Глава 18
Ноябрь — декабрь 1807 года Гельсингфорс, Швеция.
—Каковы реальные нестроевые потери? — обращаюсь к ревизорам.
—Трудно сказать, так как нет данных из действующий армии. Если брать ситуацию в Гельсингфорсе, то более трети. Умерших ещё не посчитали, но мы работаем.
Жуть. Столько лет и опять двадцать пять.
Сегодня решил провести расширенное заседание своего регионального кабинета. Местом ставки выбрали Свеаборг, который просто легче защищать. Основная армия растянулась от Гельсингфорса на пути к Або. Вернее, им дотуда ещё долго добираться. Войска больше засели по зимним квартирам к западу от города. Я же навожу здесь свои порядки. Буксгевден попытался попасть ко мне на приём со своей свитой, но был просто развёрнут егерями. Пусть немного промаринуется. Между тем расположения частей уже достигли мои ревизоры и проверяющие. Были даже какие-то инциденты. Но чиновников защищают егеря. Армию и гражданских сейчас хорошенько перетряхивают.
Город разбит на сектора. Проводится тщательная фиксация нужных заложников, имущества и активов. Все приличные здания отданы под госпитали и казармы. Простые горожане перемещены в аналог гетто. Богатеи и знатные люди хорошо охраняются в специальном районе. Много не вешали. Для проформы отправили на то свет около двухста человек из слишком рьяных шведских патриотов. Финнов просто не считали. Скот этого недостоин.
Начала уже действовать программа переселения крестьян. Чего пропадать биологическому материалу? Тем более что в Сибири до сих пор наблюдается большое гендерное неравенство. А среди потенциальных колонистов более двух третей женщины. Да и детей хватает, что неплохо. Перекрестим в православие и вперёд. Золотым человеком оказался Ефимов. Быстро организовал фильтрацию людей, кого надо упокоил — не тащить же откровенно непокорных, стариков и калек через всю страну. Рационализм чистой воды. При помощи моих ресурсов уже решили вопрос транспортировки. Ещё и Гельсингфорс сейчас частично на нём. Здесь надо оставить часть людей для наблюдения за постройками. Далее предстоит заняться заселением города. Очень много людей здесь не нужно. Но лучшие окрестные земли и часть города кончено сохранятся. Думаю, назначить его главой проекта после победы. Новых жителей будем формировать из православных карел и прочих чухонцев. Последних будем покупать, крестить и переселять. Пусть хоть немного развивают здешнее земледелие.
А пока погружаюсь в реалии, привёдшие к конфузу, и просто отказываюсь верить. Вся дичь, присущая худшим образцам русской военной и административной машины вдруг всплыла на поверхность. Ругань командующих трёх группировок, которые умудрились начать воевать самостоятельно. Совершенно идиотские тактически решения, навроде демонстративного штурма хорошо укреплённых позиций, положивших сотни отличных солдат. Отвратительная работа артиллеристов. Интенданты с поставщиками ничего не стеснялись и воровали в открытую. Многочисленные нарушения дисциплины со стороны офицеров, обилие дуэлей и прочих дисциплинарных преступлений. Но самое жуткое — это состояние простых воинов. Недоедание, отсутствие тёплого обмундирования, ужасные условия зимних квартир. И как следствие — массовые заболевания и эпидемии. Госпиталя просто не справляются с количеством больных. Военные медики единственные проявили себя с положительной стороны. За что им честь и хвала.
Это на каких же соплях держались все мои убеждения, что удалось качественно изменить ситуацию в армии? Этот факт вгонял меня в ярость не меньше, чем ощущение того, что рядом умирает очередной немощный солдат. Русский солдат, доведённый до смерти собственным командованием.
Деньги, время, многочисленные статьи, организация училищ нового образца, переаттестация всё куда-то исчезло. Вернее, один товарищ всё грамотно развалил, утвердив подчинённых ещё и в безнаказанности. Это наслаивалось на упёртость и грамотную оборону шведов. В русской армии всегда хватало бардака и бездарей, которые предпочитали решать вопросы, заваливая поля сражений телами солдат. Но были и личности. Куда всё подевалось за год? Может это такой двусмысленный ответ лично мне со стороны офицерского корпуса? Мол хватит этому выскочке строить из себя небожителя. Если да, то они пожалеют. Глупой гибели русского солдата я никому и никогда не прощу. И уж тем более по злому умыслу.
Встречу с командованием я провёл через неделю, когда была собрана фактически вся информация. В скудно обставленном зале расположились моё кресло и стол, за которым сидели шесть секретарей с ревизорами, заваленные бумагами. Вдоль стен стояли егеря в полном боевом обвесе. Буксгевден с генералами и прочими полковниками мялись с противоположной стороны стены. За ними тоже стояли ребята Богдана, добавляя золотопогонным павлинам изрядного напряжения. Кто такие башибузуки знают все. А ещё до многих дошли странные слухи о новом штрафном батальоне и его жутких внутренних порядках.
—Почему вы игнорировали новый план Генштаба, который был разработан после первого неудачного штурма, — смотрю в водянистые глазки лифляндца.
