Мраморный дворец решил не трогать. Оставил половину за семьёй, в другой всё также расположилась школа, художественная академия Маши и курсы для управляющих. Мне не жалко, зато сохраняется память о деятельности супруги. Чистых финансовых активов вышло под четыре миллиона. Это когда она успела столько заработать? В основном это были проекты с Астафьевыми, поэтому лезть не стал. Оставил старого управляющего, пусть контролирует и зарабатывает.
По собственно деньгам и драгоценностям вообще не было проблем. У моей немки здесь был порядок и учёт. Возник вопрос, чего делать с усадьбой в Богородицке под управлением Болотова. Вроде как первый в России ландшафтный парк и ещё чего там напридумывал наш учёный. Проект тоже скинул на Юлю и забыл. Зная её настырность, то там тоже должно быть много сюрпризов. Плюс личность управляющего, который продолжает вести весьма активную научную и общественную работу. Решено, обратно проеду через Тульскую губернию. Смысла сбрасывать такой актив не вижу.
Наконец пришло время серьёзного разговора с семьёй. Так как все мои помыслы сейчас на Балканах и предстоящей войне, то я предложил брату черногорский проект. С Патриархом Петром мы в регулярной переписке. Обсудили формат создания будущего королевства, его границы и помощь со стороны России. Я уже начал помогать горцам грамотными людьми и управленцами. В свою очередь, владыка определился с наследником. Нашёл племянника из рода Негошей по имени Лазарь. Надо укрепить наши притязания на важную опорную точку, которая должна была включить в себя Черногорию, Северную Албанию и весомую часть Южной Боснии с побережьем до Дубровника. Брак будущего короля и русской царевны вполне вписывался в эти амбициозные планы. Сербам, кстати, решено было отдать оставшуюся часть Боснии, побережье до Сплита, поделить с венграми Воеводу и, конечно, Косово. Но о них я думал меньше всего. Слишком беспокойные и ненадёжные.
И тут коса нашла на камень. В географию будущих государств Александр не вникал. Был у него пунктик по Греции и Константинополю, но без особого фанатизма. А вот по сестрёнке упёрся как баран.
Смотрю на удивлённую Лизу, и выслушиваю очередной гневно-истерический монолог Императора. Его супруга прагматик и прекрасно понимает, что принцесса такой же товар в политике, как кровь солдат или банальное золото. Но у нашего полководца взыграли родственные чувства.
—И что подумает о твоём безумном плане наша матушка? — выложил очередной аргумент выдохнувшийся оратор.
—Мне это не интересно! Даже плевать, — решил не скрывать своих эмоций.
Александр же стал напоминать рыбу, выброшенную на берег. На фоне его специфической внешности, попытки вздохнуть и успокоиться смотрелись смешно. Я же продолжил.
—В своё время у нашего отца умерла родами первая жена. Бабушка подыскала новую партию и родились мы. Это жизнь и нормальная практика в монарших семьях. Род должен быть продолжен. Никто не спрашивал тогдашнюю принцессу Вюртембергскую хочет она ехать в Россию или нет. Её просто обручили и выдали за русского наследника. Это политика, сложившаяся веками. В данный момент есть историческая необходимость создать новое государство, которое на долгие годы или века, станет форпостом нашей державы в Адриатике и Балканах. Брак с нашей семьёй придаст династии Негошей легитимность в Европе и укрепит влияние. Они православные, ориентированные на Россию союзники. Для простого народа это будет неким сакральным действием. Со всех сторон сплошные плюсы.
—Это моя любимая сестрёнка Анна, и я против. Не позволю отдать её каким-то варварам. Подберём ей хорошую партию из достойной европейской фамилии.
А вот здесь мне не удалось сдержаться. Терпеть не могу это лицемерие. Резкий рывок и я прижимаю испуганного братца к стене. Смотрю в эти трусливые глазки, перекошенное лицо, которое очень хочется ударить.
—Где ты был, когда умирала наша сестра Александра, тоже твоя любимица? Ты знаешь, что чёртовы австрияки бросили её больную после смерти в чулан[1]. Сначала затравили всей сранной Веной, а потом отнеслись хуже, чем к собаке. Была ли с твоей стороны нота протеста и осуждения? Мы выслали посла и изменили политику в отношении Габсбургов? Если бы не моё письмо к Францу, то Сашу и зарыли бы в какой-нибудь дыре. И после этого ты мне рассказываешь про европейскую партию?
Брезгливо отталкиваю рыхлое тело, которое падает в кресло. В какую же мерзость превратился этот человек за пару лет. Вместо того чтобы прогрессировать и работать, он явно начал упиваться собственной властью. Есть пара проектов, которые он ведёт. Ещё и не мешает Гарденбергу, уже хлеб. И это Император земли русской!
—Но мама, — попытался возразить братец под откровенно презрительную усмешку жены, ненавидевшую свекровь.
—Заткнётся. Если будет много говорить, то ей придётся отправиться по святым местам. Навсегда! Так и передай.
Причиной моего бешенства были отнюдь не прошлые австрийские подлости. Просто наслоилось. И за черногорский проект я особо не переживал. Швеция, к войне с которой я отнёсся без должного внимания, стала квинтэссенцией столь бурной реакции.
