Я замолчал, приложился к бокалу и посмотрел на притихших гостей. Масоны выделялись повышенной бледностью и растерянностью. Вряд ли они ожидали, что я сразу начну им шить статью по измене Родине. Меня же ситуация веселила, но нужно было держать серьезное лицо. Грех не воспользоваться удобным поводом прищемить хвосты всяким придуркам.
– Я уже вам говорил про диалог в обществе. Для того чтобы обсуждать недостатки нашей страны, а тем более начать их исправлять, не обязательно создавать тайные общества, мистические ордена и секты. Не нужно надувать щеки и на каждом углу вещать, как достичь всеобщего благолепия, благополучия и благонравия. Надо просто честно служить, в армии или коллегиях. Если человек не на государевой службе, то никто не мешает ему помогать развитию державы в частном порядке. Строй больницы, школы, театры, библиотеки или создавай мануфактуры. Главное, меньше трепать языком и больше делать. Зачем тянуть к нам из Европы всякую гадость? При этом организовать что-то полезное нашим радетелям о благе государственном в голову почему-то не приходит. Не нравится служба, не устраивает жалованье? Значит, не сиди на месте и постарайся изменить этот мир. Бери семью, единомышленников и направляйся на юг или восток страны. Империя сейчас бурно развивается, ей необходимы деятельные и образованные люди. Но я не заметил, чтобы сотни радетелей за благо Руси направлялись из столицы на ее бескрайние просторы. Отчего-то нескончаемый поток направляется в обратную сторону, поближе к столице и желательно к трону.
А если вы совсем не можете без пафоса и мистики, то кто вам мешает создавать ордена и общества с уклоном в православие и опорой на наши русские культурные особенности? Например, орден Святого Георгия Победоносца, объединяющий отставных военных и помогающий увечным и оказавшимся в затруднении служивым людям. Или общество Николая Чудотворца, куда могут вступить не только моряки, а небезучастные к страданиям христианских душ, и также помогать обездоленным. Да хоть орден Романа Сладкопевца, который могут создать любители пения и музыки. Как никто не мешал нашим дамам создать Фонд помощи сирым и убогим. Сейчас они хотят назвать его честь усопшей императрицы Екатерины, царство ей небесное. – Я перекрестился, что сразу повторили все присутствующие. – Но это должны быть русские и православные общества, Александр Борисович. Вы можете вводить там свои цензы, внутренние правила и тешить свою склонность к мистике, как угодно. Но ваши общества не будут, пусть и формально, подчиняться государствам, являющимся нашими противниками, а иногда врагами.
Князь так и не смог ответить на мои слова, а по сути обвинения. Куракин больше напоминал рыбу, выброшенную на берег. Как бы его удар не хватил, а то обвинят еще в убийстве друга императора. Разговоры постепенно перешли на другие темы, но думаю, обсуждения поднятых мною вопросов будут самые жаркие. Главное, чтобы мой посыл дошел до думающей части публики. Хватит бездумно копировать все, что идет к нам из Европы. Это не только неумно, но и часто приносит вред собственной стране.
Удивительно, что моя пламенная речь не имела последствий на следующий день. Хотя с утра я принял участие в очередном заседании Сената. Возможно, Павел сам не был в восторге от количества расплодившихся масонских лож. А может, разговор ему передали в разных трактовках, и он запутался, казнить меня или помиловать.
По словам Юли, которая постоянно общалась с дамами из Фонда и знала самые свежие сплетни, на Куракина мои слова произвели неизгладимое впечатление. В его особняке начались какие-то собрания русских масонов. К его чести, императору он на меня не жаловался. Хочется верить, что хотя бы часть его сторонников сделает выводы и перестанет заниматься чушью.
Как я и подозревал, настроение Павла меняется каждый час. Наверное, про мое очередное выступление он услышал несколько раз и не мог не отреагировать. Пока он не показывал свое явное неудовольствие, но попросил меня прекратить посещение вечеров у Александра. Просьба меня особо не расстроила, дела я почти закончил. Все, что нужно, сказал и, надеюсь, кому надо меня услышали и сделали выводы. Далее буду действовать поступательно. Главное, что зерно сомнений брошено, позже подумаю о сборе урожая. Народ в это время впечатлительный, особенно разного рода бездельники, пусть и на государевой службе.
Беседа с Новиковым прошла как-то буднично. Не стал приглашать его в Мраморный дворец и встретился с ними в Зимнем. Александр с Лизой присутствовали при разговоре. На людях они сохраняли видимость нормальных отношений, никакой отчужденности я не заметил.
Журналист получил амнистию от Екатерины, но с некоторыми оговорками. По сути, он был рекрутирован в газету, еще и под надзором. Александр обсудил этот вопрос с отцом, и никакого послабления этот мутный персонаж не получил. Хотя после смерти Екатерины он бросился к императору просить полного прощения. Но тот не являлся почитателем таланта разного рода либералов, и указ менять не стали. Осадочек от этого «борца за счастье народное» у меня остался. Вообще, чем больше я узнавал радетелей за реформы и перемены, тем большее недоумение они у меня вызывали. Вроде образованные и неглупые люди, но даже не знаю, как назвать большинство их них. Это даже не идеализм, а какое-то помешательство. Чем-то напоминают либералов из моего времени. Правда, не такие гнилые и продажные.
