— Ничего странного здесь нет, — пробормотал Наполеон, — Чёртов русский проходимец и здесь подсуетился. А ведь подобная ситуация напрашивалась. Но никто из моих министров и маршалов даже не подумал, что банкиры побегут из Англии.
Некоторое время рассерженный Император мерил кабинет шагами. Затем остановился, опять засунул пальцы в жилетку и обратился к главе кабинета.
— Бертье, год назад вы докладывали, что в стране небольшой дефицит хлеба и других продуктов? Какова нынешняя ситуация?
Старый соратник, переведённый на гражданскую должность, не подвёл Наполеона и в этот раз. Бывший военный министр не стал ломать созданное предшественниками, а просто навёл порядок в делах. Даже интриган Фуше, предпочитал не ссориться с принципиальным премьером. В экономике Бертье сделал ставку на профессионалов своего дела, осуществляя только общий контроль. Так как у него был только один авторитет в лице Императора, то тяжёлую руку бывшего главы Генштаба почувствовали и финансовые круги. Банкиры с крупными купцами, привыкшие спекулировать и работать в первую очередь на свой карман, игнорируя потребности государства, были неприятно удивлены. Здесь помог глава МВД, при помощи которого самых отъявленных мошенников быстро посадили в тюрьму. Скандал был грандиозный, что не добавило главе правительства любви со стороны крупной буржуазии. Но жаловаться и интриговать против Бертье было бесполезно, так как Наполеон полностью поддерживал своего протеже.
Сейчас перед главой правительства стояла задача насытить рынок Франции дешёвым продовольствием. Годы бесконечной войны не прошли просто так. Из экономики страны постоянно изымались работоспособные мужчины. Сложившаяся ситуация особенно пагубно влияла на сельское хозяйство, где ощущался недостаток рабочих рук. Репарации и налоги с завоёванных стран решили проблему насыщения бюджета, но блокада сильно ограничивала доступ многих товаров. В первую очередь ощущался дефицит хлеба и континентальных товаров. Но всё так плохо. Экономика на подъёме и видны успехи в текстильной, металлургической и обрабатывающей промышленности. Особо бурно развивался банковско-ростовщический капитал. Иногда премьер жалел, что назначил заместителем финансов и своим советником месье Сэя[2]. Уж очень революционными были его идеи, даже для такой прогрессивной страны, как Франция. Но новые банки и торговые компании активно кредитовали промышленность, что примиряло премьера с подобным перекосом.
Очень вовремя закончилась война между Россией и Портой. Практически захиревшие порты Марселя и Тулона заполонили купеческие суда с товарами из этих стран. Удалось решить вопрос с поставками хлеба, сырья для текстильных мануфактур, кожи и даже сахара, который начали производить русские. И вот Император поставил новую задачу. За два года надо выполнить колоссальный объём работы. Но он сделает свою работу, так как не знает слова «невозможно».
— Мы активно скупаем русское зерно и овёс, Сир. Фактически весь хлеб из южных портов России поступает во Францию. Для того чтобы скрыть нашу активность, более половины закупок осуществляется через испанских и итальянских купцов. Ваш приказ будет выполнен и в ближайшие два года продовольственные склады Франции будут заполнены. Нам хватит провизии и фуража как внутри страны, так и для содержания Великой Армии. Ближе к границе с Россией будут созданы крупные магазины, которые должны наполнить наши союзники. А далее уже русские будут снабжать союзников хлебом в качестве репараций и кормить наших солдат.
При упоминании об армии своей мечты, взор Наполеона затуманился. Мысленно он был уже там — на месте предполагаемого сражения, где раз и навсегда будет решён вопрос с наглыми выскочками. Через некоторое время ему удалось совладать с чувствами и вернуться к текущим делам.
— Я очень надеюсь на вас, Луи. В будущей камапнии не должно быть мелочей. Мы недавно утвердили новый порядок действий армейских жандармов и интендантских частей. Последние будут формироваться из опытных солдат, у которых уже подходит к концу срок службы. Разному сброду и мародёрам более не место в моей армии. Согласуйте данный вопрос с Раппом. Теперь охрана обоза под его личным контролем, — Наполеон кивнул на своего бессменного генерал-адъютанта.
И сразу без перехода обратился к другому участнику совещания.
— Дюма[3], объясните, что произошло между польскими и русскими войсками?
— Колонны обеих армий пересеклись в Дрездене. Поляки выдвинулись позже назначенного срока и встретили авангард русских. Благо у командующих обеих сторон хватило благоразумия пресечь крупные столкновения. Но имели место отдельные стычки и есть убитые, — ответил начальник Генштаба, — Сейчас ситуация под контролем и нет повода для беспокойства.
— Вы уверены, что нам будет достаточно польских войск?
— Так точно. Армию вторжения устроит восемь пехотных полков союзников. На их базе после окончания операции будут сформированы порядка двенадцати-пятнадцати новых частей. Мы настояли, чтобы в операции участвовали только ветераны и солдаты с большим сроком службы. Новобранцы и первогодки останутся дома. Вернувшиеся полки станут основой для новой польской армии. Благо желания воевать с русскими у них хватает, а количество добровольцев превышает наши потребности. Что касается кавалерии, то поляки выставят три полка и должны сформировать ещё пять через два года. Времена непобедимых гусар давно миновали, и просто не хватает достаточного количества лошадей. Но даже прусские конезаводы не решают этой проблемы. Дефицит строевых лошадей есть и во французской армии. С австрийцами и рейнцами нет никаких сложностей, всё идёт согласно плану.
