— Ладно. Договаривайся о встрече назавтра. Захватим все наши красивые графики и картинки пароходов, будем поражать наших впечатлительных господ. В принципе и сама компания уже готова начать работу. Десять буксиров ярославский завод может спустить уже этой весной. Прежней инфраструктуры нам хватит, но сразу начнём строить новую. Я и сам готов подкинуть фрахт. Мой завод по переработке нефти в Царицыне просто не успевает отгрузить готовую продукцию. Скоро керосин будем в реку сливать, что недопустимо и вредно для природы. Заодно обеспечь мне на следующий сезон несколько постоянных судов, действительно не успеваю отгружать керосин покупателям.
С князем мы быстро договорились. Были определённые острые углы в виде просьбы многих семейств вернуть каторжан. Мол люди всё осознали и готовы вернуться к мирной жизни на благо Руси нашей матушки. Я обещал поспособствовать, если за перечисленными в списке нет особо тяжких преступлений. Заодно мы разговорились о подсолнечнике. Мещерский оказался крупнейшим производителем масла и пытался найти ему применение в технике. Здесь я ему готов помочь, потому что рост числа механизмов и машин требует смазки с прочими присадками. В общем, расстались с бывшим врагом весьма довольные друг другом.
И после этого, вернувшись домой, узнаю, что супруга решила развестись. Понятно, что я совместил бизнес и просьбу Анны помочь ей с адаптацией в Москве, но реально обидно. Мне пришлось десять дней торчать в Первопрестольной, согласовывая будущий проект. Я буквально заставил себя посетить пяток балов и приёмов, где зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. Даже на местных красоток не заглядывался, хотя намёков получил более чем достаточно. Вёл себя как монах, к тому же трезвый, а она завела речь про развод. Нет в мире справедливости. Это я так себя успокаиваю, хотя на самом деле очень нервничаю.
Ложусь на кровать и поворачиваюсь к Анне. Она лежит на спине, повернув голову в мою сторону. Попытка обнять её прервана, и моя рука вернулась на место. Зелёные глазищи смотрят внимательно и с какой-то затаённой грустью. Ну вот чего ей ответить? Дорогая, я больше не буду спать с другими женщинами, так как это невместно женатому мужчине? А вообще-то, ты одна из них и стала моей любовницей, когда я был женат. Нет, этого говорить не буду. Я, может, и безумец, но не самоубийца.
Преодолеваю сопротивление и аккуратно прижимаюсь к любимой женщине. Она на восьмом месяце, поэтому делаю всё максимально осторожно и кладу руку на живот. Там бьётся новая жизнь, которая скоро появится на свет.
— Ты же знаешь, что для меня нет на свете другой женщины, — тихо произношу в аккуратное ушко.
— Что не мешает тебе прыгать по койкам всяких шлюх в Европе и столице.
Вот какая сука донесла? Ведь нет у Анны своей разведки, я точно знаю. Или есть? Хотя мнится мне, что кто-то недооценивает силу семафора, который давно дотянулся Югороссии.
— Кто бы что не говорил, но я люблю только тебя! Это не обсуждается. И вообще никто тебя не отпустит. Как я, по-твоему, буду справляться с этой бандой, когда ты сбежишь в свои Липки?
Моя красавица на провокацию не повелась. Наоборот, ответила на мои шутливые намёки своими.
— Ты же сам стоял во главе начала борьбы женской эмансипации и борьбы за свои права. В России приняты самые прогрессивные законы по сравнению с остальной Европой. Так что я не только заберу детей, но ещё и отсужу половину твоих денег. Да и делать мне нечего в этих Липках — останусь в Херсоне. А вот ты будешь искать себе новое место жительства.
Не рановато ли я выпустил джинна из бутылки. Анна-то шутит, а вот лет эдак через пять — семь подобные разводы вполне себе реальны. Это сейчас видимость спокойствия в семейных отношениях сдерживается общественным мнением, церковью и волей Александра, который весьма жёстко высказывается на этот счёт. Но стоит дать немножко слабины и всё покатиться в тартарары. Нет, надо срочно вносить дополнения в гражданский кодекс, пока начался институт разрушения семьи.
— Анна Казимировна, вы слишком легко трактуете такую сложную ситуацию. А как же наши дети? Они и так видят отца по великим праздникам. Я только закончил все дела и ближайший год решил провести в кругу семьи и вдруг такой поворот. Прости меня, ладно?
Наклоняюсь и нежно целую пухлые губы. Не представляю, как жить без неё и детей? Так я возвращаюсь домой, зная, что меня любят и ждут. А если дома будет пусто? Даже думать об этом не хочу. Под мнимой няшностью моя супруга скрывает железный характер. Если захочет развода, то так и будет.
— Хочется тебе поверить, но не могу. И что твоя рука делает на моём бедре? — лёгкая улыбка тронула её лицо.
— Проверяю, вдруг что-то изменилось, пока меня не было.
