нно всё успокоилось.
В общем, по итогам съезда было принято решение, что власть в моём лице устраняет искусственные препоны. Общины же обязались более активно интегрироваться в русское общество, так как многие конфликты происходили на землях бывшей Польши, где народ продолжал жить по своим старым обычаям. На русских землях евреи давно перестроились и влились в местную общественную жизнь. Пусть пока они жили немного замкнуто, но это вопрос времени. Школы, затем училища с университетами и совместная работа уже лет через десять сгладят все отличия. Я на это очень надеюсь, ибо не для того приложил столько сил для решения еврейского вопроса. К положительному фактору хочу отнести то, что народ ассоциирует себя с Россией и видит своё будущее именно здесь. Если люди действительно начнут считать страну проживания матерью, а не мачехой, то все мои старания были не зря.
— Адвокаты, вам предоставляется слово,
— Господин председатель, мы просим отсрочку для более полного ознакомления с делом и показаниями свидетелей, — произнёс Вилен, старший из группы адвокатов, защищавших обвиняемых.
Суд над основным фигурантами проходил в зале собраний славного города Одессы. Кто бы знал, как мне надоели подобные мероприятия. Я уж, грешным делом, думал, что ситуация в стране нормализовалась. Но видать над Россией висит какое-то проклятие. Не хотят люди жить по закону. И чаще всего это касается богатых и влиятельных товарищей, а не простых крестьян с мастеровыми.
Сижу, наблюдаю за дельцами и четырьмя чиновниками, включая городского главу, сидящими в специальном загончике. Вот чего людям не хватало? Все участники преступной группы, по-другому это объединение назвать трудно, представляют знатные фамилии — Кантемиры, Берестянские, Гика, Брониковские, Жоховские, Мышковские, Рудницкие, Голенищевы и Рогге. Молдаване так вообще из княжеских и даже господарских родов. Поляки тоже не из самых простых фамилий. Лощённые и ещё уверенные в себе они не понимают одной простой вещи. Часть Югороссии, куда входит Одесса, до сих пор находится на военном положении. Поэтому судит их трибунал и никакого помилования не будет.
Сама афера достаточно простая. Думаю, что подсудимые даже не видят в ней ничего предосудительного. Ещё до отмены крепостного права Сергей Кантемир вместе со своим хорошим товарищем Яном Жоховским решили, что хотят больше, чем просто доход со своих поместий. Товарищи начали подминать под себя закупку хлеба. Постепенно к ним присоединились ещё семь семейств и дела пошли в гору. И ладно бы, если предприимчивые помещики просто торговали ходовым товаром. Они начали диктовать цены крестьянским хозяйствам и мелким помещикам.
Схема была многоступенчатая и предполагала поступательное развитие. Она включала в себя закупку хлеба по заниженным ценам, ростовщичество и вытеснение из региона всех конкурентов, закупающих зерно. Далее шло сращивание с чиновничьим аппаратом Одессы и контроль над портом. С учётом того, что ещё семь лет назад по степи могли промчаться остатки какой-нибудь орды, свои набеги устраивали греческие пираты и хватало прочего непотребства, то обстановка в регионе только начала нормализовываться. Отдельные разбойничьи шайки до сих пор нападали на купцов и крестьян, хотя мы сильно прижали преступность. Простой народ в Бессарабии с Подольем был тёмен и забит. Поэтому преступникам и удалось закрепиться в междуречье Днестра и Тилигула.
Первым звоночком о творящихся непотребствах было сообщение от Мальтийской торговой, что в Одессе большие партии зерна и продовольствия отгружают подставным османским купцам, которые работают на французов с австрийцами. Далее пропал помещик Бобров, который подал жалобу на притеснения в Каменец-Подольскую управу. Потом исчезли два купца, тоже выражавшие недовольство вытеснением их из бизнеса и обратившимся в администрацию Одессы. Я в этом момент отсутствовал, но маховик расследования сразу закрутился. Постепенно начали вскрываться факты целой сети, которая опутала запад Югороссии. Прямо мафия какая-то. Для расследования были привлечены ребята из пятого отделения ЕИВ канцелярии и моего аппарата. Ревизоры и следователи действовали аккуратно, кропотливо разматывая этот ядовитый клубок.
Как итог на скамье подсудимых оказалось восемнадцать человек. Более мелкие фигуры, включая начальника порта, который проявил халатность, пойдут под обычный суд. Трибунал под председательством самого Аракчеева, прибывшего из столицы и, выполнявшего здесь роль глаз Императора, рассматривал преступления основных фигурантов. В тройку судей также вошли херсонский губернатор Гладкий и ваш покорный слуга. Пускать на самотёк столь важное дело я не собирался.
Даже Аракчеев, который изначально не был настроен излишне категорично к преступникам, был сильно удивлён. Кроме всего прочего, махинаторы содержали разбойничьи шайки, которые нападали на несговорчивых крестьян. Было доказано более сорока убийств простых хуторян, не считая помещика и купцов. Такое не прощается. После короткого обсуждения мы единогласно решили казнить всех обвиняемых.
— По закону вы не имеете права на отсрочку, так как дело рассматривается не в гражданском суде. Значит, адвокаты лишаются права произнести оправдательную речь, — сухо промолвил Аракчеев.
— Но это произвол! — воскликнул Вилен, — Вы не имеете права! Я буду жаловаться Его Величеству!
А вот это он зря. Алексей Андреевич как раз имеет право, ибо послан самим Александром. К посягательствам на свои полномочиям он относится весьма болезненно, так что адвоката ждут нелёгкие времена.
