рапп, проигнорировав гневный выдох Домбровского.
—Прошу вас разрешить отбыть в расположение легионеров, сир. Мы не выдвинули ещё один польский полк под командованием Володкевича. Я хотел бы пойти в бой вместе с ними, — произнёс тот, глядя в глаза Императора.
Посмотрев вслед поляку и его свите, Наполеон резко обернулся к Раппу. И его лицо вмиг перестало быть задумчивым и расслабленным. Бледная маска, которая едва сдерживала готовый выплеснуться гнев могола напугать любого. Особенно того, кто хорошо знал французского владыку.
—Жан, даже моё терпение имеет предел, — прошипел Наполеон, — Лучшие солдаты ещё не приняли участие в сегодняшней битве и пока стоят за нашей спиной.
—Разрешите возглавить атаку вашей гвардии, мой Император, — воскликнул красный как рак генерал-адъютант?
Наполеон отрицательно мотнул головой и демонстративно отвернулся. Через некоторое время свита услышала приказ.
—Бессьер[7], покажите этим варварам, кто теперь правит на полях сражений мира.
Командующий гвардией молча кивнул и быстро удалился.
Как долго я этого ждал. Вот у вас есть детская мечта? У меня да. А сигару забыл. Но ничего, фон Рентелень как раз рядом.
—Но вы же не курите, — недоумённо отвечает подполковник, передавая мне испанский дефицит
—В прошлой жизни я совершал и не такое, — отвечаю изумлённым офицерам.
—Вы не должны идти в атаку, — кричит мне в лицо разъярённый фон Миллер, — Это форменная глупость. Ваша жизнь слишком ценны для армии и страны, чтобы погибнуть от пули или штыка какого-нибудь Франсуа. Никто в вашей храбрости не сомневается. А вот глупости в этом желании хватает.
—Я не для того девять лет служил с этими людьми, чтобы в самый важный момент прятаться за их спинами. Вы же будете вместе со своей дивизией, я тоже имею к ней отношение. Так что не спорьте, у вас и так достаточно дел.
Рядом со мной тут же встали егеря, разбавив монолит из зелёных мундиров. Зря, микроскопами гвозди не забивают, но они меня не бросят. Хорошо, что Богдан и весомая часть ребят получила задание, отправившись его выполнять. Я проверил, как выходят из ножен сабля и кинжал, подаренный мне шемхалом. В рукопашной весьма удобная вещь.
—Барабанщики, заряжай!
Я монархист от мозга до костей. Терпеть не могу всякую революционную и прочую краснопузую погань. Посему — вперёд! Не придумали ещё в мире противоядия против штыкового удара русской пехоты. Давили мы вас, и далее давить будем!
Именно так я пошёл на врагов во главе своих парней.
https://www.youtube.com/watch?v=0lSirqEwAP4
[1] Георгий Петрович Карагеоргий (1762–1817) — руководитель Первого сербского восстания против Османской империи, основатель династии Карагеоргиевичей.
[2] Граф Александр Фёдорович Ланжерон (1763–1831) — французский эмигрант, русский военачальник эпохи Наполеоновских войн, генерал-губернатор Новороссии и Бессарабии с 1815 по 1822 годы. Его именем названа часть города Одессы. Способствовал развитию г. Одессы.
[3] Барон Андрей Павлович Засс (1753–1815) — генерал-лейтенант, георгиевский кавалер.
[4] Яков Петрович Кульнев (1763–1812) — русский полководец, герой Отечественной войны 1812 года. Гусар. Генерал-майор. Участник более пятидесяти сражений. Кавалер ордена Святого Георгия III степени и Золотого оружия «За храбрость». В 1812 году командовал авангардом 1-го отдельного пехотного корпуса. Первым из русских генералов Отечественной войны 1812 года пал в бою.
[5] Гийом-Матьё Дюма (1753–1837) — французский потомственный дворянин, сын казначея из Монпелье. 1 февраля 1805 года произведён в чин дивизионного генерала; с 14 февраля 1810 года — граф Империи.
[6] Николя Шарль Удино (1767–1847) — французский военный деятель, маршал Империи (1809 год), граф (1808 год), затем 1-й герцог Реджо (1810 год), пэр (1815 год), участник революционных и наполеоновских войн. Имя маршала выбито на Триумфальной арке в Париже.
[7] Жан-Батист Бессьер (1768–1813) — один из Маршалов Империи при Наполеоне I (с 19 мая 1804 года), командующий конной гвардией Наполеона, герцог Истрийский (28 мая 1809 года). Его младший брат, Бертран, дослужился до звания генерала.
Глава 6
Апрель-май 1806 года.
—Нравится? — стараюсь сдерживаться, но получается с трудом.
—Как подобное может понравиться? — отвечает собеседник, сморщив лицо.
После его позорного бегства с поля брани, язык не поворачивается назвать этого господина братом. Хотя в душе нет к нему какой-то особой ненависти, наоборот, больше жалости. Наверняка это отголоски эмоций прежнего Константина.
—Восемнадцать тысяч, а может, больше. Это только солдат и унтеров. Мы положили здесь цвет русской армии. Про раненных я даже не говорю. Только выборжцев погибло более тысячи. Восемь офицеров, которых я считал друзьями. Фон Миллер ранен и неизвестно сможет ли оправиться. Герман Фитцнер мёртв, как и Степан Крапачёв. А ты сбежал, бросив свои войска. Штаны хоть отстирал или запасные надел?
—Не смей разговаривать со мной в подобном тоне? — аж взвился Александр, — И не надо бравировать тем, что ты вёл войска в атаку. Я послушался своей охраны, что лично моё императорское дело.
—Твоё дело править страной, а не толкать её в бессмысленную бойню. Но и я виноват, полез в атаку, надо было подумать о последствиях.
Разговаривали мы на холме, с которого открывалась картина, но поле боя. За два дня его ещё не очистили от трупов. Зрелище и запашок не самые приятные. Множество дымов погасил утренний дождик, а то картина была бы ещё ужаснее. Похоронные команды трудились в поте лица, временное перемирие позволяло хотя бы не бросить своих погибших товарищей. Я принципиально настоял, чтобы разного рода мародёры и прочая сволочь, навроде окрестных крестьян не появлялись рядом с телами русских солдат. Мы их соберём и похороним сами, до французских трупов мне нет никакого дела.
Как и в моей реальности этот аника-воин сбежал прямо во время битвы. Армия же билась до конца и вынуждена была откатиться на север. Каменский фактически опрокинул правый фланг французов, но при этом их левый добился не меньшего прогресса. В центре была жуткая рубка, но неприятель начал теснить нас и там. Будем считать, что это ничья. Хотя понятно, что Наполеон считает иначе.
Нам повезло, что местность здесь холмистая с множеством лесов и фланговые обходы с прочими манёврами весьма затруднительны. Плохо, что действия Южной армии не были согласованы с основной. У Кутузова были свои мысли, Каменский думал иначе. Здесь