олдат вообще плевать.
Они действительно не понимают, что речь идёт о жизнях. Даже элементарно неспособны додуматься, что казна тратит на обеспечение и подготовку личного состава колоссальные суммы. Плевать, они же выше мыслей о презренном металле. Заботиться о солдате? Это ведь скот в человеческом обличье и бабы ещё нарожают. Учится и самосовершенствоваться? Так они сами всё знают. Понятно, что этот касается не всех. Но общие настроения примерно совпадают.
И вот сейчас сотни глаз следят и понимают, что пришли иные времена. Больше нет неприкасаемых и за свои преступления надо оплатить. Болтающийся в петле, раскачиваемый морозным финским ветром, генерал от инфантерии является прямым доказательством перемен.
А ещё я вру сам себе. Мне пришлось выпустить своего кровавого зверя. Этот симбиоз попаданца и реципиента-безумца, слившийся в одного человека. Я жаждал крови и её добился. Теперь же, удовлетворив это нетерпение, глядя на казнимых, я оказался в замешательстве.
Ведь так легко податься нынешнему позыву и начать решать все вопросы террором. Тогда чем я стану отличаться от ненавидимых мною жидобольшевиков и цепных шавок кровавого грузина? Это очень простой путь. Уподобиться небожителю и дать себе право убивать только потому, что ты наверху. Щепки летят? Рабочий момент? Мол невозможны великие свершения без жертв? Не знаю, насколько на мои действия повлияло покушение и смерть Юли. Но, скорее всего, здесь комплекс причин. Я просто устал биться головой о стену, пытаясь привести нормы социума хоть к какому-то порядку. Ведь финская кампания показала, что перемены под угрозой. А я уже размечтался, что они необратимы. Наивный мечтатель.
После хорошего глотка вина, затягиваюсь сигарой и продолжаю думать. В камине потрескивает целое бревно, уютный плед и кресло. Прямо мыслитель за раздумьем. Если не знать, сколько людей я убил за последний месяц. Муки совести у меня отсутствуют. Я действительно думаю, как бы не скатиться в постоянную кровавую вакханалию, при помощи которой диктаторы решали свои проблемы. Очень легко пойти по этому пути с неочевидным итогом. Потому что легче держать людей в страхе и убивать, чем собственным примером показывать, как надо работать.
Думаю, что надо дать обществу ещё один шанс. Ну не для казней же я здесь оказался. Работал десять лет над глобальными изменениями социума и общественного сознания, значит, придётся продолжить. Врагов я и далее буду давить как клопов. Только теперь придётся задумываться о последствиях. Сегодняшняя казнь, как и предыдущие громкие процессы просто обязаны вызвать обратную реакцию в обществе. Пусть они боятся, возмущаются и негодуют.
Главное — умные люди должны понять, что казни были реакцией на преступления, а не мои заскоки. Очень хотелось бы, что так произойдёт. Другого варианта просто не вижу. Уж слишком сильным должен быть шок от осознания того, что более нет неприкасаемых и придётся платить за всё. Освещу все эти вопросы ещё в прессе. Думаю, будет интересная дискуссия.
А если не поймут? Ответ для меня неочевиден. Не хочу примерять на себя лавры кровавого грузинского палача. Просто, потому что эта тварь с радостью уничтожала русский народ, который я пытаюсь защищать. И заигрывать с аристократий нельзя. Нам ещё проводить закон об отмене крепости. Реакция помещиков на который, прогнозируема и отрицательна.
В итоге — общественный тупик.
Глава 19
Глава-19
Январь-февраль 1808 года Або, Швеция. Санкт-Петербург, Богородск Российская Империя.
—Но это немыслимая сумма и унизительно само предложение, — шведский премьер Фредрик-Вильхельм фон Эренхайм сделал последнюю попытку изменить условия, уже согласованного мирного договора.
Або пал как-то буднично. Русская армия просто медленно и неотвратимо, сметая все преграды, подошла к городу. Организация движения и согласованность были просто на запредельном уровне, если учитывать природные условия. Для того я гонял месяц сборные полки и снабженцев. Солдаты были сыты, тепло одеты, передвигались больше на санях. Отдых с ночлегом предоставляли уже готовые лагеря и деревни. Артиллерия двигалась по своему графику. Интенданты вообще творили чудеса.
Авангардом наступления выступили егеря-диверсанты, казаки и специально подготовленный полк прорыва, максимально насыщенный лёгкими и мобильными пушками. Шведы знали о наступлении, но не смогли ничего противопоставить. Большая часть их войск встала на зимние квартиры перед самим городом, или была разбросана по провинции. Или они просто выдохлись после штурма Гельсингфорса. Но мне это неинтересно.
Хватило трёх дней непрерывных бомбардировок, чтобы Клингпор[1] запросил переговоры. Были вылазки шведских войск. Даже попытка генерального сражения, но русская армия просто образцово провела её в обороне, расстреливая наступающих. Лишние жертвы я не потерплю, о чём был ознакомлен Кнорринг. Вот таким странным методом, мы просто перемололи неподготовленные войска противника. Хорошим стимулом для вражеского командования стал ракетный обстрел. Игрушки Данилова нового поколения — это мощь! А какой был нанесён чудовищный эмоциональный удар, особенно по мирным жителям.