— Охрана, выведите этого нахала и посадите под арест, — тон председателя трибунала не изменился, но я почувствовал в нём нотки удовлетворения.
Вилен и пара его коллег основательно нас достали. Никто не мешал им знакомиться с делом и выстраивать стратегию защиты. Более того, будь они умнее, то могли сразу убедить подзащитных признать вину и просить о помиловании. Мы не звери и сохранили бы жизнь большинству преступников. Но помогать следствию подсудимые отказались, наверное, надеялись на свои связи в столице. Будто совсем забыли, что в Югороссии власть — это я, и даже Император не может вмешиваться в большинство местных дел. Мы так с братом договорились изначально и Александр держал слово.
После объявления приговора зал зароптал. Среди присутствующих было много родственников и друзей обвиняемых. Хотя большую часть составляли обычные зеваки из дворян и публики попроще. Кричать и проявлять своё возмущение прочим образом зрителей отучили в первый же день. Особо эмоциональные господа и дамы до сих пор сидят в тюрьме, ожидая суда. Здесь ещё Аракчеев зачем-то предоставил последнее слово обвиняемым, добавив накала в зале. Он дурак или специально? Кому нужны эти излияния от убийц и грабителей? Слово, к моему удивлению, взял Михаил Рудницкий. Он был самым старшим из преступников и демонстративно молчал все десять дней, что шёл суд.
— Будь ты проклят Иуда! — естественно, старик вперил полный ненависти взгляд в меня любимого, — Не было ещё в нашем сословии предателя подобного тебе. За сиволапое мужичьё и треклятых торгашей, обирающих честных людей, ты готов лить дворянскую кровь без всякой меры. Но бог есть, и он накажет тебя, Безумец! Я всё сказал и готов умереть с честью, которая неведома тебе!
Сколько пафоса, я аж проникся. Но, судя по всему, в зале хватало сочувствующих пламенному оратору. Мне не привыкать к ненависти и отторжению части дворянства с аристократией. Переживу и это. Хотя кто бы знал, как мне всё надоело. Об этом мы разговорились с Мясоедовым после суда. Он тоже был прислан из столицы и возглавил работу столичных ревизоров ещё в прошлом году.
Мне просто было интересно поговорить со старым знакомым, чья фамилия давно стала нарицательной. Может, только меня в Империи боялись больше, чем этого невысокого и уже пожилого человека, который стал самым настоящим бичом для взяточников с казнокрадами. Мясоедов был беспристрастен и неподкупен. Для него не существовало чинов и званий. Человек делил общество на законопослушных подданных и преступников, без всякого снисхождения к последним. Дошло до того, что родной брат прекратил общение с Николаем Ефимовичем, так как считал его деятельность недостойной дворянского звания. Даже Александр побаивался своего ретивого ревизора и старался держать Мясоедова подальше от столицы, чтобы тот не копал под его окружение. Но большая часть населения поддерживала деятельность пятого отделения, так как видело в коррупции один из главных пороков России. Мне пришлось хорошенько потрудиться, чтобы перевернуть мировоззрение людей. Если уж чиновники новой волны считали мздоимство недопустимым, то чего говорить о мелких торговцах или мещанах. Оборотней хватало, но борьба с ними велась самым жестоким образом. Внедрение понятия законности приветствовалось той частью социума, который наиболее страдал от беспредела властей. А Император вынужден был с этим считаться. Вот с этой парией я решил пообщаться. Мой главный вопрос — не жалеет ли главный ревизор страны, что согласился занять эту расстрельную должность. И что он вообще думает о нашей борьбе со всей этой грязью.
Как всегда, для моего временного жилища СБ выбрала дом в паре вёрст от Одессы. Так охране и егерям легче контролировать периметр. В город я заезжал, тоже соблюдая все меры безопасности. Обычно это было три разных кортежа, дабы потенциальные нападавшие не могли понять в каком возке едет их цель.
— Скажу вам одно, Константин Павлович, — чиновник ответил после долгой паузы, — Мы делаем нужное дело. Разочаровывался ли я в выборе? Нет. А вот в людях постоянно, так что даже за державу обидно. Но потом понял, что другого пути просто нет. Я внимательно читал ваши статьи каким образом в Европе насаждалась нынешняя законопослушность. Казнимые за пару пенсов дети или продаваемые в рабство бродяги не самые ужасные деяния тамошних властей. Да и сейчас в Европе не так гладко, как нам пытаются преподнести. В России же семьдесят лет никто толком не боролся с казнокрадами и прочими ворами. При Петре Великом окружение Императора тоже позволяло себе много непотребств. Значит, речь идёт уже о столетиях беззакония. Только тотальный террор, и постоянные обличения преступников в газетах, начали давать результат. Очень хорошо помогает подготовка новых кадров. Молодёжь приходит служить стране, а не своему карману. Ранее я думал, что это ваша блажь, которая ни к чему не приведёт. Только вы оказались правы. Если людей правильно воспитывать, давать им верные ориентиры, то ситуацию в обществе можно переломить. Если бы я в это не верил, то давно попросил Его Величество об отставке. Вас же молю не сходить с выбранного пути. Для многих людей вы маяк, который даёт им свет и надежду. На Руси ещё много всякой грязи, которую необходимо вычищать и нам нельзя останавливаться. Если люди перестанут верить в торжество справедливости, то Империя опять скатится в болото воровства, кумовства и мздоимства.