Рабочее название нашей газеты было «Вести». Коротко и ясно. Планировали начать с еженедельных изданий и ежемесячных приложений. План у меня был в принципе готов. Поначалу скептически настроенные члены Фонда постепенно прониклись моими идеями. Посмотрим, что получится в итоге. Но издание приложений я буду стараться контролировать даже из Новгорода. Еще бы найти надежного человека, который сможет рецензировать материал. Александру с Лизой идея газеты понравилась, к тому же денег на ее содержание хватало. Сам факт организации издательства выглядел для них очередным развлечением. Газета у нас планировалась больше просветительская, поэтому гладко вписывалась в выстраиваемую структуру Фонда. Осталось только нанять часть работников. Пока особой спешки не было, до первого номера еще месяца три. Решили, как запустим типографию, напечатаем несколько книжек по гигиене, с полезными советами и упором в медицину. В первую очередь о пользе чистки зубов, обязательного мытья рук с телом и кипячения воды. Книжки будут с рисунками, типа комиксов.
Самый интересный разговор состоялся в моем собственном доме. Я давно подозревал, что управляющий дворца Некрасов – человек непростой. Он самолично и подтвердил мои подозрения. Управляющий встретил меня у входа после моего возвращения с вечернего заседания. В этот день дебаты в Сенате особенно затянулись. Опять обсудили много вопросов с минимальной пользой. Меня такая постановка работы государственного аппарата начала порядком раздражать. Я уже традиционно решил пройтись пешком, что давно перестало смущать мою охрану. Надо было просто подышать чистым воздухом и привести мысли в порядок. И прямо на ступеньках меня и перехватил управляющий.
– Ваше высочество, разрешите обратиться, – начал разговор Некрасов.
– Обращайтесь, Павел Иванович, я вроде тебя слушаю и никуда не бегу.
– С вами приватно хочет встретиться один человек. Поверьте, это очень важно. Он ждет в кабинете, отданном Фонду.
– Важно, значит, выслушаем. Веди меня, Сусанин.
Отдал мокрую от снега шубу лакею и последовал за управляющим. Некрасов с Дугиным остались за дверью, я же прошел в кабинет. Гостем оказался невысокий человек, выглядевший как чиновник средней руки, коих в столице сотни. Света свечей едва хватало рассмотреть его лицо более внимательно, но мне они и не требовались. Я, может, не великий физиономист, но сотрудника конторы могу узнать при любом освещении.
– Сергей Иванович Волков, коллежский асессор, – представился гость. – Прошу простить за ночное вторжение, но дело действительно важное.
– К какому ведомству вы приписаны?
– Я из канцелярии генерал-прокурора.
Интересный товарищ. Звание у него соответствует майору пехоты, невелика птица, но уже гарантия личного дворянства. Плюс очень интересное ведомство представлял ночной гость. Генерал-прокурор при Екатерине заведовал юстицией и финансами, контролем над ними уж точно.
– Я чем-то заинтересовал графа Самойлова?
– Никак нет. К графу это не имеет никакого отношения. Прошу вас ознакомиться с этим документом, – произнес Волков и передал мне запечатанный конверт.
Я придвинул поближе подсвечник и развернул бумагу. Сразу не обратил внимания, но потом понял, что оттиск на сургуче – личная печать умершей императрицы. Все страньше и страньше. Текст письма был еще более чудесатее. Прочитал второй раз и задумался. Почерк принадлежал Екатерине, здесь сомнений нет. На интригу или какую-то игру вельмож не похоже.
– Я все верно понял? Ее Величество не перепутала цифры, нолик, например, лишний дорисовала?
– Все прочитанное вами верно. Чеки и векселя у меня с собой. Деньги и документы, которые указаны в письме, переданы мной Павлу Ивановичу, – ответил гость.
– В письме указано, что я могу рассчитывать на некоторых людей. Кроме вас, Некрасова, казначеев Хоффмана с Шульцем и этого лакея Михаила, который совсем не лакей, кто еще?
– Есть два человека в невысоких чинах. Один служит в ведомстве Безбородко, а второй у Макарова Александра Семеновича[50]. Другие фигуры малозначительные, но могу предоставить вам список.
Очень интересно. Волков в казначействе, второй при дипломатическом ведомстве, а третий вообще из Тайной экспедиции.
– Разрешите вопрос, ваше высочество? Как вы догадались насчет Михаила Ильина, это который лакей? У Некрасова выправка армейская, здесь понятно, и немцев-казначеев вам практически навязали. Но Ильин в армии не служил и хорошо справляется со своими обязанностями.
– Повадки у него, как у зверя. Двигается мягко, как ласка,