Не знаю, сколько я провалялся, но тело затекло и меня слегка пошатывало. Сделал свои дела, вымыл лицо и вернулся в кровать, накрывшись одеялом. Одежды на мне не было, под простыней ощущалась какая-то плотная ткань, типа пеленки, наверное. На полке перед зеркалом лежало несколько писем, перетянутых шнуром, и большой бумажный сверток. Тут в дверь кто-то сначала поскребся, а потом она начала медленно открываться. В проеме появилось заспанное лицо Первушина, которое тут же озарилось улыбкой.
– Очнулись, ваше высочество, – не то спросил, не то констатировал Иван и буквально влетел в комнату.
Следом забежал также улыбающийся Дугин, а за ним Некрасов с Ильиным. Приятно, черт возьми, что есть люди, которые искренне за тебя переживают. Чувствую, что сам начинаю улыбаться в ответ. Только у Ильина улыбка больше похожа на оскал, лицевые мышцы явно не знают, что это такое, и выглядит он диковато.
Самыми последними в спальню зашли Вольф с учеником, который растолкал всех остальных и подошел к кровати. Доктор сел на стул, поставил на столик свой чемоданчик и пристально посмотрел на меня.
– Судя по всему, чувствуете вы себя лучше. Жар спал еще вчера, сегодня мы и ожидали улучшения. Как же вы всех испугали, ваше высочество, – произнес доктор. – Давайте я вас послушаю, но сразу рекомендую строгий постельный режим, до окончательного выздоровления.
– А сколько я пролежал?
– Три дня, ваше высочество, – чуть ли не прокричал Дугин, перебив Вольфа, который хотел ответить. – Прямо извелись все, ждали, когда вам станет лучше.
– Вот прямо-таки все извелись? – с улыбкой спрашиваю Петра.
– Так точно, – отвечает тот по-военному. – Посыльные от губернатора, полковника, городского головы почитай каждый час прибегают. А еще от купцов, господа офицеры заходят, и не только они. От господ изобретателей с помещиками, да и простые горожане подходят, спрашивая о вашем здоровье.
Не буду врать, но приятно слышать подобное. Не испытываю заблуждений по поводу людской натуры, но хочется верить, что хоть десятая часть людей волнуется искренне, а не из-за шкурного интереса.
– Как вы себя чувствуете? – прервал монолог Дугина доктор, перестав слушать меня через трубочку. – Шумов в грудине нет, пульс равномерный. Жара нет.
– Слабость и небольшая ломота в теле. Доктор, а что со мной произошло?
– Тогда три дня попрошу не покидать постель, пить чай с лимоном и вареньем. И поменьше посетителей, – произнес Вольф, глядя на толпу, стоящую у двери. Там уже и Савва с Кузьмой появились. – А случился с вами упадок физических и эмоциональных сил. Еще и простуда, которая стала причиной жара. Организм у вас молодой, но и он требует отдыха. И вы совсем забыли о травмах, которые были получены летом. Ушиб головы может сказаться через несколько лет, уж поверьте моей практике.
– Учту ваши пожелания, доктор. Петр, прикажи подать мне поесть, а то я голоден как волк, – обращаюсь к Дугину.
Народ сразу засуетился и начал выходить, судя по топоту, кто-то из слуг побежал на кухню.
В спальне остались Вольф, его ученик Макар и Дугин.
– Петр, потом расскажешь, как обстоят дела. Вижу на столе письма, а рядом это то, о чем я думаю?
– Так точно, ваше высочество. Это и есть первый номер газеты «Вести», – отрапортовал Дугин.
– Замечательно. Как поем, ознакомлюсь, что же получилось у Новикова.
После приема пищи сразу почитать не получилось. Началось паломничество посетителей. Первым примчался губернатор. Понять его можно, смерть сына императора, да еще при таких загадочных обстоятельствах – это как минимум конец карьеры. Плохо я думаю о людях, а ведь, может, Митусов искренне за меня переживает, у нас с ним установились практически приятельские отношения. После появился полковник фон Миллер, за ним потоком пошли офицеры полка. В итоге после криков разъяренного Вольфа, которого немного испугался даже я, всех посетителей выставили за дверь и обязали три дня меня не беспокоить. Не думал, что флегматичный немец умеет так орать и быть таким страшным в гневе.
Немного позже пришел Дугин и привел дебелую тетку из служанок, которая протерла меня ароматной водой. Следом зашла служанка, которая быстро поменяла белье, и я наконец-то смог приступить к чтению. Петр распечатал письма и вытащил из свертка газету, положил на столик и вышел.
Сначала прочитал письма. Очень интересные новости пришли из столицы. Надо их проанализировать и подумать, как далее выстраивать свое поведение.
