—Воевать — это мой долг и призвание! В качестве кого мне отбыть в Южную армию.
Вот это деловой разговор, заодно отличная политическая выгода. По сути, он меня ещё и хорошо обелит перед офицерским корпусом, благо авторитета хватает.
—Есть планы создать корпус прорыва. Эдакий авангард из штурмовиков, подкреплённый кавалерией и мобильной артиллерией. Я просто не вижу никого, кроме вас, кто мог бы возглавить новую часть.
Всё! Он мой. Генерал аж вперёд подался, ловя каждое слово и морща свой монументальный нос. Фанатик войны во всей своей красе. И вообще, глупо терять такого кадра. В плане высшего командования, корпус как раз его уровень. Вот пусть и доведёт до ума нашу задумку с Каменским.
Столица решила не экономить на триумфе. Армию встречали действительно как победителей. И в некотором роде жертв произвола одного цесаревича. Парад на сенатской площади, радостный Александр на белом коне и всеобщее ликование. Я же отстранился от этого ненужного пафоса и занялся насущными делами. Возникла у меня одна интересная идейка, воспользоваться сложившейся ситуацией и очередным испугом в обществе. Терроризировал свой секретариат, несколько раз встретился с Гарденбергом и Сперанским. Даже посетил лицемерный приём в Зимнем, который давал Александр. С братом держался подчёркнуто вежливо и даже учтиво. Нужен он мне сейчас.
Сегодня в Георгиевском зале Зимнего всё было официально. Александр с супругой на троне, сотни разодетых придворных, высшие чиновники, послы. Шутка ли? Аристократия в лице своего уполномоченного князя Куракина, вручала Императору дворянский проект реформы крепостного права. Я его давно прочитал и был в недоумении. За многочленной словесной шелухой не было ничего. Просто помещики решили оставить всё как было. Разве что крестьянам позволялось выкупить свои участки, по цене, установленной землевладельцами, конечно.
И к чему эта пафосная встреча? Но брату нравилась эта игра в либерализм и демократию. Знать тоже наслаждалась процессом, надеясь на возврат утраченных привилегий. Со всех концов страны приходили новости о принципиальной работе судов. Недаром мы так жёстко готовили кадры. Простой люд быстро смекнул, что появилась защита от произвола и началось. Помещики — самодуры, обнаглевшие заводчики и купцы вдруг поняли, что они теперь наказуемы. Понятно, что работали десятки специальных групп, которые готовились по моим рекомендациям и выехали в основные города России. Убийцы, насильники, разного рода мошенники местного уровня безжалостно отлавливались и сразу попадали под суд. Всё это максимально открыто освещалось в прессе. Понятие насаждения закона стало уже нарицательным. Общество просто не успевало за потоком идущих новостей. С учётом моей финской деятельности испуг и неразбериха были колоссальные.
И вот этим напыщенным индюкам предоставили шанс. А они даже не подумали предложить какой-то конструктив. Аристократия не привыкла думать. Она хотела править.
—Но ведь это огромные суммы и мои личные доходы, — Александр сморщил лицо как ребёнок и зачем-то посмотрел на Лизу.
Сегодня обсуждаем ответ дворян в более расширенном составе. Наша семья, Гарденберг, Сперанский и вице-канцлер Румянцев. Проект Куракина отложили в сторону, как бредовый. Приступили сразу к сути. Все присутствующие подтвердили приверженность идее отмены крепости. Только пути его решения предлагали разные. Я решил не тянуть и раздал участникам папки с моими мыслями. Заодно шла уже большая работа с общественным мнением.
—Ты сейчас просто не контролируешь все свои активы. Ситуация стала лучше, чем при нашем отце. Только никто не знает, что творят управляющие и чиновники Министерства государственного имущества. Надо действовать на опережение. Отпустить всех и передать земли за небольшую ренту. Мои финансисты посчитали, что только это увеличит твои доходы более чем на седьмую часть. Заводы, рудники и прочие активы остаются у монаршей семьи. Зато мы получаем огромный общественный успех. Император лично подал пример. Думаю, уже через несколько месяцев тебя назовут Александр — Освободитель.
Не всё так просто. Работы и проблем там на годы. Но дело верное. Да и с трудом скрываемые чувства братца показали, что наживку он заглоти. Я это понятие уже запустил в народ и оказался прав. На фоне неадекватной трансформации своей личности, Император готов был хвататься за любую возможность прославиться, а лучше увековечить свои деяния. И здесь я бил в яблочко. Гарденберг между тем подтвердил верность моих доводов.
—Но что ответить на предложение землевладельцев?
—Ничего, — отвечаю максимально сухо, — Закон вступает в силу примерно на условиях государственных крестьян. Мужик получает землю. И не какой-то лоскут, а полноценный участок. И нет больше никаких общин и общих выплат. Строго семейный или артельный уклад. Последнее даже выгоднее.
—Помещики не согласятся, — прогундосил Румянцев, — Они просто лишаются земли.