Удар локтем у Анны остался прежний. Так и ребро сломать можно. Переиначив поговорку насчёт, бьёт и любит, делаю вывод, что сегодня меня простили. Только в этот раз я прошёл по краю и второй попытки уже не будет. Сам иногда не понимаю, чего вообще хочу. Ведь в прошлой жизни мне очень тяжело дался развод и предательство любимой женщины. А здесь я действую в точности до наоборот, растаптывая чувства по-настоящему близкого мне человека. Власть или некая вседозволенность тому виной — не знаю. Веду себя с Анной, как форменная скотина, про Юлю даже вспоминать боюсь. Самое паршивое, что перед Шарлоттой я точно не устою, окажись с ней наедине.
Это чего тут? Съезд партии Ликуд? — шучу над непонимающим Дугиным, — Ты же говорил, что приедут несколько лидеров общин для уточнения возникших разногласий. А у нас чуть ли не налёт жидовской орды на мирно спящий русский город.
Сегодня у меня замечательное настроение. Дома всё нормализовалось, и последние месяцы Костя вёл себя как паинька. После того тяжёлого разговора с Анной я целую неделю просидел дома. Но потом не удержался и начал носиться по всем значимым объектам вокруг Херсона, в первую очередь железной дороги. Затем заехал в Николаев, где пообщался с инженерами инструментального. Они побожились, что уже в мае выдадут рабочий прототип винтового парохода. Смотался в Орловку, где устроил форменный разгром. Но особых проблем там не было, это я в профилактических целях. Надо ещё посетить Одессу, как только потеплеет. А то в городе начала складываться не совсем здоровая ситуация. Местные власти просто не в состоянии справится с торгашескими группировками, подмявшими под себя город. Я не позволю превратить «жемчужину у моря» в контрабандную и криминальную столицу. Но постепенно всё идёт именно к этому. Надо навести там шороха, повесить десяток излишне обнаглевших товарищей и тогда я вообще буду счастлив. Шучу, конечно. Но ребята из Ревизион-коллегии и моего аппарата работают в городе с осени прошлого года. Будем накрывать тамошнюю малину всем скопом и сразу судить. Всё-таки есть такие исторические моменты, на которые даже я повлиять не могу. Вот притягивает Одесса всякого рода мутную публику.
Впрягшись в работу, я чуть не пропустил рождение сына. Анна прямо провидица, угадала с очередным мальчиком. С именем мудрить не стали и назвали его Всеславом, раз уж взяли древнерусское направление. Роды слава богам прошли нормально и супруга уже через неделю начала наводить порядок в усадьбе. Досталось нерасторопным слугам, расслабившимся детям и даже конюху. В общем, всё вернулось на круги своя, только нас стало больше. Не заметил, как наступила весна, которая на юге мне нравится гораздо больше, чем в Новгороде. Все эти мысли быстро пролетели в голове, прежде чем я переключился на сегодняшние события.
А в Херсоне случился самый настоящий наплыв иудеев. Устав читать бесконечные жалобы и прошения от самого «угнетаемого» в мире народа, решил провести очередное совещание с их лидерами. Только не учёл, что за несколько лет эти предприимчивые, но надо признать трудолюбивые, товарищи разбрелись по всей Югороссии и Поволжью. Теперь в их внутренней кухне сам чёрт ногу сломит. Есть признанные религиозные лидеры, которые до сих пор контролируют часть народа, оставшегося жить в черте оседлости. Параллельно большую власть в тех местах взяли предприниматели, вроде моего старого знакомца Корчмаря. Но появились ещё новые центры силы, в лице независимых купцов, выбравшихся за привычный ареал обитания, промышленников и председателей сельхоз артелей. Моё скептическое отношение к евреям-земледельцам, было посрамлено практическими успехами последних. Некоторые артели, которые я в шутку называл кибуцы, достигли поразительных результатов.
Но это ещё не всё. На политической карте мира появился ещё один игрок под названием алжирцы. И это были не пресловутые магрибцы. Завоевав огромную территорию, лидерам евреев хватило ума не замыкаться в себе, а достаточно прогрессивно открыть страну для переселенцев. На место уничтоженных и сбежавших арабов с кабилами, в Алжир хлынули потоки южных европейцев. Частично переселились и европейские евреи. Удивительно, но репрессии не коснулись туарегских племён, с которыми новые правители установили самые дружеские отношения. Понятно, что Транссахарская торговля без хороших отношений с хозяевами пустыни станет излишне дорогим проектом. Ещё эти ушлые товарищи умудрились увести у меня из-под носа десяток богатых иудейских семей из Англии. Мы всё гадали, куда сбежали столь нужные России носители немалых состояний. Оказывается, португальцы весьма активно сотрудничают с новой страной, вот они и помогли. На фоне весьма либеральной экономики Алжир постепенно становится реальной силой. Пусть пока финансовой, но это уже начало вызывать озабоченность во Франции. Вернее, у тамошних денежных мешков, которым не нужны новые конкуренты в Средиземноморье. Вот новая республика и отправило посольство для участия в совещании, которое уже больше напоминает съезд или слёт.
— А чего гости вообще делают? Младенцев не воруют? Кровь детскую не пьют?
— Упаси господь… Ааа, вы шутите! — улыбнулся Дугин, — Народ шумный, но законопослушный. Часть коих вы кличете ортодоксами, прибыли исключительно в мужском составе. Заперлись в предоставленной гостинице и, кроме прогулок по ближайшему кварталу, никуда не ходят. Остальные привезли жён и детей. Гости буквально захватили центральный парк и детскую железную дорогу.