—Но позвольте! Ведь был приказ Его Величества о продолжение дальнейших атак на город, — возмущённо ответил, пока ещё генерал от инфантерии.
—Согласно нового закону, командующий обязан действовать в рамках плана, согласованного с Генштабом. Вы не паркетная придворная сволочь, дабы лебезить даже перед Императором. Боевой генерал с десятками битв за спиной, просто обязан отстаивать своё мнение. Потому что именно вам придётся отвечать за итоги кампании. Или вы думаете, что с вас не спросят?
А ведь они действительно безнаказанные. Все эти генералы-полководцы из аристократии. Можно проигрывать сражения, нести чудовищные потери, присваивать огромные суммы. В лучшем случае их ждёт отставка при немалой пенсии. Я даже забыл, когда люди такого уровня попадали в полную опалу с последующим заключением. Это над Суворовым можно было издеваться, как это не дико сейчас звучит.
Генерал это понимал и соответствующе реагировал. Не было в его глазах раскаяния или каких-то переживаний. Он был в своём праве.
—Как так получилось, что армия столкнулась с проблемой снабжения. До армейских магазинов не более трёхста вёрст. Ваш штаб, кстати, ещё не предоставил мне все данные по потерям, боевым и строевым.
Опять этот скрываемый спесивый взгляд. Мол тебе то чего? Мы же взяли город. В будущем году додавим шведа. А снабжение — часть войны. Может этот странный цесаревич ещё и о солдатских смертях беспокоится?
—Недосмотр интендантов. Я, в свою очередь, прошу вас освободить арестованных квартирмейстеров, — генерал употребил старое выражение, — По надуманным причинам в заключении находятся такие заслуженные люди. И вообще, офицеры недовольны. Все эти излишне резкие решения по незначительным проступкам в их сторону. Лишать звания и брить в солдаты представителей аристократии недопустимо. Что о нас скажут в Европе?
Лёгкий кивок головы и генерал с частью его свиты лежит на полу с заломленными руками. Какой-то рьяный полковник попытался сопротивляться и сейчас издавал жуткие стоны, получив перелом. И здесь я понял, что немецкого словоблуда проняло. В его глазах начала плескаться ненависть с хорошим намёком на страх. Он не дурак и прекрасно понимает, что я лью кровушку как водицу. И про вину свою он тоже знает, как бы ни пытался отстоять мнимую независимость. Будто русские законы и новый армейский указ на него не распространяются.
Буксгевден, попытался что-то произнести, но тут же получил жёсткий удар в затылок, ударился лицом о пол и заткнулся. Из толстого носа генерала прыснула кровь. Я осуждающе посмотрел на излишне ретивого егеря. Довольный подлец оскалился и сделал недоумённое выражение лица. Какой актёр пропадает.
А ларчик с арестом бывшего командующего открывался просто. Фёдор Фёдорович был замазан. Из жадности, или решил заработать себе неплохую пенсию. Но боевой генерал откровенно воровал при помощи интендантов, воспользовавшись общим бардаком этой неудачной кампании. Окружение полководца от него не отставало. А солдаты гибли от голода и холода буквально сотнями. Убыль младших офицеров тоже была огромная.
—Карл Карлович, — обращаюсь к приунывшему Кноррингу, — Принимайте армию.
Пожилой немец на миг встрепенулся. Тоже один из участников провала. Хотя ему хватило ума не лезть в интриги, и главное — не было доказательств воровства со стороны его штаба. Толку было тоже мало. В боевых действиях он себя не проявил, но умудрился неплохо сохранить личный состав. Вот его хозяйственные навыки мне были и нужны. Выдюжит — значит, получит прощение и почётную отставку. Сейчас речь идёт не о чинах и наградах. Им бы сохранить свободу.
—Начинаете формировать наиболее боеспособные части, которые не пострадали от болезней, — сухим тоном доношу приказ до генерала и его людей, — Нужно создать сводные полки, так как люди измучены. Используйте кадровый резерв выборжцев там, где есть большая убыль офицеров. Сейчас в расположение армии движется большой обоз с продовольствием и амуницией. Обеспечьте раздачу людям всего необходимого. Генштаб с Медицинской академией выделили дополнительное количество врачей и медикаментов. Обеспечить создание дополнительных госпиталей и перевоз туда больных с ранеными.
Делаю небольшую паузу на питьё. Спокойно пью вино и смотрю в узкое окошко, собираясь с мыслями.
—Через две недели полки должны быть сформированы. Необходимо организовать несколько лагерей для подготовки, где проводить учение и боевое слаживание. Артиллеристов это тоже касается. Под защитой егерей и казаков, штрафники начнут прокладку зимних путей, строительство магазинов и складов с дровами. Их задача в ближайшие три недели проторить дороги к окрестностям Або. Это всего сто вёрст, но надо учитывать холода и сложную местность. Да и шведы наверняка будут сопротивляться. Для нейтрализации противника будем использовать глубинные рейды выборжцев и казаков. Они это делать умеют.