— Я рад, что у нас нет явных проблем и нарушений планов, — произнёс Наполеон и посмотрел на опять покрасневшего Мюрата, — Надеюсь, в ближайшие месяцы все недостатки будут устранены. И не забывайте, господа. Предстоящая кампания — это только подготовка. После уничтожения англичан нас ждёт главная битва. Война, в которой мы победим, и Франция станет мировым гегемоном!
[1] Маркиз Арман Огюстен Луи де Коленкур (1773–1827) — французский дипломат, оставивший мемуары о службе Наполеону и, в частности, об его походе в Россию. С 1808 г. носил почётный (безземельный) титул герцога Виченцы. Старший брат генерала Огюста де Коленкура.
[2] Жан-Батист Сэй (1767–1832) — французский экономист, представитель классической школы политэкономии.
[3] Гийом-Матьё Дюма (1753–1837) — французский потомственный дворянин, сын казначея из Монпелье. 1 февраля 1805 года произведён в чин дивизионного генерала; с 14 февраля 1810 года — граф Империи.
Глава 11
Сентябрь 1811 года. Осло, Королевство Швеция. Санкт-Петербург, Российская Империя.
В моей реальности мне не удалось посетить Норвегию. Зато получилось сделать это в новом мире. Одна из самых богатых и комфортных стран XXI века сейчас представляла собой весьма унылое зрелище. И это с учётом того, что мои структуры вложили в экономику региона неплохие деньги. Два более или менее развитых небольших города, а остальные территории сплошная деревня. Сейчас большая часть экономики этой шведской провинции завязана на рыболовство и обслуживание купеческих кораблей.
Верфи Осло неплохо развиваются и зарабатывают на ремонте. Берген же по праву считается рыболовной столицей Европы. Непрекращающаяся война не затронула этот северный город и дала его жителям возможность монополизировать целую отрасль. Даже несмотря на активные бои в Северном море, обе противоборствующие стороны старались лишний раз не трогать рыбаков. Свежая и солёная рыба была желанным товаром как в Англии, так и Голландии. Половину рыболовного и почти весь перерабатывающий бизнес, контролирует моя компания. Поэтому под таким прикрытием люди Волкова чувствуют себя весьма комфортно. Разведка, контрабанда, переброска боевиков и многое другое осуществляли якобы простые рыбаки.
В этот раз судам Вирсмы пришлось тайно доставить на переговоры трёх важных персон. Только валлиец и ирландец были независимыми и сильными политическими фигурами. А вот шотландец являлся послом, представляющим интересы нескольких влиятельных группировок.
Наш ирландский соратник не особо изменился за четырнадцать лет. Понятно, что он постарел, и в некогда тёмных волосах изрядно добавилось седины. Но это был всё тот же воин-аскет, живущий ради борьбы. Тот редкий случай, когда власть не испортила человека. Народ это видел и ценил. Боевые подразделения ирландцев были достаточно дисциплинированы и едины. Внутренних врагов будущий король не щадил так же, как англичан. Разного рода проходимцы, воры и мошенники уничтожались беспощадно. Сейчас тайная сеть О’Бриена контролировала запад острова и была сильна во всех крупных городах, кроме Ольстера. Если не брать в расчёт законспирированные ячейки боевиков, то сторонники Риана активно действовали и в английских городах, где проживала ирландская диаспора. Особый упор в последнее время делался на британскую армию. Пропаганда и вербовка шла медленно, но неотвратимо. Не знаю, станут ли солдаты-ирландцы массово восставать против Лондона, но боеспособность многих полков была сильно подорвана. Недаром командование отправляло в Северную Америку именно такие части.
Валлиец тоже был нашим проектом. Оуэн ап Туддор ап Мордред вроде как происходил из того самого рода, который дал Англии королевскую династию Тюдоров. Я особо не интересовался делами Уэльса, но кто-то из ребят Волкова нашёл реальную оппозицию, готовую бороться против произвола англичан. Костяк организации составляли представители остатков местной аристократии и купцов, недовольных засильем лондонских конкурентов. Постепенно наша разведка вывела на лидирующее роли Оуэна. Человеком он оказался храбрым, решительным и беспринципным. Основной мотивацией нашего союзника была жажда власти, которая прикрывалась патриотизмом и заботой о народе. Такие люди просто на вес золота для любой иностранной разведки.
Мы подкидывали валлийцам денег. Через свою агентуру искали недовольных и сколачивали сепаратистов в единую организацию. Одновременно шла мощная пропаганда против Англии в лучших традициях чёрного пиара XXI века. Любые просчёты и ошибки Лондона раздувались до гипертрофированных размеров. Основная задача заключалась в том, чтобы пробудить у достаточно пассивного населения национальное самосознание. И постепенно нам это удавалось. В Уэльсе были разного рода движения, вроде методистов, которые отрицали вооружённую борьбу, но ратовали за независимость. С ними мы тоже активно работали.