—Что вообще происходит в Финляндии? Почему русские войска топчутся на месте? И как ты это допустил?
—Но мы недавно взяли Гельсингфорс. А во всём виноваты проклятые англичане, — воскликнул братец явной обидой.
—За год основная армия продвинулась на триста вёрст и еле взяла какой-то мелкий городок. Да, Багратион уже у Таммерфоса. Но шведы контролируют всё восточное побережье. По твоим словам, в это время на Стокгольмском замке должен был поднят русский стяг.
Императора опять перекосило. Думал, что он сейчас заплачет. Мерзкое зрелище. Ещё более неприятен был его ответ.
—Это ты же у нас счастливчик без страха упрёка! У тебя всё получается на войне и политике! Но иногда бывают непреодолимые обстоятельства. Тебе этого не понять.
Приплыли. Он бы ещё на свою жизнь пожаловался. Сам начал этот безумную кампанию, потом сбежал. Ещё умудрился переругаться с генералами и вмешался в новый план Генштаба. А сейчас вполне себе неплохо проводит время в столице.
—Сейчас моя канцелярия составит приказ о назначении меня командующим Северной армией с дополнительным кругом полномочий, будет там ещё несколько интересных пунктов. Через час пришлю секретаря для визирования, Вашим Величеством столь важного документа. Если ты сам не можешь сделать дело, то назначь ответственного. Или просто не мешай. Честь имею, — киваю в сторону Лизы перед уходом.
—Богдан, — обращаюсь к зашедшему в мой кабинет майору, — Егеря полностью готовы?
Парни излишне бурно отреагировали на убийство Юли. И в столицу меня сопровождал весь личный состав, кроме тех, кто сейчас занимался европейскими делами и готовит пополнение. Это полноценный батальон, примерно четыреста человек. Сила немереная.
—Амуниция, транспорт, оружие, лёгкая артиллерия, еда на три недели у нас всегда с собой. Люди готовы, вам ли не знать, — недоумённо ответил немец.
—Скоро выступаем в Финляндию. Завтра получишь предписание и навестишь столичных интендантов. Ни в чём себе не отказывай. Заодно ракет у Данилова в Сестрорецке захвати. И ещё. Пошли гонца к Резвою в Новгород. Пусть выделит мне две — три роты ветеранов, где побольше сержантов. Придётся им немого повоевать, так получилось. Обеспечение для выборжцев также месяца на три — четыре. В столице ошиваются какие-то казачки, которые никак не могут отправиться на войну. Пусть завтра зайдёт их полковник. Ступай.
Получив столь радостную весть, счастливый Богдан буквально ускакал выполнять приказы. Я же отправил гонца к руководству Генштаба и через час выдвинулся в Михайловский, где запланировал встречу. Надо ещё потревожить ведомство Мясоедова, нужны мне грамотные ревизоры. Ещё, пожалуй, пару грамотных чиновников запрошу из молодого пополнения. Чую, что в гражданских делах сейчас не меньший бардак.
—Я не политик, — даже не думал оправдываться глава Генштаба Розенберг, — Я сразу сказал Его Величеству, что план кампании авантюрен и не подготовлен. К сожалению, мои аргументы игнорировали. Во главе войск стали иные люди. Я пытался изменить направления основных ударов после весеннего провала, но опять не был услышан.
Сдал Андрей Григорьевич. Боевой генерал и соратник Суворова, привыкший первым бросаться на неприятеля, не выдержал столичных игр. Ещё и прежний глава Ребиндер, умер прямо перед войной. А тот был более дипломатически подкован и умел продавить свои решения.
—Надеюсь, что впредь не услышу таких слов от столь заслуженного генерала, — сухо отвечаю покрасневшему полководцу, — Именно вы определяете планы действий русской армии. У нас это в новом уставе написано. А его без особых причин не может изменить даже Император. Что вообще происходит? Какова из основных причин медленного продвижения войск.
—Активная и грамотная оборона противника, — начал перечислять успокоившийся собеседник, — Разлад в командовании нашей армии, вызванный интригами окружения Императора. Плохая подготовка командования и ошибки в комплектовании осадной артиллерии. И проблемы с обеспечением. Есть доказательства больших злоупотреблений интендантов и поставщиков. Ещё и враг воюет фактически всем своим населением. Это поистине партизанская война. Шведы же спокойно подвозят подкрепления и припасы по морю, так как наша эскадра разбита.
Обычная зимняя дорога. Без особых намёков на войну. Это на нашей территории. А вот после Ловийсы сразу начались странности. Измученный караул на заставе. Какие-то странные взгляды местных, более похожие на презрение. Надо сказать, что наш сводный отряд двигался быстро. Егеря организовывали прикрытие и разведку вёрст на тридцать вперёд, с большим фланговым охватом. И сразу появился результат.
—С чем пожаловал, Богдан? — спрашиваю немца, не отрываясь от поедания каши.
Больших привалов у нас почти не было. Народ ехал на санях и возках. Пищу готовили походные кухни, вызывающие искреннюю зависть казаков. Сейчас по дорогам Финляндии перемещалась самая мобильная и организованная войсковая группировка в мире.