—Не согласен. Дворяне лишаются власти, которая им никогда не полагалась. А так они получат ренту. Если хотят развивать земледелие, то пусть работают на общих основаниях. Но теперь у них просто нет рабов. И никто не собирается спрашивать их мнения. Они нам уже предложили свой скомороший проект. Даже в новых условиях, у землевладельца есть возможность зарабатывать. Надо только к этому стремиться. Государство со своей стороны должно открыть Крестьянский банк, дабы помочь мужику на первых порах. Предлагаю не тянуть и провести первый этап реформ уже в этом году. Заодно выберем несколько губерний, например, Московскую, Владимирскую и Тульскую, где обкатаем указ. Далее просто учтём все ошибки перед общероссийскими реформами.
Споров хватало, но никто из присутствующих не предложил грамотного проекта. Я же просто решил рубить сплеча, воспользовавшись общественным испугом. Надо просто продавить свои идеи. Восстаний и бунтов я не боюсь. На что-то массовое аристократия уже неспособна. Максимум заговор, который мы быстро купируем. Так чего тянуть? В моей реальности это был прусский план отмены крепости, который провёл Гарденберг. Вот пусть теперь сделает это в России. Экономика и политика не те сферы, где нужно действовать в стиле стремительных кавалерийских атак. Но ситуация сама дала такой шанс.
В итоге это скоротечное и плохо подготовленное совещание стало историческим. Понятно, что Кабмину и чиновникам придётся провести огромную работу. Но главное — эпохальное решение принято. И Александр уже может натягивать на себя титул Освободителя. Судя по довольному виду, ему этого очень хочется. Прямо ребёнок.
Мне же потом пришлось долго обсуждать технические детали с Гарденбергом и Сперанским. В общем-то, этому я и планировал посвятить всё время перед отъездом на юг.
Дети уехали в Херсон сразу после похорон. Мраморный дворец меня тяготил и немного раздражал своей суетой. Поэтому я остановился в одной из усадеб на Васильевском острове, благо они здесь ещё были. Добротный двухэтажный особняк, большой парк и много пристроек. Плюс охрана спокойно держала периметр, никаких хождения школяров и прочих лишних людей. Заодно близко ко всем государственным учреждениям. Я полностью посвятил себя работе, но чувствовал, что вечно так продолжаться не может. Это информационный голод, наслаивающийся на медленное ведение дел в эту эпоху и общее раздражение. Да и вообще я малость захандрил. Уж слишком в последнее время я отвык от сугубо кабинетной работы. Народ моё состояние почуял и начал слегка побаиваться реакции. Дожил, уже начал пугать собственных соратников. Но жизнь сама разнообразила мои планы.
За полтора года с момента нашего расставания она совсем не изменилась. Более того — изрядно похорошела. А ещё этот озорной взгляд зелёных глазищ с хитринкой. Правда чувствовалась, что Милица, простите, Матильда Игнатовна фон Лоде, находится в некотором затруднении.
—Он не виноват! — наконец-то вымолвила сербка после небольшого молчания.
История простая. Подполковник перевёлся в интендантское управление при Генштабе. Специалист он отменный, недаром фон Миллер бесился, когда потерял такого кадра. Всё шло хорошо, пока наш снабженец не оказался замешан в мутном деле с финским поставками. Эта бездарная кампания долго будет ещё икаться многим её участникам. В вину подполковника я не верил. Человек не тот. Плюс он далеко не беден. В итоге вместо полковничьих эполет и новой должности, немец поехал с инспекционной поездкой на Урал. Чего там считать, я даже не знаю. Расстроенная жена, узнав о моём посещении и столицы решила найти заступника. Но думаю не только, судя по некоторым фразам. А говорила она эмоционально и много. Почему нет?
Подхожу к ней со спины и начинаю аккуратно массировать красивую шею. Милица издала всхлип или полувздох и замолчала.
—Продолжайте, Матильда Игнатьевна, — произнёс я вдруг охрипшим голосом.
—Что продолжать?
—Просто щебечи и всё, — произношу и опускаю руки ниже.
Не перестаю радоваться новой моде, которую активно начали внедрять дамы Фонда несколько назад. Лёгкие облегающие платья без корсета. Открытые руки, плечи, вырез на спине. Мои руки отодвинули лиф и начали мять плотные груди со сразу налившимися сосками. А подержаться было за что. Прошедшие роды весьма позитивно повлияли на фигуру молодой женщины. Она как-то вся округлилась и налилась, как персик. Новый всхлип и я уже не могу сдерживаться.
Обхожу софу, поднимаю её и разворачиваю спиной. Откидываю подол платья, стягиваю кружевные панталоны, провожу пальцами по влажной промежности и у меня просто срывает крышу. Скидываю брюки и рывком вхожу в податливую плоть. Мощными рывками заталкиваю член в прелестницу, схватив за аппетитную попку. Я даже чего-то рычал в порыве необузданного всплеска похоти. Милица тоже себя не сдерживала и громко стонала.
Ух! Выплеск, последние толчки и такое блаженное опустошение. Давно было нужно расслабиться. А то ищу какие-то надуманные причины своей хандры. Именно такого спонтанного секса мне и не хватало. Думал продолжить ещё, но чувствую, что это будет не то. Одеваю панталоны, поправлю платье и от души хлопаю ладонью по упругой попке. Сербка аж подпр