Развернул сверток с газетой. Пахнуло свежей типографской краской. Бумага желтоватая, но все остальное почти не отличается от изданий моего времени. Кроме самой газеты, было еще два приложения. Мы сразу решили отказаться от немного суховатой подачи, принятой в это время, когда в газетах в основном печатались указы, военные реляции, новости и осторожные мнения журналистов на какие-нибудь события. Наша газета должна быть менее официальной. Основная задача – со страниц могли обращаться государственные деятели, разъяснять детали указов и реформ, в будущем планировалась полемика. Такого понятия, как интервью, пока не было, по крайней мере, в русской прессе я его не встречал. Надо будет попробовать напечатать интервью с каким-нибудь интересным человеком. Сам я хотел начать с кого-то нейтрального, как вариант с Кулибина. Приложения должны были стать не менее популярны, чем сама газета. Мы обсуждали несколько приложений, но пока ограничились двумя.
Газета меня откровенно порадовала. Все-таки Новиков мастер. Не зря вытащили его из тюрьмы. Приезд Александра в Новгород был описан реалистично и без лишнего пафоса. Были тут и восторженные жители, и описание красот Новгорода. Особенно детально были описаны гуляния, рождественские праздники, посещение монастырей с краткой исторической справкой по ним, турнир по шашкам и петанку, новые вариации коньков с лыжами. Насколько я понял, помощник Новикова был еще и художником. Вполне себе приличные и понятные изображения Александра со свитой, счастливые дети на санках, я, катающийся на коньках, губернатор с праздничной речью. Талант у человека, а ведь рисовал не с натуры, а по памяти. Надо будет написать письмо и похвалить главреда, работа проделана действительно колоссальная. А еще какая реклама петанка, шашек и коньков.
Кроме описания новгородского вояжа, была очень грамотная статья от Александра, в очень понятном стиле, объясняющем необходимость реформ. Для первого номера была выбрана денежная реформа[90], которая уже шла полным ходом. В отличие от моей истории, реформу начала Екатерина перед смертью, причем подготовка была основательная, думаю, проект обсуждался не один год. Павел, по сути, продолжил реформу матери и не шарахался из стороны в сторону, как в моем времени. Хочется верить, что он доведет реформу до логического конца. Показательно не сжигали миллионы ассигнаций, не изменялся размер монет. Наоборот, ассигнации были признаны необходимостью, с последующим переходом на кредитные билеты. Серебряный стандарт начали вводить более чем на сорок лет раньше. Теперь моя задача заключается в том, чтобы найти залежи серебра и перестать закупать его за рубежом. Реформа была поручена князю Куракину[91], который являлся не самой плохой кандидатурой. В отличие от своего брата масона и сибарита, Алексей Куракин был человеком талантливым и деятельным.
На саму реформу отводилось пять-семь лет. Александр в статье также агитировал дворян с купцами открывать больше мануфактур и прочих производств. Была проведена статистика, насколько выгоднее и прибыльнее вложения в промышленность. С точки зрения современной политэкономии статья – детский лепет, а для этого времени – прорыв. Не думаю, что в какой-то газете наследник престола обращается к читателям и описывает необходимость реформы, заодно объясняя, зачем все делается. С Павлом статья была согласована, общие тезисы написал я, но Александр внес существенные изменения. Брат кто угодно, только не дурак, и судьба России его волнует не меньше, чем меня.
Моя заметка о пользе картофеля и необходимости его культивации, особенно в северных губерниях, никого не удивит, но надеюсь, что заинтересует. Особый упор я делал на его неприхотливость и то, что картофель можно использовать как корм для скота. Кому надо – поймут, а самых непонятливых будем со временем душить экономически. Головина написала статью о старейшем русском монастыре в Новгороде.
Как по мне, немного пафосно, но для нынешнего времени пойдет. Еще Новиков рассуждал о перспективах войны в Европе, вернее, писал я, а он отредактировал и добавил немного от себя. Так как в статье предсказано поражение Австрии, Сардинии и других итальянских государств, то мог возникнуть конфликт с послами. Австрия была многолетним союзником и могла воспринять статью как некий демарш России. А так это просто мнение журналиста Новикова, которого можно и выпороть за самодеятельность. Хотя Павел как раз недавно отменил запрет на телесные наказания дворян.
Больше всего меня порадовало то, что Новиков возродил «Детское чтение для сердца и разума», которое вышло в качестве приложения. До своего ареста он не один год издавал приложение, и оно пользовалось просто колоссальным успехом. Я этот момент немного упустил. К следующему номеру напишу что-то от себя. Нельзя игнорировать воспитание молодежи. И обязательно начнем издавать книги для детей и юношей в правильной идеологической обработке. Хватит нам засилья всяких западных идей и восхищения дешевыми помойками под названием Париж, Лондон и прочее дерьмо. Есть Россия – и надо прививать читателям с детства гордость за свою державу, историю и культуру. Решено, выделю дополнительно средства на создание детско-юношеского отдела в «Вестях» и лично займусь утверждением кадров. Нам не нужны всякие перевертыши, которые за деньги напишут что угодно. Сразу вспомнил о Крылове, напишу ему отдельно, такие люди на дороге не валяются.