Вот сейчас я торгуюсь за головы этих самых нонкомбатантов. Шведы просто не могут понять, что им придётся платить за выкуп пленных. Ещё и сумма в пять золотых рублей за каждую голову весьма кусается. Я же давно заказал в стокгольмской прессе цикл статей о ситуации, мы тогда были ещё на подходе. Думаю, шум сейчас стоит немалый. Выкупить своих или фактически отдать их в рабство. А ведь среди заложников хватает представителей знатных и богатых фамилий.
Мне же надо бюджет наполнять. Основная сумма компенсации не столь велика, пока же захвачена только Финляндия. Ну, перейдём мы залив и вторгнемся в коронные шведские земли. А дальше что? Опять новые жертвы, растянутые коммуникации, ожесточённое сопротивление и огромные расходы. Война неожиданно ударила по бюджету. В первую очередь из-за блокады нашей торговли англичанами.
—У нас нет таких денег. А само ваше желание получить компенсацию за захваченных мирных жителей не имеет ничего общего с европейскими законами.
—Займите золото у своих английских друзей. Европейские законы меня не интересуют, Россия живёт по своим, — резко реагирую на продолжение нытья барона.
Вообще, Боде уже подготовил проект выгодного кредита для шведского правительства. Там процент разумный и условия возврата божеские. Заодно под этим соусом мы запланировали подмять под себя шведскую экономику. Сталелитейные и медеплавильные заводы, верфи, мануфактуры и много всего иного. Вторым этапом является привязка этой страны к России. Пусть будет нашим форпостом, возможностью торговать на случай войны, но вариант крайне интересный. Плюс я не стал сильно урезать финские владения скандинавов. Западную часть оставили хозяевам, отодвинув границу примерно на пятьдесят вёрст от Гельсингфорса. Также Россия забирает Лапландию с портом Улеаборг. Фактически шведы оставили за собой наиболее обжитые и развитые земли, за исключением столицы.
Основные пункты мирного договора включили в себя полную демилитаризацию Западной Финляндии, за исключением ландмилиции. Запрет на строительство укреплений и полное уничтожение всех нынешних фортов. Право беспошлинной торговли для русских купцов на оставшихся территориях. Выплата полутора миллионов рублей и выкуп заложников. С учётом приобретения части Померании вполне себе неплохие достижения. Аланды и прочие Готланды пусть оставят себе. Заодно и не стали сильно унижать противника. Я реально собирался с ними дружить. Даже не стал лезть в англо-шведские дела.
—Что вы намерены делать далее, генерал?
Какой-то он неопрятный. Я понимаю грузин с персидской кровью и всей антропологической спецификой, но надо же следить за собой. А то брезгливо смотрятся эти волосы в ушах и носу. Хоть бы попросил денщика подстричь. А вообще, Багратион был похож на свой портрет. Да и характер вроде совпадал с мнениями историков. Немого нервический и беспокойный, но безусловно, храбрый человек.
—Не совсем понимаю ваш пассаж, — тихо ответил полководец, — Таммерфорс взят. Компания выиграна.
—Вы проторчали перед каким-то сараем месяц. Положили уйму людей. Кстати, предупредите свой штаб, если они займутся приписками и будут скрывать реальные данные о потерях, то новый трибунал не за горами.
Большой нос Багратиона сморщился, может, он так чувства выражает. Прочитать его взгляд было тяжело, и он его не прятал.
—Мне нечего скрывать. За свои ошибки я готов ответить. Но насколько я понял, вы уже приняли решение и снимаете меня с командования северной группировки?
—Пётр Иванович, зайду издалека. Никто не сомневается в вашей храбрости и военных талантах. Только недавняя война показала, что почему-то ваши навыки не очень дееспособны против насыщенной обороны противника, в условиях сложной местности. Грубо говоря, это вам не лихие кавалерские наскоки. Более того, вы абсолютно не подготовились к нынешней кампании, посчитав её обычным походом. А шведы более пяти лет целенаправленно строили укрепления, создавали специфически отряды самообороны и работали над тактикой. Наши же генералы даже не удосужились провести нормальную разведку. Как привыкли воевать с учётом численного перевеса, заваливая поле битвы солдатами, так и продолжают. Вы же сами прекрасно знаете количество нестроевых и военных потерь. Думаю, не мешает сравнить их с неприятельскими. Ещё вы зачем-то полезли в интриги, хотя всегда были выше этого непотребства.
Багратион тяжело дышал и думал. Его шлейф успешного воина действительно сильно пострадал. Нет никакой доблести взять штурмом финскую дыру, потеряв людей больше, чем защитники. И он должен это понимать. С другой стороны, он мне нужен. Крайне важно привлечь его на свою сторону. Генерал популярен в войсках, и в отличие от ретроградов умеет думать.
—К Каменскому пойдёте? — открываю карты, — Западную армию получит Барклай. По резервной пока неопределённо, да и не нужна она пока. Смысла держать много войск на севере уже нет. Остаётся Южная, которая уже скоро выступит против османов.